Отзывы на книги автора «Павел Гросс»

Тоненькая книжечка весьма посредственного содержания. Ничего нового для себя я из неё не вынесла. Полагаю, данный опус будет интересен исключительно тем, кто только начинает знакомство с пиратской темой. Заявленной хроники морского разбоя нет и в помине, зато треть книги занимает словарь морских терминов.

С первых страниц становится ясно, что эта повесть не просто выстрадана автором, а вынута из его собственного биографического нутра, как пуля из тела сраженного врагом бойца. История начинается не с первой строчки пролога, а с горького, почти надрывного посвящения другу и соавтору по киносценариям, ушедшему из жизни, и с обещания не позволить украсть память о прошлом. Этот боевой клич задает тон всей последующей многостраничной эпопее. Надо отдать автору должное - его упорство увенчалось не привычной победой в литературном споре со своими героями, но и созданием мощное, цепкое и невероятно-атмосферное произведение, в котором личная боль послужила топливом для сложного литературного механизма.

В «Касьяновом дне» автор скрещивает полицейский процедурал с солидной дозой мистики, урбанистическую хронику Санкт-Петербурга — с метафизическим триллером, а социальную сатиру — с притчей о судьбе и долге. В центре сюжета — уставший капитан следственного комитета Петров, расследующий серию загадочных убийств девушек, рожденных 29 февраля, которым в очередной Високосный год исполняется 29 лет. Теннисистка-неудачница Галя Соколова обнаруживающая, что ее странное родимое пятно на шее в виде старинного ключа — не косметический дефект, а метка, втягивающая ее в многовековую войну между двумя тайными обществами «Юлианцев» и «Григорианцев».

Сила автора скрыта в его безошибочном чувстве локаций и деталей этой повести. Его Петербург — не открыточная «Северная Пальмира», а холодный, промозглый и живой организм. Он населен не бездушными марионетками, а живыми узнаваемыми персонажами. Перед читателем полностью (а это сейчас большая редкость) раскрываются персонажи. Вот циничный стендап-комик Ершова, ненавидящий ржущую публику, вот юный студент Влад, который в страхе перед повесткой в военкомат и собственным взрослением превращается в маленькую девочку, а вот старый коммунист с Сенной площади Шаров, видящий буквально во всем происки мировой закулисы и вселенский заговор олигархов.

Автор виртуозно выводит на бумаге портреты героев, наделяя каждого не просто сверхспособностью (невидимость, чтение мыслей, контроль над временем и прочая), а своей, уникальной экзистенциальной травмой. Их непостижимые разумом силы — не супергеройские дары, а психосоматические симптомы, материализовавшиеся страхом или болью.

Мифология повести, построенная вокруг високосного 29 февраля (Касьянова дня) — не просто оригинальна, она удивительно органично вплетается в городской фольклор и архитектурную ткань современного Санкт-Петербурга. Громадные многоквартирные дома («Человейники») автор впервые в литературе превращает в фабрики по производству адских врат, известный питерский старинный «Дом с Ротондой» и Эрмитаж в рукописи становятся эпицентром битвы нашего мира и мира преисподней — эти образы работают на стыке социальной сатиры (намек на бездушную городскую застройку и чиновников, лоббирующих ее везде) и чистой поэзии ужаса. Апофеозом этого сплава становится грандиозная сцена, в которой оживают картины и скульптуры Эрмитажа. Этот незабываемый эпизод написан с размахом и кинематографической яркостью голливудского блокбастера, но при этом он несет в себе глубоко европейскую, почти готическую тревогу.

Конечно, повесть не лишена некоторой избыточности. Сюжет временами дробится на множество ответвлений, а стиль может показаться излишне экспрессивным, а то и пафосным. Но в случае «Касьянова дня» это не недостаток, а следствие колоссальной энергетики, которую автор вложил в текст. Да, перед нами не отполированный до глянцевого блеска продукт, а живая, пульсирующая, иногда рычащая материя. Чувствуется, что автор не просто сочинял историю, а проживал ее вместе со своими героями - боролся, страдал и надеялся на их победу.

