Пролог

Катя проснулась на рассвете. Артем стоял возле окна. Покачивал на руках сына и говорил вполголоса:

– Киса-киса-киса! Киса важная-важная! Красивая-красивая! Киса ходит, мышку ищет.

Сынишка гукал и протягивал руки к окну – они смотрели на кошку во дворе.

Глядя на них, Катя чувствовала непередаваемое словами ощущение счастья.

– Тёма, – прошептала она. – Вы почему не спите?

Он обернулся:

– Привет! Не хотели тебя будить.

Она подошла к ним, обняла и поцеловала:

– Вы уже выспались?

– И выспались! И покушали! А мама наша все спит да спит.

– Ты время видел? – улыбнулась она и утонула в его спокойных серых глазах.

В этот момент они ощущали теплое дыхание друг друга.

– Маму с папой во сне видела.

– Расстроилась? – он обнял ее еще крепче.

– Нет… Просто вспомнила. Год уже прошел. Так быстро.

После завтрака Артем ушел в гараж. В прошлом месяце они купили машину. И теперь он пропадал в гараже каждый выходной. Катя только посмеивалась: "Мы не машину купили, а вторую жену в дом взяли. Одно радует – я ее не слышу и почти не вижу".

После всех неприятностей к технике она относилась с опаской. Но над мужем только подтрунивала. Знала, еще месяц-другой и машина станет для него чем-то привычным, вроде ковра на стене или холодильника на кухне.

Вообще, после гибели родителей она сильно изменилась. Спустя год невозможно было узнать в ней избалованную девчонку. Но еще сильней изменилась ее жизнь.

После завтрака разбаловалась Соня. Бегала по комнатам и шумела погремушками. Катя стояла возле окна в спальне. В этот час ощущение счастья в ее сердце слилось с чувством нежности к близким и уверенностью, что теперь все сложится удачно. Она знала, что не может жизнь катиться без помех как с горочки. Но тешила себя мечтами о легком и безоблачном будущем. После выпавших на ее долю горестей трудно ей было отказаться от них.

На ее руках посапывал двухмесячный сынишка. Младшая сестра счастливая и обласканная, уже забывшая о страшной потере, бегала по коридору, вызывая в Кате отнюдь не раздражение, а легкую полуулыбку. А в отцовском гараже ее любимый, самый близкий человек ходил вокруг машины с такой же счастливой, совершенно детской улыбкой. Катя радовалась и за него.

Она положила ребенка в кроватку и открыла семейный альбом. На его первой странице была только одна фотография. Словно, кто-то подсказал отцу сделать ее в тот роковой день. И Катя не сдержала слез. Лицо мамы сияло добротой, а глаза отца были наполнены спокойной силой.

В спальню забежала Соня.

– Тише-тише, – она посадила сестренку на колени.

– Ляля спит? – Соня посмотрела на спящего ребенка и тряхнула погремушкой. – Хочу гулять!

– Ляля скоро проснется. Мы покушаем и пойдем гулять, – успокоила ее Катя. – А ты пока надень комбинезончик, который тебе дядя Коля подарил. А погремушку отдай мне! Хорошо?

Спустя полчаса она собрала детей на прогулку. С улыбкой открыла дверь подъезда. В это теплое утро ее радовало все.

– Здравствуй, Катенька! – сидевшие возле подъезда соседки оживились. – Здравствуй, Сонечка! В магазин собрались, девочки?

– Доброе утро! Соня, поздоровайся с тетеньками.

– Погода нынче такая что грех дома сидеть! Особенно с ребятишками!

Катя улыбнулась им на прощание и покатила коляску в сторону городского парка. Соню она посадила в корзину под коробом. Та привычно развалилась в ней с видом маленького китайского императора.

А соседки с сочувствием смотрели им вслед:

– Как же ей досталось бедненькой!

– И не говори!.. Все-таки она – молодец! И сестренку не бросила! И сама родила.

