Предисловие

Итак, знакомство с медитацией началось в 1991-м году с книг великого мастера Ошо и интерес тот не был постоянным. Я знакомился с многими учителями, проходил множество различных медитаций и самых разных направлений духовной жизни.

В 2005-м году мне довелось побывать в ашраме Бабаджи в Хайдакхане (Хайракхане), я ездил с группой ребят из России в ашрам каждый год в марте на протяжении пяти лет. Это было время увлечения мантра-медитациями и карма-йогой. Спустя два года учитель Шри Мунирадж дал имя моей душе – Парамананда и гуру мантру. В новом имени мне понравилось именно то, как оно звучит. Позднее я выяснил, что он состоит из двух частей: Парам – это сверх, запредельное, божественное, а Ананда – это блаженство, наслаждение, экстаз.

Кстати, именем Парамананда я собираюсь пользоваться здесь, в США, потому что в новой для меня стране, я решил начать свою новую жизнь, и имя моей души, которое я получил, оказалось как нельзя кстати.

В 2009-м году я отправился в столицу Непала – Катманду, чтобы посетить удивительное мероприятие – медитацию Випассана по методике Гоенки. Наиболее значимые трансформационные изменения в моей жизни совпали именно с периодом практики Випассана.

Вступление

История появления этой книги берёт своё начало в 2010-м году, практически в день рождения моего сына, после публикации книги «Ваши дети – не ваши дети».

В то время были популярны две мастерские: «Новое родительское собрание» и «Супружество как партнёрство». Это две мастерские, на которых я отвечал на вопросы родителей и, соответственно, супругов, внося ясность в «трудные ситуации», с которыми они сталкивались.

По мотивам мастерской «Новое родительское собрание» из моих ответов на часто задаваемые вопросы появилась на свет книга «Ваши дети – не ваши дети», второй же книгой стала «Супружество как партнёрство» по мотивам одноимённой мастерской.

Книга о детско-родительских отношениях была тепло принята читателями, и хочу выразить здесь огромную благодарность всем читателям за их интерес к данной теме, их отзывы и комментарии к публикациям в социальных сетях и в личных сообщениях, а также за готовность и мужество пересмотреть свои убеждения и трансформировать свои отношения с детьми и совершить переход от правильного родительства к мудрому.

Книга «Супружество как партнерство» была принята более сдержанно, несмотря на социальную актуальность темы, ведь проблемы в супружеских отношениях являются достаточно частой темой разговоров, но готовность к изменениям и энтузиазм здесь гораздо ниже.

Что ждет вас в этой книге?

15 лет назад любопытство привело меня в Дхамма-центр в Катманду, где я принял участие в медитативном курсе Випассана по Гоенке. Моё знакомство с Випассаной, мягко говоря, было не таким уж и радостным и забавным, да чего уж там, для меня это было просто адом. Четыре блока медитаций и по три сна во время перерыва ежедневно. Каждый день был бесконечно долгим и каждый перерыв в медитациях я спал, каждый подъём на медитацию сопровождался проклятиями себя самого за решение поучаствовать в этой авантюре, постоянными мыслями о побеге и непрерывным поиском предлогов это сделать.

Я с завидной частотой и надеждой смотрел на доску с информацией, на которой был написан номер дня курса и просьба «сохранять благородную тишину», и обнаруживал, что день не изменился, и семиметровый забор, отгораживающий Дхамма центр от остального мира тоже. Мне казалось, что всё было против меня.

Курс начался с медитации Анапана, что является первым шагом в изучении техники Випассана, и в переводе с языка Пали означает «наблюдение за естественным дыханием, наблюдение за процессом, который нас сопровождает всю жизнь с рождения, и является незаметным для нашего внимания, так как является обычным. Обычное быстро ускользает от нашего внимания, становится неинтересным и скучным и требуется усилие, чтобы всё время упорно возвращаться к процессу наблюдения и продолжительного удержания внимания».