Финал романа оставляет дверцу в иной мир приоткрытой для возможного продолжения. При этом именно финал удивительно катарсичен. В нем автор просто «закрывает» сюжет повести, он приводит своих героев к обретению нового, более зрелого и трагичного понимания жизни. Они не победили зло, а отвоевали у него право на передышку, на возможность жить дальше в мире, в котором чудеса и ужас становятся частью повседневности.

«Касьянов день» — это не просто увлекательное чтение, это заявка на возрождение большого русского мистического романа, в котором есть место и для социальной драмы, и для мудрых ответов на философские вопросы, и для старой как мир истории о борьбе света и тьмы, разворачивающейся на фоне подернутых дымкой питерских крыш.

Это мощный, амбициозный и по-настоящему искренний текст, который, мало, что хочется дочитать до конца, в него хочется верить.

Читать книгу: https://www.litres.ru/book/pavel-gross-33435454/bros-pit-s-lao-czy-72579001

Иногда кажется, что литературный мир, исчерпав все мыслимые и немыслимые запасы актуальной non-fiction, иногда обращается к услугам авторов, точно знающих, где находится машина времени. На наших глазах происходит любопытный крен - на смену скандинавской Хюгге и японскому Икигай приходит новый или, если угодно, хорошо забытый старый, проверенный временем литературный тренд под называнием «Даосская антистресс-терапия». Если вы думаете, что предмет этого отзыва представляет собой очередной лукавый маркетинговый гибрид из серии «Конфуций и тайм-менеджмент», то вы с первых же страниц книги-шарады «Брось пить с Лао-цзы» жестоко ошибаетесь.

Перед нами - изящный и умный литературный мистический проект, под шикарной одеждой которого находится тело древнего трактата. От имени доктора Элиота Лоунсона автор преподносит читателю расшифровку свитка ученика Лао-цзы - некоего Миня, который методично записывал то, как Учитель помогал самым разным людям - от чиновника до крестьянина - избавиться от «Хмельного тумана». Сама эта рамка, этот найденный манускрипт, - блестящий ход. Это сразу снимает с текста налет менторской дидактики и превращает его в захватывающее интеллектуальное путешествие с элементами детектива.

Впрочем, главная магия книги заключается не в ее антураже, а в поразительно-точном и современном психологическом содержании. Гениальная метафора Лао-цзы о «Соленой воде», которую пьют в пустыне, надеясь утолить жажду, - это же готовый, стопроцентно-работающий мем для любого человека, пытавшегося хотя бы раз в жизни бороться с любой зависимостью. Вся первая часть ««Врата Восприятия»» - это, по сути, мастер-класс по когнитивно-поведенческой терапии, упакованный в притчи. Лао-цзы не призывает к борьбе. Он предлагает то, что сегодня мы назвали бы осознанным наблюдением.

«Не борись с тенью дракона, просто посмотри на нее и пойми, что она не имеет субстанции». Разве это не та самая «радикальная принятость», к которой приходят современные психотерапевты?

Текст искрится изящными находками, бьющими точно в цель. Разоблачение мифов о «Радости», «Расслаблении» и «Творческом вдохновении», которые якобы дарит алкоголь, - это разговор начистоту с самим собой. Алкоголь как «Горячий камень», который несут только для того, чтобы отвлечься от усталости спины. Общество как «Стадо, пасущееся на заливном лугу иллюзий». Читаешь и ловишь себя на мысли: «Так вот откуда растут ноги у моего чувства, что на трезвой вечеринке я “какой-то не такой”!».

Особый шик - стилизация под восточную мудрость. Она не кажется здесь искусственной или натянутой. Напротив, она служит прекрасным проводником, делая горькую пилюлю самопознания сладкой и поэтичной. Фразы вроде «Просто перестань поливать сорняк, и твой сад расцветет» обладают гипнотической силой. Это не сухая инструкция «Как завязать с выпивкой», а философская система, перестраивающая само мироощущение.

Кто бы ни стоял за этим проектом — гениальный мистик и настоящий вдумчивый исследователь, соединивший даосизм с психологией зависимости, - результат впечатляет.

