Серия «Лавочка чудес»

© Пол Кофе, текст

© Д. Вдовина, иллюстрация на обложку

В оформлении макета использованы материалы

по лицензии © shutterstock.com

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Книга третья
Дело о сонном параличе

Закрой глаза, представь, что это дурной сон. Я всегда так делаю.

Капитан Джек Воробей 

Глава первая
Слухи

Бряк!

Хруст, с которым Дэн упал на татами, не сулил ничего хорошего.

Перелом позвоночника в трех местах сразу, вывих бедра, черепно-мозговая травма.

– Вставай уже! – велел профессор. – Вечно себя жалеешь.

– Я не хочу заниматься сумо, – простонал студент. – У меня против вас никаких шансов. Мы в разных весовых.

Нестора было плохо слышно из-за огромного живота, нависшего над Дэном. Но парень таки разобрал его наказ:

– Когда ты снова попадешь в мир сновидений, найдутся противники и покрупнее меня. Это не должно тебя останавливать. Вставай, а то сделаю болевое.

Дэн мгновенно вскочил, сразу зажил позвоночник, бедро вправилось, и голова прояснилась.

– Я на такое не подпи…

На этот раз ему удалось улизнуть от быстрой ручищи профессора. Вернее, он просто-напросто выскользнул, потому что сильно вспотел.

Они стояли, тяжело дыша, и смотрели друг на друга. Гора в широком поясе моваси напротив хилого бледного кузнечика в спортивных штанах – Дэн наотрез отказался облачаться в странные сумоистcкие трусы.

– Помнишь, – пропыхтел профессор, медленно приближаясь. – Когда в прошлый раз клиент уронил нож, которым нам угрожал, я крикнул тебе – подними. А ты встал истуканом.

– Вы мне до самой смерти это припоминать будете?

– Твоя смерть уже настала бы, если бы я не среагировал. В следующий раз могу не успеть.

– Ну спасибо вам… – Дэн сделал вид, что поклонился, а сам коварно бросился в ноги профессору.

Удивительно, но ему удалось схватить Нестора под коленом и даже чуть оторвать от пола ногу профессора: видимо, тренировки длиной в месяц действительно начинали приносить пользу. Но профессор тут же схватил его за штаны сзади, легко приподнял над землей и отшвырнул.

В комнате без окон на третьем этаже, где они когда-то заперли тень из сна, теперь располагался небольшой спортивный зал. Дэн вспомнил об этом, когда влетел спиной в стойки с деревянными снарядами и тяжелыми кожаными мячами.

На грохот из дверей вышла Аврора в мягком домашнем халате. Она выглядела заспанной. Полотенце на плече, турецкие пушистые тапочки. Но начавшие седеть волосы уже были уложены в прическу.

– Мать честная, ты зашибешь Младшего еще до того, как вы найдете нового клиента! А такого дурака еще пойди поищи…

– Вот и я о том же! – пожаловался Дэн, вылезая из-под обломков. – Клиентов нет – вот профессор на мне и отыгрывается! Кстати, а нам на завтрак не пора?

– Я вам не мамочка. Сегодня готовят мужчины, – заявила Аврора, проходя мимо. – И кстати, у меня в планах горячий душ. Я первая.

Профессор подошел и протянул Дэну руку. Но парень усвоил эту уловку. Так его уже швыряли.

Он вдруг схватил тяжелый кожаный мяч и швырнул его из-за головы в профессора.

Нестор охнул и принялся ловить шар, отскочивший от живота, как медведь косолапый. Дэн воспользовался моментом и юркнул в приоткрытую Авророй дверь.

– Куда?! Трус! – проревел профессор.

– Не подписывался! – пискнул Дэн, улепетывая по лестнице.

В доме профессора вставали рано. И люди, и животные, и прочие существа. Попугаи Ап и Чхи, например, начинали по порядку называть химические элементы таблицы Менделеева. Капибара Люся любила в это время играть с занавеской. Все заканчивалось тем, что кому-нибудь нужно было вставать и выдирать занавеску у Люси изо рта (приходилось обычно Дэну). Самокат Гермес, ночевавший у камина, зевал и орал, что ему скучно. Оказалось, что во внешнем мире он тоже нуждается во сне. Теперь Гермес видел родные края только в качестве гостя. Аврора уходила на репетиции или садилась ждать клиентов в холле, а профессор – тот как будто вообще никогда не ложился.