Так вот я прибыл на курс Випассаны из Индии, где с группой был в чудесном ашраме Бабаджи в Хайдакхане, и я приехал с заложенным носом, нос мой не дышал. Какое наблюдение за естественным дыханием, когда мой нос не дышал, он был полностью заложен, и я глотал сопли. Меня бесило всё и буквально я страдал, я терпел и уговаривал себя не сдаваться, да и мне было стыдно сдаваться. Я приехал на курс с друзьями, сам преподавал медитацию и проводил медитативные лагеря на Алтае каждый год. Я держался как мог, я должен был завершить начатое. Сейчас, вспоминая своё поведение, появляется только улыбка, но тогда всё, что происходило со мной, воспринималось очень серьёзно.

На четвёртый день курса случился переход на практику Випассана, мой насморк прошел, нагрузка на внимание увеличилась и мне субъективно стало ненадолго легче. Випассана – это практика наблюдения за естественными ощущениями. Это трудно было для моего понимания. Так как моё тело, по большей части, состояло из ощущений комфортных: «ничего не чувствую», «пустота», «ничего не болит», то есть из ощущений на которые я никогда не «тратил» своё внимание, они все были за рамками выживания и страдания, то есть были неинтересны, так как у них просто не было названия и мой комментирующий и тревожный ум игнорировал их.

Другие же ощущения более грубые и заметные для внимания, которые я способен был регистрировать в моменте, состояли из обычных и скучных типа: тепло, холодно, сухо, влажно, давит, тянет, сжимает, тикает, пульсирует, покалывает, чешется. И более интенсивных ощущений: морозит, печет, распирает, раздавливает, дергает, зудит, выворачивает, колет, пронзает. Большинство из них описывались и скрывались под одним словом – боль.

К страданиям от моего голодного беспокойного ума, лишённого его любимой внешней нагрузки в виде чтения, Интернета, непрерывного и беспокойного поиска в окружающем мире подтверждения знаний из моего прошлого опыта и прежних знаний и доказательств правильности моих убеждений, добавилась еще и боль. Она присутствовала во всех неподвижных медитациях «Адитана», а это три раза в день. Природа этой боли была непонятна с точки зрения здравого смысла, и у неё не было никакой причины, но порой сама она была просто нестерпимой. И, как ни странно, механизм психосоматики стал буквально доходить до моего понимания благодаря и через участие в данной практике.

После участия в первой Випассане, я был убежден, что никогда в жизни я не поеду на этот курс снова, что метод избавления от страдания через встречу лоб в лоб с самим страданием – это не мое, и прочие разные глупые и истеричные выводы. Но, как ни странно, через год, в марте, я снова был в Дхамма-центре, мое отношение тогда кардинально изменилось, а после третьего посещения я окончательно влюбился в эту технику и продолжаю сам ежедневно практиковать и проводить випассану по своей методике уже более 10 лет. За это время у меня было свыше 40 групп и 600 учеников.

Хочу выразить благодарность всем своим студентам из Института бизнеса, где я преподавал в течение 10 лет; всем участникам медитативных лагерей и курсов за их желание вырваться из рутины обычной жизни и встретиться с жизнью в моменте. Также, неоценимый вклад внесли все люди, которые встречались мне в путешествиях, без них они бы никогда не стали бы такими удивительными. Спасибо моей жене и детям за понимание и лояльное отношение к моему частому отсутствию. Моей старшей дочери Яне, и её мужу Андрею, за невероятные усилия, потраченные на мой переезд в Америку, терпеливую поддержку и возможность дописать эту книгу в идеальных условиях отдельные самые теплые слова благодарности. Без вас ничего бы не было.

И еще свою огромную благодарность я хочу выразить Ольге Кузнецовой, организатору моих онлайн и офлайн курсов, автору всех публикаций в социальных сетях, за поддержку, терпение и вдохновение

Иллюзия боли

«Иллюзия боли» – именно такое название пришло мне в голову во время практики, когда я осознал, что хочу поделиться наблюдениями, которые сопровождают практику медитаций Випассана и по сей день.

