Глава 1.

– А ну пошла отсюда-а, пр-роститутка малолетняя!.. мля… – громыхает пьяный голос отца, заявившегося наконец в квартиру после трёх дней загула у друзей – местных алкашей.

Он замахивается, но прицел под градусом его подводит, и я шустро успеваю проскочить под его рукой, пролетевшей мимо, а дальше и из квартиры, быстро прихватив свой рюкзак.

Отец вернулся только десять минут назад. Я как раз на встречу с Соней собиралась. А тут он. Дал распоряжение за бутылкой сгонять. За свои честно отработанные в кофейне, после смены в которой я обычно без ног. Ну я и послала своего папашу к волкам в Тамбов с такими просьбами. Мне ещё телефон новый покупать, потому что он мой в прошлом месяце разбил с дуру.

Я уже не помню, когда отец был полностью трезвым. Не помню даже, когда мы с ним нормально разговаривали. Наш максимум – это ругань. Я даже выпускной свой два месяца назад пропустила, потому что все деньги, которые у меня получилось заработать, пришлось отдать в счёт долга за коммуналку, иначе бы отрубили электричество.

Выбегаю из подъезда. Сердце колотится как бешеное. Руки дрожат, и я насильно пытаюсь их успокоить, сжимая в кулаки. Хотела бы с уверенностью сказать, что не боюсь его, но нет. Каждый раз говорю себе, что ещё чуть-чуть, и я съеду на съёмное жильё. Но даже при этом ощущаю обязанность присматривать за своим горе-папашей. Когда-то ведь он был нормальным. Был. Ещё до того, как мама умерла, а мне было года четыре.

Накидываю на плечо рюкзак, выдыхаю, смотря на ободранное окно второго этажа и быстрым шагом ухожу. Мы с Соней договорились встретиться у тц в центре. До него я еду около часа со своего района. На автобусе, а потом на маршрутке. Соня – это моя подруга детства. И хоть я бы не назвала её в данный момент настолько близкой, как в детстве, всё же связь мы продолжаем поддерживать, потому что клятвы на плевках и сестринство через обмен кровью порезанными пальцами так просто не забывается.

При этом, Соня у нас далеко не та, кто обитает в моём районе. Она сильно отличается от тех, с кем я училась и в основном общаюсь. С ней мы познакомились когда-то в раннем детстве в деревне у своих бабушек. Моя умерла пять лет назад, а вот Сонькина баба Катя всё ещё жива, и живёт всё в том же доме через дом от нашей гнилой избушки, которую наверняка уже эксплуатируют местные наркоши и алконавты. Вроде не снесли ещё.

Когда познакомились, Соньке было 4, мне – 6. Помню, как я раньше любовалась её родителями. Жанна и Ринат. Тогда я мечтала быть похожей на маму Сони и выйти замуж за дядю Рината. Я очень много времени проводила у них и всё любовалась, как красивой картиной, их семейным счастьем. Её родители словно сошли с экрана какого-нибудь фильма о всепоглощающей любви, где красотка-героиня и красавчик-главный-герой соединяются и больше никогда в жизни не расстаются.

Но они расстались. Уже вскоре, примерно через год. И я больше не видела дядю Рината. Только тётю Жанну, которая быстро снова вышла замуж. Уже за менее привлекательного мужчину. Вернее, вообще непривлекательного. Его даже сравнить нельзя с дядей Ринатом. Видела как-то. Папа Сони под два метра ростом, широкоплечий и похож на Четыре из известного фильма о фракциях и новом мире. Такой же красивый, строгий, но добрый. По крайней мере, таким я его помню.

Соньку даже как-то чуть в Лондон не увезли, но благо её папа сделал всё, чтобы тётя Жанна их дочку не увезла. Знаю от Сони, что её папа тогда вроде из госпиталя военного сбежал, чтобы бывшую жену остановить, и чуть под трибунал из-за этого не попал. Жесть…

С возрастом наше общение с Соней, конечно, убавилось. Да и её маме не очень нравилось, что мы общаемся. Насколько я знаю. Ну, да. О моей семье только мёртвый не говорил. Мать – умерла от передоза, отец – беспробудный алкоголик, а дочь – шлюха малолетняя, а если ещё и нет, то обязательно ей станет.

За маму было обидней всего, потому что умерла она от пневмонии.

Конечно, тётя Жанна не хотела, чтобы Соня, гимнастка и отличница, была связана с такой как я. Очень её понимаю. Я очень плохая, иногда курю, матерюсь, иногда пью, гуляю до утра. Только вот, сколько бы мы с Соней не общались, она никак не перенимает от меня что-то плохое, остаётся отличницей и чемпионкой в свои 16. И я очень горжусь ей.

С этими мыслями я выхожу на остановке и топаю до тц.

