Быть грешником плохо, поскольку им обеспечен билет в один конец – в ад. Я не могла свыкнуться с адом, поскольку не путешествовала дальше Канзаса. Но, по словам отца, в ад лучше было не попадать. Летом при включенном кондиционере там жарче, чем в доме моей тети Гвен и дяди Теда в Техасе. К ним я приезжала на каникулы, проходило четыре дня, и можно было ехать домой, а вот в аду остаешься навечно. «Чтобы понять, что такое вечность, – сказал он, – подумай о том, что ты чувствовала в прошлом декабре 26-го числа, снова ожидая наступления Рождества».
Условие, при котором можно было избежать ада, заключалось в возможности «спастись»[47]. Поэтому в возрасте четырех лет я под звуки церковного органа прошла в переднюю часть маленькой методистской церкви в Кантоне, штат Канзас, плюхнулась на свои тощие колени и попросила доброго Господа «простить меня за мои грехи». Моя семья, в которой было много методистов, вздохнула с облегчением. Той ночью папа и мама