© Пётр Панкратов, текст, 2013

© Издательство «Сатисъ», оригинал-макет, оформление, 2013

Предисловие редакции

Дорогие читатели, многие из Вас читали повесть М. Шолохова «Поднятая целина»; менее известны «Бруски» Г. Панферова. Обе эти книги, особенно «Поднятая целина», неоднократно переиздавались в советское время, так как отражали официальный взгляд партийных властей на историю становления Советской власти, в том числе и на коллективизацию на селе. При всех несомненных художественных достоинствах им присуща некоторая плакатность и определенная направленность. Впрочем, книги на столь болезненную тему, написанные в другой направленности, вряд ли могли увидеть в те времена свет, а, если бы они все же были напечатаны, авторы их попали бы в разряд врагов со всеми вытекающими последствиями.

Книга «Добрые люди» П. Панкратова, которую Вы сейчас держите в руках, интересна и ценна тем, что автор описывает происходящие события и процессы, находясь на стороне не коллективизаторов, а коллективизируемых, не победителей, а побежденных в братоубийственной Гражданской войне. Трагизм ситуации усугубляется тем, что казаки Прихопёрской станицы, где разворачивается действие повести, хотя и служили почти поголовно в Красной армии, в глазах властей оказываются врагами или почти врагами и подпадают под действие декрета о расказачивании. Продотряды, изымающие зерно из станиц, грабили только казачьи семьи, семьи же иногородних не трогали. В казачьих областях, и без того сильно пострадавших от войны, организовывался голод, лютовало ЧК, шли принудительная коллективизация и создание колхозов. Из свободных землевладельцев-воинов казаки превращались в государственных рабов. Само слово казак отменялось, станицы становились волостями.

Просто и бесхитростно, не смакуя ужасы, автор рассказывает о событиях Гражданской войны, ломке старой, устоявшейся за века, жизни казачества, о голоде, о «строительстве нового мира», а правильнее сказать, о выживании под игом антирусской и антинародной власти.

К великому счастью жителей станицы Прихопёрской, среди них нашёлся человек умный, решительный, деятельной, но при этом искренне верующий, совестливый и добрый – Михаил Долгов. Благодаря ему население станицы было спасено от голодной смерти. Он неоднократно выручал станичников в трудных и опасных обстоятельствах, помогал создать и сохранить в станице колхоз, причем колхоз этот, по мере возможностей, служил и на пользу самим станичникам.

Все персонажи повести реальные люди, у некоторых даже не изменены фамилии. Изменено название станицы. Всё, изложенное в книге – правда.

Часть первая

«Эх, тройка! Птица тройка, кто тебя выдумал? Знать у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем развернулась на полсвета, да и ступай считать вёрсты, пока не зарябит тебе в очи.…

Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит, чёрт знает на чём; а привстал да замахнулся, да затянул песню – кони вихрем, спицы в колёсах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога и вот она понеслась, понеслась, понеслась…!

Не так ли и ты, Русь, что бойкая, необгонимая тройка несёшься? Дымом дымится под тобой дорога, гремят мосты, все отстаёт и остаётся позади… и мчится вся вдохновенная Богом!.. Русь, куда же несёшься ты?

Дай, ответ. Не даёт ответа… Летит мимо всё, что ни есть на земле, и, косясь, постараниваются и дают ей дорогу другие народы и государства»

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Русь-тройка, куда ты делась, куда запропастилась? Или заблудилась среди лесов и болот и не видишь выхода, или ямщик твой дурак, злодей и неумеха, дорвавшийся до власти, загнал тебя туда.

А люди твои, Русь, выпачканные в белую и красную краски, избились до смерти и полусмерти. Мёртвым лучше: им ничего не надо, а до полусмерти избитым всё ещё нужны еда, одежда, обувь и жилище. И побрели по домам калеки полуголые, полубосые, без копейки денег и без куска хлеба. А перед ними прошли продовольственные отряды, которые вымели из амбаров всё подчистую. И нашли вернувшиеся домой пустые подворья и умирающих от голода родичей, и пошли они, гонимые голодом, кто мог ходить, куда глаза глядят, в поисках съестного. Встречаясь, спрашивали друг у друга:

– Откуда и куда?

– Из Ивановки в Петровку.

– Не ходите в Петровку. Мы из Петровки. Нам там ничего не дали. Да и давать там некому. Дома заколочены, люди ушли.

– Надо подаваться на Украину. Там хлебный край.

– Думаешь, там не было продотрядов?

Встретившиеся постоят друг против друга, понурив головы; пока кто-нибудь не скажет:

– Надо присесть.

Сойдут с дороги, присядут, потом прилягут, потом заснут, а проснутся не все. Кто проснётся, тот потихоньку уйдёт. Прилетит птица и сядет на тех, кто не проснулся…

Глава первая

Давным-давно, ещё в семнадцатом веке, несколько десятков Донских казаков из станиц среднего Дона на лодках поднялись вверх по Хопру в поисках свободных земель. Хопёр с чистейшей и вкуснейшей водой, с кишмя-кишащей в нём рыбой, с поймой шириной в восемь вёрст им понравился.

