Исторический детектив Павла Девяшина можно условно разделить на три части. В первой речь пойдет о межведомственной борьбе двух министров при дворе императора Николая I — шефа Его Императорского Величества Отдельного корпуса жандармов Александра Христофоровича Бенкендорфа и последовательного сторонника отмены крепостного права, министра государственных имуществ, реформировавшего быт государственных крестьян, графа Павла Дмитриевича Киселева. Их взгляды в отношении крестьянского вопроса и назревающих внутренних государственных реформ в России резко расходятся. Примером этому служит случай с героем войны с Наполеоном курганским помещиком князем Дмитрием Арсентьевым. По слухам, князь у себя в поместье лютует с крепостными, не неся за их смерти никакой ответственности. Киселев предлагает Бенкендорфу объединить усилия и примерно наказать зарвавшегося помещика, устроив публичный суд, широко освещаемый в прессе. Шеф жандармов с ним не соглашается, упирая на то, что так можно вызвать волнения в либеральной среде, где после декабрьского восстания еще тлеют искры свободомыслия. По его мнению, такие дела должны решаться приватно в виде внезапной болезни или несчастного случая.
Оставшись каждый при своем, всесильные министры начинают своеобразную шахматную партию и отправляют в поместье курганского изувера каждый своего агента.
Сценой действия второй части детектива, который всё ещё совсем не похож на детектив, служит поместье князя Арсентьева близ города Кургана. Нельзя не проникнуться поэтичными авторскими описаниями величественной сибирской природы, русской усадьбы с ее уютным провинциальным бытом, вечерними чаепитиями на крытой веранде, пикниками на берегу неподалеку протекающей речки и тихими вечерними развлечениями. Местное общество, каждый день собирающееся к ужину у Арсентьевых, состоит из управляющего делами поместья друга детства князя Василия Холонева, доктора Вадима Нестерова, сменившего недавно преставившегося коллегу, петербургского адъюнкт-профессора истории Алексея Мостового и местного станового пристава Вебера. Сестре князя Софье Афанасьевне компанию составляет вдова владельца мебельной фабрики Ольга Казимировна Листвицкая, прибывшая сюда с целью сторговать у Арсентьева лес для своего предприятия.
Вскоре к ним присоединяется новое действующее лицо – Иван Карлович Фальк, фехтмейстер Пажеского корпуса, выписанный хозяином из самого Санкт-Петербурга для обучения шпажному бою. А вот кого именно ему придется обучать этому искусству повергнет бывшего офицера Его Императорского Величества в недоумение – выходит, его наняли, чтобы обучать искусству фехтования крепостных князя, а пока вместо них простого мужика, егеря Тимофея. Зачем это понадобилось Арсентьеву, Фальк узнает быстро, а вот чьим подсылом является сей прекрасноликий юноша, выяснится далеко не сразу. Как и дальнейшие планы князя на его персону. Самому же Фальку необходимо вычислить своего противника, для чего он искусно интригует всех гостей усадьбы, слегка влюбляет в себя всё женское общество от барынь до прислуги, попутно удостаиваясь откровений князя о своем необычном недуге. В конце концов, на арене местной Колоссеи, сооружения, построенного Арсентьевым специально для проведения крепостных гладиаторских боев, где сам он намеривался выступать гладиатором, подобно древнему императору Коммоду, эта сюжетная линия получит свое завершение. А начальник курганской полиции частный пристав Поликарпов, собрав вместе всех участников действа, устроит представление подобно Эркюлю Пуаро и с триумфом укажет на преступника.
Но! Это еще не конец истории. В третьей части повествования оставшиеся в живых действующие лица снимут маски и, конечно же, окажутся вовсе не теми, кем казались. А соколиной охотой окажется не княжья забава, а охота в княжеских владениях «сокола», как называли специальных агентов Бенкендорфа. Цинизм и жестокость министерских агентов, их презрение к жизням ни в чем не повинных, кроме того, что они невольно помешали их планам, людей, вся эта межведомственная возня пауков в банке, сменившая почти пасторальную картину усадебной жизни второй части книги, оставляют неприятное чувство. Но, по всей видимости, это нынче обязательная часть любого литературного произведения.