Дэн стал удивительно много успевать, как только здесь поселился.

Вот и сегодня он вышел заранее, успев и потренироваться, и позавтракать, и принять душ.

Да еще и получалось так, что Дэн не опаздывал на лекцию. Удивительно. Зачем вообще тогда быть студентом?

При опьяняющей болтливости Гермеса у него было одно ценное свойство: он отвозил Дэна в университет бесплатно. Правда, когда выпал первый снежок, самокат стал жаловаться на то, что соль, которой дворники щедро усыпают землю, разъедает его резину.

Дэн с профессором внимательно осмотрели колеса несчастного и никаких повреждений не обнаружили. Нестор сказал, что это психосоматика. Дескать, в мире Гермеса есть странный снег, из которого можно слепить все что хочешь, вот самокат себе и внушает…

Дэн заниматься психоанализом самоката не собирался, а потому прямо спросил его: намерен ли тот целый день проторчать дома или хочет прокатиться по городу?

Гермес от прогулок никогда не отказывался и даже соль на тротуарах готов был стерпеть.

Студент спустил самокат с крыльца (так было условлено), и они покатили к зданию университета.

Вообще, Гермеса выпускали из дома по строгой договоренности. Во-первых, ему запрещалось становиться мягким, а не твердым во время езды (он иногда любил так шутить). Во-вторых, не приветствовалось общение с другим транспортом, в частности, побуждение к восстанию и бунтам против человечества. В-третьих, самокату не разрешалось болтать. Но так как последнее было почти невыполнимо, равнозначно тому, как пытаться отучить кота гадить в цветочный горшок и ходить по столу, Гермесу разрешалось негромко разговаривать во время езды.

Конечно, сперва двухколесный возмутился и начал качать права. Даже назло всем пел на улице и подмигивал прохожим. Но профессор быстро объяснил ему, что значит депортация обратно в мир сновидений, и Гермес стал паинькой.

Впрочем, самокат нередко забывался, и Дэну приходилось напоминать ему о том, что пора заткнуться, особенно на парковках и светофорах.

Дэн оставил Гермеса возле университетской ограды, взяв с него слово, что тот не устроит очередной переворот или не уедет кататься по городу. Самокат обиженно заявил, что он уже смирился с эксплуататорами-челами и останется на месте только потому, что ему нравится следить за студентками.

Лекция по клинической биохимии оказалась скучной, доцент бубнил и явно собирался усыпить аудиторию, чтобы тайком уйти домой.

«Вот его бы к нам в лабораторию вместо эликсира засыпания», – подумал Дэн и зевнул.

От нечего делать начал глазеть по сторонам и вдруг обнаружил, что сидит несколько в стороне от остальных. Точнее, это не он оказался в стороне – его-то место находилось на шестом ряду, по центру, а от него словно бы все отсели подальше.

Дэн решил было, что это случайность, но заметил, что студенты периодически бросают на него косые взгляды. Особенно белокурая Адель с подругами. И в этих взглядах читалась совсем не восторженность, скорее брезгливость и презрение.

К слову, Адель Дэна больше не интересовала, особенно после того случая, когда решила накормить и напоить всех своих подруг за его счет. Но все равно стало как-то не по себе.

Дэн решил узнать подробности у Карася, который все про всех знал (или думал, что знал). Тут-то студент и обнаружил, что его приятель тоже сидит от него в отдалении.

Дэн выждал момент, когда преподаватель отвернется к доске, и подсел к Карасю.

– Привет, – шепнул он, чувствуя, как его сосед напрягся.

– А, привет. Я… Я сейчас записываю лекцию.

– Понятно. Слушай, Карась, можно я спрошу тебя о личном?

– О моем личном? – моргнул бледный как моль юноша.

– Нет, о моем. – Дэн придвинулся и прошептал ему на ухо. – Скажи, пожалуйста, у меня на лице чернила? Зубная паста на губах? Может быть, козявка в носу?

Карась внимательно оглядел Дэна.

– Нет, ничего такого.

– Спасибо, а то мне показалось, что все меня изучают под лупой. И хотят препарировать.

– А! Ты об этом…

Дэн сощурился.

– О чем «об этом»?

Карась коротко взглянул на него, вздохнул и отложил ручку.