Соню вижу сразу. Она стоит у главного входа и говорит по телефону. Одета как всегда стильно и мило, а в руках у неё большой подарочный пакет.

– Да, мама… Хорошо, мам, передам…. Ну, м-а-ам… – слышу, когда подхожу к подруге.

Мы чмокаем друг друга в щёку, и Соня, наконец, прощается с тётей Жанной и отключается.

– Я так соскучилась! – обнимает меня крепко ещё раз. Эмоции Каримовой всегда такие искренние и светлые, что мне сразу хочется попрыгать с ней за компанию. – сегодня мы обязательно наверстаем упущенное, – отстраняется, – только, Алин, мама попросила к папе заехать. Она ему подарок на др заказала и попросила сейчас забрать и завезти ему. Вроде какая-то статуэтка, восстанавливающая ауру и всё такое. Ну, ты знаешь мою маму!

Соня, закатив глаза, смеётся. Я издаю смешок. Встреча с отцом не прошла бесследно, и настроение всё равно подпорчено, даже спустя час времени голова какая-то забитая.

– Алин, у тебя всё хорошо? – вдруг спрашивает подруга, смотря на меня озадаченно.

Махаю рукой, улыбаясь уже шире. Соня, конечно, в курсе того, что папаша у меня не подарок, хоть иногда и валяется под ёлкой. Но грузить кого-то его пьяными выходками – увольте.

– Всё зашибись, любимка! Я не против, вызывай такси. Быстрее отдадим, быстрее гульнём. И, кстати, я дядю Рината сто лет не видела!

– Как и он тебя, – хмыкает Соня. – Прикинь, сейчас не признает того шкета в тебе!

Ага. В то время, когда мы с Соней познакомились, и дядя Ринат наблюдал меня, я больше походила на пацана. Папа тогда психанул какого-то из-за моей шевелюры и обстриг под парня. Ох, и слёз у меня тогда было. Волосы мамины, густые и цвета воронова крыла, сейчас же я берегу каждый бесценный сантиметр, спускающийся почти до поясницы.

Соня вызывает такси, и через пять минут оно послушно ожидает нас на парковке тц. И если перед Сонькой я довольно легко отзывалась о небольшом визите к её папе, то внутри меня на самом деле в этот момент всё сжимается. До сих пор что-то скручивается в животе. И чем дальше мы от тц, тем сильнее.

Пока болтаем с Соней на задних сидениях, я, сама того не замечая, всё время поправляю высокий хвост на голове, перекидывая его то на одно плечо, то на другое. Конец лета, на улице ещё жара, и поэтому с выбором одежды я не сильно заморачиваюсь. Главное, чтоб жарко не было. Джинсовые свободные шорты от талии и короткий топ, и всё это я тоже постоянно поправляю. А ещё – пока слушаю Соню, не перестаю покусывать нижнюю губу, из-за чего, когда мы высаживаемся на парковке элитного жилого комплекса, та уже изрядно опухшая и побаливает.

– Папа переехал сюда недавно, – объясняет Соня, набирая код на домофоне. – Вроде он на пенсию собирается, и хочет тут осесть надолго.

– А ему сколько? – удивлённо смотрю на подругу. Неужели он уже такой старый?

– Сорок вот через неделю будет. Папочка у меня ещё крепкий орешек!

И сама не сразу понимаю, что облегчённо выдыхаю. Наверное, в глубине души боюсь, что картинка из детства покажется сильно испорченной, и тогда я пойму, как беспощадно время…

Да ну. Просто признайся, ты надеешься увидеть всё того же красавчика, в которого девочкой до безумия была влюблена и за которого желала выйти замуж!

– Я даже не сомневаюсь – хмыкаю на слова Сони и захожу за ней в просторный пустой вестибюль. Да, не сравнить, конечно, с мои стареньким подъездом, в котором сочетается всё самое несочетаемое. От запаха аппетитной жареной картошечки до запаха ссанины. От красивых цветочков на крашенных стенах до засохшей блевотни в углу. Или чего похуже.

Лифт поднимается на двадцатый этаж, и вот она – массивная дверь в квартиру любимого отца подруги. Звонок. Шаги за дверью. В следующую секунду та распахивается, и перед глазами появляется Он. Дядя Ринат. Ринат Каримов. Отец моей подруги.

Высокий, под два метра. В простой чёрной футболке, обтягивающей мощный торс. Широкие плечи, коротко стриженные темные волосы, глубокие и цепкие карие глаза. Нет, он выглядит даже лучше, чем в моих детских воспоминаниях. Сейчас же он более взрослый, более… возбуждающий мои девичьи фантазии. Взрослые девичьи фантазии. Понимаю одно: зря я согласилась приехать сюда…