Юльке Зуевой никогда не везло с противоположным полом, ни в реале, ни в интернете. И не во внешности было дело. Если симпатичный парень вдруг писал ей в одной из соцсетей, все, как правило, заканчивалось уже на стадии знакомства, когда Юлька, счастливая от оказанного внимания, в очередной раз промахнувшись по клавишам, торопливо писала, нажав вместо «Ю» злополучную «Б», и получая вместо имени нецензурное слово. Фамилию она с некоторых пор старалась упоминать пореже, потому что и там случалось промахнуться, и тогда оставалось только стыдливо краснеть, перечитывая написанное…

Если же дело со скрипом, но все же доходило до встречи в реальности, то с Юлькой, с ее фиеричным умением влипать в нелепые ситуации, обязательно случался какой-нибудь конфуз, после которого потенциальный кавалер очень быстро исчезал из поля зрения.

Хотя Юля, будучи девушкой одаренной от природы, и без кавалеров умела найти себе приключения, которые в большинстве своем начинались либо с фразы: «Смотри, как я умею!», либо с «А что будет, если…?»

Вот и сегодня Юля в компании лучшей подруги заливала горе вином, жалуясь на очередное несостоявшееся свидание.

Подруга же, будучи в приподнятом настроении и весьма довольная собой, настойчиво уговаривала Юльку кардинально сменить имидж, хвастаясь при этом свежесделанной татуировкой и пирсингом индастриал.

– Женя, мне двадцать семь, какие пирсинги-татуировки? – пьяно помахивая бокалом с остатками вина, вещала Юлька.

– Мне тридцать один, но кого это останавливает? – подруга гордо поворачивалась то ухом, демонстрируя красивую алую стрелку, то подмигивала и подставляла поближе к лампе бровь со штангой, то кокетливо приспускала плечо футболки, выпуская на волю фрагмент подзажившей татуировки.

– Ага, ты вон какая храбрая, а еще красивая, – завистливо вздыхала Юлька, доливая вина. – А я сама знаешь какая… мне этот пирсинг обязательно куда-нибудь воткнется, если решусь сделать.

– Юля! Куда может воткнуться пирсинг? И что вообще надо сделать, чтобы он воткнулся куда-нибудь? – удивилась Женя, даже слегка протрезвев.

– Например, быть мной, – тихо-тихо, едва слышно пробормотала Юлька себе под нос, а вслух уже громко произнесла: – Ну как, куда? В попу: бросишь его, а потом нечаянно сядешь. Или на пол уронишь и наступишь. Вон, у тебя пипки на сережке какие острые… – она демонстративно потрогала пирсинг в брови подруги.

– Юля… Это с какой силой надо прыгнуть на пирсинг, чтобы вогнать его в задницу? – Женя, отставив в сторону бокал, недоуменно взирала на подругу, выкручивая при этом набалдашники застежек пирсинга. – На, пробуй. Они абсолютно безопасны.

– Нет уж, лучше ты сначала, – опасливо отодвинулась Юля, на всякий случай одернув на себе коротковатую Женькину тунику, выданную в качестве домашней одежды.

– Да пожалуйста, – фыркнула Евгения и, сложив серьги на табурет, несколько раз демонстративно на них присела, потом положила на пол и прошлась босыми ногами. – Видишь, никуда он не воткнется.

– Верю, – Юлька подобрала пирсинги и протянула подруге. – Но делать все равно не буду. Не солидно.

– Нет уж, теперь ты пробуй. Зря я, что ли, как дура, голой жопой прыгала на них? – Женька сложила серьги на Юлькин стул и подтолкнула подругу к действиям.

Та опасливо покосилась на два кусочка медицинской стали и аккуратно, словно они были живыми, начала на них присаживаться, прицеливаясь, словно сапер к мине, и смешно оттопырив зад в белых кружевных трусах, которые она два часа назад демонстрировала верной Женьке, стыдливо умалчивая цену за новый комплект белья

Но Юля была бы не Юлей, если бы с ней чего-нибудь да не произошло…

Количество выпитого спиртного достигло критической отметки. Тело, почувствовав медленное смещение центра тяжести, опасливо покачнулось. Бокал с вином накренился, и алый напиток плеснулся на светлый ламинат. Юлька резко дернулась, взмахнув руками и пытаясь выровнять корпус, схватилась за спинку стула, опасно накренив его, но ноги сами собой поехали на винной лужице, увлекая за собой и дезориентированное тело.

Всем своим немалым весом Юля хлопнулась на пол, аккурат своей роскошной пятой точкой в новом кружевном белье, увлекая за собой и стул, в который вцепилась намертво.

– А-а-а! – дурниной взвыла она, почувствовав резкий и очень болезненный укол в любимую филейную часть.

– А-а-а! – следом за ней испуганно завизжала подруга, видя, как под Юлькой расползается красная лужа.

Юлька, увидев рядом с собой лужу, испуганно шарахнулась в сторону, отпинывая куда-то в угол опрокинувшуюся бутылку красного вина с красивым названием «Кровь грешницы».

– Тьфу, дурная, – сердито сплюнула Женька, поднимая из винной кляксы валявшиеся на полу сережки. – Чуть седой раньше времени из-за тебя не стала.

– Зато они продезинфицировались, – виновато прошептала Юлька, потирая ушибленную попу.

– Юлька, а где набалдашник от штанги? – Женя ошарашенно смотрела то на свои украшения, то на изрядно сбледнувшую подругу.