Я не помню первую встречу с физической болью, возможно она просто была непродолжительной, принадлежала моменту, в котором происходило событие и исчезала в следующий момент, не оставив следа в виде страха.

Вот небольшой пример из детства из воспоминаний моей мамы и бабушки, о том, как я пошел впервые самостоятельно.

Это событие произошло в доме у моей бабушки, в котором я прожил с мамой и папой до 3 лет. Конечно, меня учили ходить, ассистируя, и какое-то время у меня конечно же не получалось. Но вот как-то утром моя мама и бабушка, которые находились в соседней комнате от той, в которой находился я, услышали звуки – «топ-топ-топ-топ» и затем «бум» – звук падения, и никакого плача. Они притихли в ожидании, дальше они вновь услышали – «топ-топ-топ-топ», и вновь «бум», далее звуки повторились в третий раз, и через пару секунд в дверном проеме появился счастливый я, с улыбкой до ушей и с тремя шишками на лбу. Этот день запечатлен в моей памяти как настоящий праздник: ощущение радости, победы и чуда. И никакой боли я не помню вообще, хотя шишки на моем лбу указывали на то, что она была, просто не было страха и паники ни внутри меня, ни снаружи.

В моем детстве, думаю, как и у многих, одним из любимых развлечений были прыжки откуда-то, куда-то, через что-то, прыгать – это какое-то время находиться в полете. Это было захватывающе, это вызывало невероятный восторг и азарт, прыгать, не теряя энтузиазма, можно было бесконечно.

С первой болью, той самой резкой, внезапной, пронизывающей, я столкнулся в 3 года, когда жил у бабушки в частном секторе. Режущее ощущение, которое длилось мгновение и потом сменилось на тупое и ноющее и более продолжительное, непосредственно в месте травмы, очень хорошо мне запомнилось. В тот день самосвал привез огромную кучу песка, которую он свалил возле забора бабушкиного дома. Это вызвало небывалый интерес и стало вызовом, новым приключением и игрой. Суть игры заключалась в том, чтобы просто прыгать с забора в кучу песка, и сама эта идея такой игры появилась мгновенно, так же, как и ее реализация. Поддержка нашлась моментально, в виде соседских пацанов приблизительно моего возраста. Это на самом деле было очень великим событием для детворы всей улицы. И так мы прыгали с забора в песок, стараясь показать свои суперспособности, прыгали: кто прыгнет дальше, кто прыгнет выше, скатится или кувыркнется. И вот во время очередного прыжка моя правая стопа попала в донышко разбитой бутылки, что, разумеется, привело к достаточно глубокому порезу и кровотечению.

Побежав за помощью, я тут же нарвался на уже знакомые мне страх, панику и растерянность, которые исходили от окружающих. Сейчас я понимаю, что это был не совсем мой страх, а, возможно, и совсем не мой, это были эмоции окружающих: паника и растерянность мамы, бабушки, дедушки, моей тети и врачей скорой помощи. Вот так мы инфицируемся страхами и тревогами нашего окружения которые напуганы, и чтобы не оказаться виноватыми, они ищут виновного, потому что когда его найдут, это погасит на время их страх

А куча песка, как классный детский аттракцион, с этого момента оказалась под запретом для всех детей улицы. Я узнал от них что нельзя прыгать, бегать; что я сам виноват, и еще много страшных и непонятных вещей о всевозможных последствиях, которые, наверное, должны были меня напугать так, чтобы я в будущем их так не пугал.

Конечно же, я не перестал бегать и прыгать, я просто стал это скрывать, прятать ссадины и порезы, ушибы и синяки, а они присутствовали в детстве на моем теле почти постоянно.

Поиск «виноватого» ведется с одной целью выгородить себя, не быть виноватым самому. Как в анекдоте про психиатрическою больницу: «кто первый белый халат надел, тот и доктор». Чтобы не стать виноватым, нужно первым обвинить кого-то или что-то.