– Понимаешь, Дэн, ты нечасто бываешь на лекциях, в прошлом чуть не вылетел из университета. Регулярно попадал на допсу. А потом вдруг раз! – и все у тебя как по маслу. Сдал сложнейший экзамен Мяснику, да и с остальными справился.

– И? – протянул Дэн.

– И вот кто-то сказал, что ты даешь на руку преподавателям…

– Ясно. – Дэн мрачно уставился на выцарапанную на аудиторном столе надпись «копчик мой устал от этой муки…» и повторил: – Ясно. И ты в это тоже поверил, да?

– А при чем тут я? – уклончиво ответил Карась, делая вид, что снова пишет конспект.

– А тебе не приходило в голову, что я взялся за ум? Что мне просто стало интересно учиться?

На лице Карася разлилась издевательская улыбочка, которая обидела Дэна больше, чем все косые взгляды в аудитории.

– Думай что хочешь, – разозлился Дэн. – Я не собираюсь тебе ничего доказывать.

– Как же ты объяснишь то, что все так резко переменилось?

– Я повстречал настоящего профессионала, талантливого ученого. Понял? И он помогает мне готовиться.

Карась хмыкнул и нарисовал домик на полях тетрадки.

– Ну-ну. Об этом я тоже слышал.

Дэн напрягся.

– Что ты там слышал?

– Что у тебя появился надежный покровитель, ты на него работаешь, преподы его знают и боятся тебя завалить…

– Что?! – Дэн почти выкрикнул это.

Половина аудитории тут же посмотрела в их сторону. Доцент сонно развернулся:

– Я вам не мешаю, молодые люди?

– Нет-нет, не мешаете! – сгоряча выпалил Дэн. – Продолжайте!

– Благодарю, – сухо ответил преподаватель и продолжил бубнить лекцию.

Когда внимание всех вернулось к голосу лектора, а точнее к смартфонам, Дэн зашептал:

– Это бред собачий. Мясник дал мне контакты профессора, и я действительно работаю у него младшим ассистентом.

– И даже переехал к нему жить? – едко вставил Карась.

– А не пошел бы ты, Рыба! Он даже не преподает в нашем университете! Да, я живу там и работаю, потому что мы постоянно проводим эксперименты.

– О! – состроил гримасу Карась. – Эксперименты.

Дэн врезал ему локтем по плечу. Приятель поморщился.

– Идиот, я же тебе рассказывал про маму. И в отличие от тебя у меня нет богатеньких родителей. Как ты про меня мог такое подумать?

Карась потер ушибленное плечо.

– Ладно, прости. Честно говоря, я знал, что слухи нужно делить надвое.

Дэн помрачнел.

– Хотел бы я знать, кто их распространяет…

– Это я, – сказала вдруг девушка, которая сидела ровно перед ними. Она повернула тонкокожую шею, на которой выступали голубоватые вены, и Дэн увидел перед собой худое лицо с большими поблекшими глазами. Эти глаза глядели на него абсолютно равнодушно, разве что чуть с вызовом. Но самое странное было не в глазах, а под ними – синие, почти черные круги от недосыпания. – Это я рассказала всем о тебе, – пояснила студентка.

Сначала Дэн лишился дара речи. Ее звали Дарья Хлюпина. Она была из второй группы. Ее многие избегали. И Дэн пару раз сидел с ней в очереди перед экзаменом. Это все, что он о ней знал.

Именно потому он и оторопел. Зачем Даше Хлюпиной распространять о нем мерзкие слухи?

– Затем, – ответила она, опередив его вопрос, – что мы с тобой теперь в одной лодке. Всеми презираемые и отвергнутые. Только меня ненавидят за то, что я зубрилка. А тебя за то, что ты подхалим и обманщик.

– Это неправда, – выдавил из себя Дэн.

– Докажи!

Она кисло усмехнулась и отвернулась, оставив Дэну возможность наблюдать растрепанные волосы у нее на затылке.

После лекции, продираясь сквозь толпу, Дэн попытался ее догнать, взял за локоть. На ощупь – будто коснулся скелета в блузке.

– Даша, я не знаю, зачем это тебе, только…

Девушка вдруг покачнулась и привалилась к стене.

– Что с тобой?

Она заговорила не сразу и стала бледнее, чем стена. Удивительно, если учесть, что стена была белой.

– Я не сплю… Уже давно… – хрипло ответила Хлюпина. – Забей. Не важно.

Она развернулась и пошла было к выходу, но Дэн догнал ее у лестницы.