– К-какой н-набалдашник? – заикаясь и хватаясь за попу двумя руками, пробормотала Юлька.

– Закрутка, остренькая такая…

– М-может, закатилась? – Юлька с готовностью рухнула на четвереньки и поползла вокруг стола в поисках заветного кусочка стали, размазывая по светлому ламинату разлитое вино и собирая лбом все доступные препятствия.

– Юль, она, кажется, того… это… ну… в тебе… – Женька, залпом выпив фужер вина, задумчиво посмотрела на торчащий у ее ног зад подруги.

– И что делать будем? – обреченно выдохнула Юлька, понимая, что в очередной раз нашла себе приключение на свои тылы, теперь уже в буквальном смысле.

– Как «что»? К хирургу, конечно же, поедем. Надо же достать…

– А может, оно само… ну… выпадет? – губы у Юльки затряслись, на глазах появились слезы. – Жень, пять утра, какой хирург?

– А если не выпадет, если глубже уйдет? Знаешь, сколько я именно такую штангу искала? У нас травмпункт работает круглосуточно. Одевайся, – начала командовать оправившаяся от потрясения Женя.

– Я врачей боюсь…

– Юля, бояться надо было до того, как со всего размаху жопой на сережку прыгала… Это, кстати, твоя идея была, – Женя, лихо впрыгнув в узкие брючки, натянула модный джемперок и теперь штудировала собственный шкаф в поисках подходящей одежды для подруги. Не в джинсах же той ехать.

Такси приехало быстро. Юлька, пошатываясь то ли от страха, то ли от количества выпитого, с трудом влезла на заднее сиденье, пытаясь сесть так, чтобы как можно меньше тревожить свой зад. Женька же решила быть штурманом, оккупировав переднее сиденье.

В приемном покое круглосуточного травмпункта у стойки регистратуры одиноко дремала медсестра. Врача нигде не было видно.

– Девушка, нам бы врача. Хирурга. У нас тут ранение, – шумно ворвалась в помещение поддатая Евгения, сея вокруг себя смуту и хаос.

Юлька, стыдливо одергивая короткое Женькино платье – подруга была намного ниже ростом – испуганно озиралась вокруг, уговаривая себя не рухнуть позорно в обморок.

Внезапно разбуженная и дезориентированная медсестра подпрыгнула от неожиданности и быстро унеслась за врачом, даже не спросив, в чем дело, и не взглянув на документы нетрезвых девушек.

– Ну, что тут у нас? Кто ранен? – в приемный покой, на ходу пытаясь попасть в рукава рабочего халата, ворвался взъерошенный молодой хирург.

– Мы тут у вас, – опасно покачнувшись бодро отрапортовала Женя.

Юлька же, застыв от страха соляным столбом, во все глаза таращилась на симпатичного молодого врача, прикрыв на всякий случай попу журналом.

– Ну, и кто ранен? Проходите в смотровую.

Юлька замотала головой и вжалась в стену сильнее.

– Подруга у меня ранена, – захихикала Женька, подталкивая вяло сопротивляющуюся Юльку к врачу. – В самое сердце. Почти…

Врач вошел в кабинет и поманил Юлю. Та, вздохнув и одарив подругу многообещающим взглядом, вошла следом, тихо прикрыв за собой дверь.

– Показывайте, где ваше ранение, – вздохнул доктор, устало растирая лицо ладонями.

Юлька покраснела – все-таки доктор был очень симпатичным – и задрала подол платья, демонстрируя боевую рану.

– У меня там пирсинг… – еле слышно пробормотала она, поворачиваясь боком указывая пальцем на ягодицу.

Доктор слегка изменился в лице, но вопросов о странном выборе места прокола задавать не стал.

– Очень красивый, – покивал мужчина, старательно глядя в глаза Юльке.

– Видно, да? – воспряла духом Юля, надеясь, что все обойдется без хирургического вмешательства

– А не должно? – растерялся доктор.

– Я не знаю… со мной такое впервые, – Юля вернула подол платья на место.

– Что впервые? – доктор усиленно пытался поймать потерянную нить разговора.

– Ну, пирсинг там застревает…– Юля сделала многозначительное ударение на слове «там».

– Где «там»? – доктор снова изменился в лице, сгоняя остатки сна.

– Там… в попе… – еще тише прошептала Юлька, стыдливо пряча глаза и краснея.

– В по-о-опе? – ошарашенно протянул доктор. Кажется, такой случай у него впервые. – А что он там делает, в попе?

– Так говорю же, застрял… мы проверяли, может ли он воткнуться, а он воткнулся и застрял… – сбивчиво мямлила Юлька, комкая подол злополучного платья.

– Проверяли, ага… застрял… ну, показывайте, где застрял, будем доставать, – борясь с подступающим смехом, махнул на кушетку доктор.

Юлька, в очередной раз покраснев до кончиков волос, улеглась и стыдливо приспустила краешек некогда белоснежных, а теперь испачканных в вине и крови, кружевных трусов.

– Вот где-то там… – ткнула она пальцем на ягодицу.

– Там. Ага. Всего-то, – многозначительно изрек доктор, натягивая повыше маску и пряча прорывающуюся улыбку. – А я думал, между ягодицами.

– Между ягодицами? – теперь забуксовал Юлькин мыслительный процесс. – Это что… это прям та-а-ам? Да что вы себе позволяете! Как вы могли обо мне такое подумать! Извращенец!