«Брось пить с Лао-цзы» - не просто «Самый надежный дзен». Это умная, глубокая и по-настоящему утешительная книга. Она не осуждает и не запугивает. Она мягко, как и подобает ученику Лао-цзы, берет за руку и выводит из хмельного тумана к тихому источнику ясности. После прочтения этой книги кажется, что самый важный источник был внутри тебя все время. Просто нужно было перестать пить соленую воду...

Читать книгу: https://www.litres.ru/book/pavel-gross-33435454/bros-pit-s-lao-czy-72579001

Редкий жанр – мокьюментари...

Перед нами монументальное, почти эпическое полотно, которое в равной степени можно с успехом назвать и «каратэ-сагой», и «романом воспитания». Это не просто повесть о запретном боевом искусстве в СССР, а масштабная притча о свободе и системе ценностей, о дружбе и предательстве, а еще о том, как идея, рожденная на уборке привычной всем советским студентам и школьникам картошки, прорастает сквозь бетон государственных запретов.
Формально перед нами мокьюментари (очень редкий жанр в нашей стране) — история четырех студентов Лесотехнической академии («Лесопилки»), жизнь которых навсегда меняется после встречи с загадочным лаосским студентом Вангом, открывшим для них мир каратэ. Следует отметить тот факт, что жанровые рамки в повести весьма условны - это и спортивная драма, и социальный роман, и даже шпионский триллер, действие которого переносится из ленинградских подворотен в кабинеты КГБ и афганские кишлаки.
Автор не стремится к стилистическим изыскам. Его проза функциональна, иногда даже нарочито проста, что придает повествованию эффект документальности, сиречь - суровой хроники. Главная сила текста заключается в сюжетной плотности и в детальной, почти антропологической реконструкции эпохи. Мы видим не парадный портрет «развитого социализма», а его изнанку: коммунальные кухни - как школу дипломатии, картофельную повинность - как новый круг ада, подпольные тренировки в промерзлых залах... Каратэ в этом контексте становится не экзотическим увлечением советских юношей, а формой их духовного и физического сопротивления безликой, давящей массе государства.
Четверка главных героев — Коробков, Воронцов, Петров, Новиков — выписана как набор архетипов, знакомых по классической советской прозе о молодежи: «забитый недоросль», «аристократ-сноб», «озлобленный хулиган», «философ-ботаник». Однако по мере развития сюжета эти типажи обретают плоть и кровь, а их траектории складываются в убедительную картину того, как система перемалывает одних и заставляет других искать обходные пути для жизни и развития.
Историческая панорама, разворачивающаяся на страницах повести, впечатляет своим размахом - от «застоя» через «перестройку» к диким 90-м и, наконец, к нашему времени. Автор проводит своих героев через все ключевые точки советской и российской истории, показывая, как большая политика и смена идеологических вех ломают личные судьбы и трансформируют саму суть запретного учения. Каратэ из пути духовного самосовершенствования превращается то в инструмент спецслужб, то в рыночный товар, то в оружие гибридных войн.
Возможно, единственным слабым местом этой впечатляющей саги является ее финал, в котором повествование несколько уходит в область технологических триллеров и глобальных заговоров. Этот поворот кажется чуть менее органичным и проработанным, чем основная, «советская» часть романа, которая, без сомнения, является его смысловым и эмоциональным стержнем.
В конечном счете, «КАРАТЭ» — честная и мощная история о поколении, ищущем и находящем свои собственные пути в мире, в котором все должно было быть заранее предопределено и проконтролировано.
Эта повесть не столько о победе, сколько о достоинстве, сохраняемом вопреки всему. В этом своем качестве «КАРАТЭ», без сомнения, обязательно найдет отклик в сердце современного читателя.

Сувалкский коридор

основано на предполагаемых событиях

https://www.litres.ru/book/pavel-gross-33435454/suvalkskiy-koridor-72334639/

Малонаселенная территория на польско-литовской границе, имеющая двойное стратегическое значение. Во-первых, это единственный сухопутный коридор, связывающий страны Балтии с остальным ЕС (включая транспорт и энергетику). Во-вторых, именно здесь проходит самая короткая (всего 65 километров по прямой) граница между Беларусью и Калининградской областью Российской Федерации. Этот же коридор является кратчайшим транспортным путем

Только что перевернул последнюю страницу и не могу прийти в себя. Это не просто книга, это настоящий эмоциональный взрыв. Как будто сам прошел через этот ад -- весь в грязи, крови и этом вечном, пронизывающем до костей дожде.