– На мать так похожа. Та ведь тоже была тоненькая как тростиночка! Черноглазая… Господи, почему хорошие люди так рано уходят?!

И умолкли, вспомнив ее родителей.

На рассвете Николаю Андреевичу Шугурову тоже привиделись во сне погибшие друзья.

– Проведаю их сегодня, – сказал он супруге за завтраком. – Только не знаю, то ли сейчас заехать, то ли после обеда?

– Да ведь недавно ездили, – заметила Галя.

Шугуров подошел к окну:

– Если бы зима была, сказал бы: к снегу приснились. А то лето! Какое же нынче лето Господь дал! Благодать.

Малаховых Николай Андреевич любил как родных. И после гибели за их детьми присматривал как за своими.

Он все же решил помянуть их с утра. Постоял возле гранитного обелиска с высеченными портретами друзей. Склонился над ним, поправил цветы в резном вазоне и прошептал:

– Мы вас помним. Но как же мне жаль, что вы не увидели всего этого. Не увидели внука своего, своего зятя. Как мне жаль, дорогие вы мои… Соня подрастает. А у Кати все хорошо. Она счастлива.

Он обернулся. Шел к могиле Малаховых Сергей Назарович Фесенко. Год назад, возвращаясь от него, они и попали в аварию.

Фесенко пожал ему руку и прикоснулся к могильной плите. Они были одного возраста. Но Шугуров был высоким и мощным, а Фесенко сухопарым человеком среднего роста.

– Не думал встретить тебя.

– Совпало, – коротко ответил Фесенко. – Как девочки?

– Хорошо. Кате сейчас забот хватает. Сам понимаешь – дети… Как дела, Сергей?

– Неплохо. Дети здоровы. С женой – порядок. Это не Галя там?

Шугуров обернулся и увидел жену. Она подошла к ним, улыбнулась Фесенко:

– Сережа, привет! Тоже решила проведать.

– Дай-ка я тебя поцелую, – улыбнулся Шугуров.

– Как тихо, – прошептала она.

Так и простояли они пару минут в тишине.

– Мне пора. Всего доброго!

Фесенко пожал Шугурову руку, Галину поцеловал на прощание.

После его ухода они задержались еще недолго, потом тоже уехали по делам.

Утро было таким теплым и солнечным, а Катя выглядела такой счастливой, что прохожие невольно улыбались ей.

Солнце прыгало на ветровых стеклах. Из машин доносились обрывки песен. Небо над городом было высоким, без единого облачка. В его выси медленно остывал молочный след реактивного лайнера.

Вскоре начался парк. Соня выбралась из корзины и побежала впереди коляски. Катя приветливо улыбалась знакомым, останавливалась перекинуться парой слов с подругами. На скамейках отдыхали родители с детьми и пенсионеры. Над парком серебряными колокольчиками звенели детские голоса.

Вдалеке разливался радостный собачий лай. По неписанному правилу родители с детьми отдыхали в этой части парка, а хозяева выгуливали собак в дальнем конце.

– Соня! – окликнула Катя сестренку. – Далеко не убегай!

Она надолго задержалась возле небольшой поляны. Посреди нее росла молодая березка. Ветер играл с ее листьями. Катя еще раз окликнула сестренку и подкатила коляску к освободившейся скамейке. Солнце отбрасывало ажурную тень от деревьев. С обеих сторон дорожки белели вазоны на постаментах.

Для Кати это место было памятным. Даже зимой, когда парк заносило снегом, она приходила сюда с Артемом. И подолгу смотрела на это деревце. Но пока что никому не открылась, что тянет ее сюда. И каждый раз ей казалось, что именно здесь она сильней всего ощущает связь с погибшими родителями. И уже понимала, что связь эта не оборвется никогда.

На дворе стоял конец мая две тысячи четвертого года.

– Господи, как время быстро летит, – вдруг прошептала Катя и улыбнулась березке так, как только что улыбалась сестренке.