Когда играл на улице в футбол или хоккей, прыгал через гаражи, лазал по деревьям, дрался, перестреливался из рогатки и тому подобное, не всегда проходило все гладко и безмятежно. Любые встречи с «болью», то есть с неожиданными, внезапными, острыми ощущениями, но которые не включали в себя присутствие страха ни снаружи (то есть от окружающих), ни внутри, – это случаи, в которых была нейтральность или поддержка со стороны других участников игр. В таких условиях боль тут же забывалась, как что-то несущественное, а то и вовсе исчезала со скоростью появления.

В играх на улице, как правило, периодически встречаются моменты, в которых мне прилетало мячом или шайбой, ногой или клюшкой другого участника, иногда в самые чувствительные части тела и было «больно», или даже «очень больно», но никто не бросался меня спасать, не собирались зрители, и я не становился центром внимания. Я просто выбывал из игры, которая продолжалась своим чередом. Максимум внимания, которое можно получить, это совет от бывалого, опытного уличного «травматолога»: при ударе в пах – «ты на пятках попрыгай и все пройдет», при ударе в живот – «дыши», но чаще всего я сам растирал место ушиба и забывал о нем, лишь бы побыстрее вернуться в игру. Это по телевизору показывают футболистов, симулирующих нестерпимую боль, выпрашивающих штрафной удар, сочувствие трибун, а вот на улице и реальной жизни нытики и истерики не в почете.

Из наблюдений детства:

– в драке боль почти не чувствуется, потому что необходимо продолжать, нельзя останавливаться;

– если я победил то, у меня ничего не болит, а если что-то и болит, то это фигня, и кстати все заживает в 3-4 раза быстрее, чем у оппонента;

– если я проиграл, то тут наоборот, ужасно все болит, просто все травмы на грани жизни и смерти, исключительно нестерпимые и серьезные, и все заживает долго и с осложнениями;

– когда я вдохновлен участием в происходящих событиях то, я не фиксируюсь на травмах, ушибах, ожогах и порезах, я мгновенно забываю о них, тогда они проходят и заживают также незаметно, естественно, и быстро;

– если я фиксируюсь на болячках, то это происходит только в моментах, когда не занят чем-то вдохновляющим и важным, заживление проходит дольше, я еще их периодически «ковыряю», поддерживаю состояние страдальца.

Страдания и симуляция страданий работают только в той среде, где тебя научили страдать. Страдание, это игра для привлечения внимания окружающих, чувствительных к этой игре. Это возможность занять доминирующую позицию в семье для получения причитающегося страдальцу внимания, и, если кто-то посмеет отвлечься от тебя, так просто нужно издать стон и все внимание опять будет на тебе.

Также, если ты страдалец, ты имеешь право вести себя как скотина, и тебе все сойдет с рук, когда страдаешь, то никто не попросит, и уж тем более не потребует выполнения каких-то обязательств, которые, возможно, были раньше возложены на тебя, но теперь твое окружение тебе должно, и оно должно тебе все.

А у тебя есть только лишь права на все: их внимание, контроль их жизни. Ведь страдальцы и мученики – святые, с них нельзя требовать никакой ответственности, на них можно только молиться и беспрекословно следовать их указаниям.

Как я научился страдать и манипулировать

Конечно, не было никакого учителя по страданию и никаких специальных курсов по манипуляции я не проходил. Я запомнил замечательную цитату Евгения Гришковца: «Как только ты первый раз обиделся, ты уже научился обижать». Меня учили, как и всех все детство и потом и всю жизнь, правильно любить. Любить правильно маму, папу, брата, школу, природу, животных, родину, партию, бога, полезную еду, жену, детей и так далее. Безусловная любовь стала экзотикой, а условная стала общепринятой и распространенной практикой.

Вот эту игру, в обиду, я отлично помню, тут самое главное быть серьезным и страдающим. В памяти этот период начался с появлением младшего брата, мне тогда было 3,5 года, конечно, я умел плакать и плакал и до его появления, но технологией это стало, когда оказалось, что я старший. Я старший и уже большой, и поэтому я должен уступать младшему, делиться с младшим, и, при этом, еще его любить, защищать, а в случае каких-то неудач и аварий – быть во всем виноватым.