Это отношение связано не только с вниманием к идиомам и фраземам, но и с их постоянным переосмыслением. Можно сказать, что Мандельштам воспринимал идиоматику в двойной оптике: и как спаянные слова, и как слова, механически соединенные, то есть как свободные словосочетания. Это особое видение позволяло ему как изменять фразеологическую семантику, так и отталкиваться от лексического состава идиомы и на его основе создавать уникальные поэтические смыслы. Именно так русский язык стал для Мандельштама самым главным «вдохновителем» (пользуясь словом Гумилева).