С первых же страниц автор создает невероятно плотную, гнетущую атмосферу. Это не фантастика где-то там, в далеком будущем. Это очень реалистично и потому в десятки раз страшнее. Узнаваемый мир, узнаваемые герои – пожарный Игорь из Колпино, его бывшая жена, их дочка Катя со смешными хвостиками. Ты им веришь с первой же минуты. Они жили обычной жизнью, которая в один миг рушится из-за политических игр, в которых простые люди представляют собой разменную монету.

Главный герой, Игорь Соколов –  не супермен. Он уставший, травмированный жизнью человек, с грузом прошлого и больной душой. Но его любовь к дочери – это та сила, которая заставляет его идти сквозь самый настоящий ад. Его трансформация из обычного пожарного в «охотника», холодного и эффективного машину смерти, показана гениально. Ты не восхищаешься им, ты боишься за него.

Стиль письма – отдельный разговор. Очень напомнило Глуховского из его лучших произведений: лаконично, жестко, без лишней патетики. Короткие, рубленые фразы, которые как пули впиваются в сознание. Описания природы не фон, а полноценные персонажи: вечный дождь, грязь, мрак… Они довершают ощущение безысходности и подавленности.

Сцена в болоте с дезертирами, штурм школы – кинематографичные, хардкорные сцены. Их видишь перед глазами, слышишь каждый звук, каждое хлюпанье грязи, каждый щелчок затвора. Автор не щадит читателя, не пытается смягчить удар. Война здесь показана как есть – грязная, жестокая и абсолютно бессмысленная.

Но самое сильное в этой повести – даже не экшен, а диалоги и чувства. Например, разговор по видеосвязи, когда Катя спрашивает: «Пап, а это война? Это как в мультике про драконов?» – у меня просто разорвалось сердце. А сцена в школе, где Игорь находит Лену, и она кричит «Забрали! Прости меня!»… Это высшая точка отчаяния. Мурашки бегут по коже даже сейчас, когда я это пишу.

Финал… идеален своей незавершенностью. Это не хеппи-энд, это не конец. Это завершение одной главы ада.

Перед читателем мощнейшее, выжигающее душу произведение, а не еще одна книга о войне. Это глубокий, психологический триллер о любви, долге, выживании и о том, на что способен обычный человек ради самого дорогого. Читается на одном дыхании, но будьте готовы – после нее потребуется время, чтобы прийти в себя. Однозначно одна из самых сильных вещей, что я читал за последнее время.

Повесть Павла Гросса «Метла. История казино Метелица»

Перед нами яркое, местами провокационное произведение, в котором есть все, что должно быть в гангстерском произведении -- азарт, противоречивая судьба главного героя по кличке шайтан (единственный смотрящий за самым известным в 90-е российском казино "Метелица") и абсурд.

Гросс мастерски создает атмосферу казино, там -- под вывеской «Метелица» разворачиваются не только игры на деньги, но и игры человеческих характеров. На самом деле героев в повести два... Первый -- коренной москвич Шайтан и второй -- само казино "Метелица", которое становится в повести является своеобразным символом сломанных человеческих судеб и сломанной страны под названием СССР. Сюжет метлой выметает иллюзии, надежды, чаяния советских граждан и окунает их с головой в новую бизнес-фармацию, в которой за простого человека никто не даст даже ломанного гроша.

Стиль автора — острый, насыщенный гротеском и черным юмором. Диалоги живые, персонажи колоритные, а сюжет балансирует между реализмом и фантасмагорией. Чувствуется влияние традиций русской сатиры, приперченной с современным оттенком.

Критики могут упрекнуть автора повесть в излишней мрачности или даже цинизме, но именно это и делает произведение запоминающемся. «Метла» — это не история о казино, это притча о том, как случай управляет людьми. А еще это история о том, как легко человек может превратиться в пешку в игре под названием жизнь.