Донцы пристали к левому берегу Хопра, в тридцати вёрстах от устья, где к Хопру сходила широкая долина, поросшая густой травой. Смущало казаков то, что кругом была супесь, а на супеси хороших урожаев не получишь. Утром понимающие в земле ушли искать землю под пашню. Им повезло – в шести верстах от стана нашлись чернозёмные участки. И много. Тут, на этой долине, и решили донцы основать новую станицу и назвали её Прихопёрской. Написали в Черкасскую Войсковому атаману письмо с просьбой: утвердить новую станицу, обозначить юрт, т. е. земельный участок станицы и помочь переселенцам. Войсковой атаман был заинтересован в освоении свободных земель Области Войска Донского казаками, чтобы потом не пришлось браться за шашки, защищая их, так как зарщиков на чужие земли было много. Войсковой атаман прислал трёх грамотеев, которые привезли его распоряжение всем станичным и окружным атаманам помогать переселенцам и выдавать переселенческим семьям по сорок рублей на душу. Они привезли станичную печать и насеку^[1] для станичного атамана. Нарезав станичный юрт, грамотеи отбыли домой.

Станица Прихопёрская круглый год была чистой: в ней не было весенней и осенней грязюки, как в станицах, стоящих на чернозёме. Не было летних резучих песков. А что ещё надо человеку? Прекрасная вода, рыбные и охотничьи угодья с водяной и сухопутной живностью, плодородные земли, лес, луг. Живи, казак, трудись, не ленись и радуйся жизни. И жили, и трудились, и не ленились, и жизни радовались. А сколько было детворы! Особым уважением пользовались семьи, в которых было десять и более детей. Детей казаки считали Божьим даром. Если же у мужа и жены детей не было, их сторонились, считали наказанными Богом. Они, бедолаги, и в местной церкви заказывали молебны, и по монастырям ездили, молились, просили у Бога детей. Многим удавалось вымолить. Кому же не удавалось, те искали, брали чужих детей на воспитание.

Шесть улиц, и каждая в два порядка, со временем отгрохали казаки Прихопёрской станицы. Между третьей и четвёртой улицами поставили церковь деревянную, красивую и вместительную. Каждая казачка умела прививать деревья. Станица утопала в садах и виноградниках.

Находясь в составе Хопёрского округа, станица Прихопёрская тяготела к Донским станицам: Вешенской, Еланской, Усть-Хопёрской, Усть-Медведецкой, а поэтому в разбое Игната Некраса, когда тот пограбил корабли Петра I, идущие из-под Борисоглебска под Азов, её казаки не участвовали и репрессиям царских войск не подвергались. Когда в 1778 году Игнат Некрас уводил с Хопра сорок тысяч казаков, спасая их от царской немилости и спасаясь сам, не было у него тогда ни одного прихопёрца.

Станица жила мирной трудовой жизнью. Урожаи были приличными, скота водили много. Уткам и гусям не знали счёта. Почти в каждом дворе были закопаны бочки с вином. Богато жили казаки Прихопёрской станицы. Со времени её образования не было в ней ни мора людей, ни скотомора, ни пожара, тогда как Зотовская, например, выгорала до двора несколько раз.

Столетние старики говорили: «Долго живём хорошо, надо ждать беду».

Беда пришла во второй половине восемнадцатого века. Однажды во время таяния снега пошёл дождь нескончаемым потоком и лил восемь дней. Вода на лугу поднялась на шесть саженей, против одной в обычные годы. Казалось, что Хопёр всю свою силу направил на станицу Прихопёрскую. Вода слизала четыре улицы с домами, надворными постройками, садами. Не пощадил Хопёр и церковь. Люди успели с нижних четырёх улиц угнать скот и унесли всё, что можно было унести в две верхние улицы.

Казаки, вернувшиеся с сева, увидели, что Хопёр не течёт, а через версту вообще Хопра нету. Там, где был Хопёр со своей бездонной Тимохиной ямой, вырос бугор длиной пять-шесть вёрст и шириной с версту. Казаки решили, что станица Прихопёрская вся легла в Тимохину Яму. Через несколько лет вокруг этого бугра образовалась мочага и вырос камыш в три человеческих роста, а бугор стал давать невиданные доселе урожаи сена.

* * *

Перед оставшимися двумя улицами станицы, Хопёр вымыл восьмисаженный обрыв с отвесной стеной. Жить стало неудобно. Несколько казаков сели в лодки и поплыли по своему «карману», а через шесть – семь вёрст увидели, что река вильнула вправо, выше станицы, через луга и леса промыла себе новое русло и успокоилась, когда упёрлась в меловую грудину кургана. Там Хопёр вымыл себе омут подобный Тимохиной Яме. Люди потом прозвали его Тюсиной Ямой. Казаки решили переселиться к Хопру, но строиться на горе. За зиму, когда Хопёр покрылся толстым льдом, прихопёрцы перевезли на новое место всё, что смогли. Последнее весной увозили на лодках. Зимой заготовили лес. Весной началось строительство домов. А казак Молоканцев начал строить и дом, и ветряк. Наметили место под площадь с церковью, улицы, станичное правление. Помощник станичного атамана привел из Тамбовской губернии сто пятьдесят мужиков-строителей. Работа закипела, не останавливаясь и лунными ночами. Восточный порядок верхней улицы заняли Поповы. Западный порядок – Долговы.

* * *

Поповы и Долговы были самыми многочисленными родами в станице, самыми уважаемыми. Они всегда, по первой просьбе, приходили на помощь соседям. За услугу ничего не брали. На «спасибо» отвечали «Богу святому».

Подошла Столыпинская реформа. Четыре брата Долговых: Касьян, Савелий, Павел, Никита вышли из станичной общины, уехали на дальние земли станицы, получили земельные наделы и стали жить, создав там хутор Новый. Оставшийся в станице брат Иван, объединил пять усадеб в три. Усадьбы получились просторными.

Поехал Иван в Михайловку, узнал, как и почём можно купить бревенчатый дом и флигель, прикинул стоимость перевозки, постройки и взял в банке кредит. Купил три дома, три флигеля под стряпки^[2]