Блеск и нищета куртизанок

Внимание! Внимание! Вашему взору открывается удивительная картина: коварный, алчный, беспринципный парижский свет, во всей его красе и великолепии! Присаживайтесь поудобнее, вооружитесь программкой, театральным монокуляром и наслаждайтесь представлением...

Небесной красоты ангел Люсьен де Рюбампре, словно феникс, возрождённый и поднявшийся из грязи (каким образом не известно даже дьяволу, только тссс!), озаряет своим присутствием бал в Опере, чем будоражит заскучавшую аристократию. Сопровождает его ослепительная дама, что не скажешь о ее репутации, — ведь прекрасной незнакомкой оказывается одна из распутнейших падших женщин Парижа. Сей факт, не скрывшись от цепкого взора знакомых юноши, заставляет влюблённых немедленного сбежать и скрыться. Вероятно история так и закончилась бы, толком не начавшись, главный герой обрёк себя на позор, его утраченная репутация не восстановится, крах карьеры и надежд на лучшую жизнь... но покровителем очаровательного Люсьена оказывается аббат Карлос Эррера, который одержим идеей поднять с колен своего питомца, при этом на колени поставив весь парижский бомонд.

Оноре де Бальзак в своём романе невероятно и удивительно точно передает зловещую атмосферу общей продажности. Товаром здесь может стать что угодно: начиная от модной женской шляпки и заканчивая правом на жизнь. Каждый герой, пусть и второстепенный, озабочен лишь выгодой, которую он будет иметь за какие-либо совершенные действия, сказанные слова, мимолетные взгляды. Одна лишь фальшь, щедро осыпанная хрустящими банковскими билетами. Абсолютно каждый пытается на лучших условиях продать самого себя. На фоне французской богемы, которая предстаёт перед нами в своём «лучшем» свете, горстка куртизанок кажется наименьшим злом, чем хорошо воспитанные и выросшие в любви и богатстве знатные дамы. Да, они не очернили свою душу продажной любовью, но погрязшие в интригах, что губят невинных и обвитые в тайны, словно в кокон, они блюдут своё целомудрие.

Безвольный и переменчивый де Рюбампре, дьявол-кукловод Карлос Эрерра, беспамятно влюблённая и преданная Эстер, обманутый алчный банкир, графини, графы, королевская свита, продолжать можно сколько угодно, но выбрать положительного или отрицательного героя среди этой кучи хитрецов, скрытых масками и титулами, практически невозможно. Каждый из них в полной мере заслужил то, что с ним происходит. Нечего было засовывать свою холёную ручку в клубок змей.

Думаете, эта книга о страданиях прекрасной куртизанки эстер? Да щас. Она, безусловно, также о страданиях куртизанки люсьена. Потому что жак коллен - это не какой-нибудь смешной банкир - старикашка нусинген, который даже не может нормально говорить на языке любви, то есть на французском. То есть, по определению, заранее комичен. Кто сочувствует клоуну, даже грустному? Никто. Нда. Так вот! А коллен - это сам дьявол во плоти по заверению бальзака. И, поскольку, он (бальзак) - автор, то приходится верить. Поэтому люсьен очень страдает посреди своих блеска и нищеты, так как расплата за услуги выходит в приличную такую французскую копеечку.
Парижская драма усугубляется тем, что в люсьена продолжают влюбляться дамы всех сословий. И бедный мальчик просто разрывается на кусочки, чтобы поспеть осчастливить всех, включая персонального дьявола, конечно же. И получается это у него из рук вон плохо, потому что он так и остался нежным, слабовольным цветочком и все такое.

Между делом, страдающая эстер измывается над нусингеном, которого милостиво подбадривает жена. Мне прям очень нравятся парижские жены и мужья, которые наряжают свои половинки, дабы те понравились любовникам, дают дельные советы по вопросам любви и готовы жертвовать собой, лишь бы жене (мужу) было хорошо. Это, ясно-понятно, безнравственно. Но как же это мило. Мило и все тут. Можете выписать меня из порядочных граждан, но буду стоять на своем.
Помимо садизма в отношении банкиров эстер печется о счастье люсена в ущерб собственному. И в этом благом начинании наставляет ее, естественно, коллен. Ибо! Ежели ты - куртизанка, то нечего мечтать о личном мещанском счастье и вообще нечего мечтать о нем, имея в виду солнышко люсьена. Таково мнение дьявола. И что-то в этом есть. Наверное. Может быть. Короче, кто платит за обед, тот и танцует люсьена.

- Можно ли меня назвать эгоистом? Вот какова любовь! Так преданы бывают лишь королям, но я короновал моего Люсьена! И будь я прикован на остаток моих дней к прежней цепи, мне кажется, что я был бы спокоен, думая: " Он на бале, он при дворе". Душа и мысль мои торжествовали бы, пусть плоть моя была бы во власти тюремных надсмотрщиков! Вы жалкая самка, вы и любите как самка!

Но не стоит так уж безоглядно доверять байкам коллена про нежные платонические чувства. Я сначала тоже повелась, но потом бальзак запалил контору. Случайно или намеренно, пожалуй, уже не имеет значения. Ибо лично у меня не осталось сомнений в том, что коллен любит юношей отнюдь не отеческой и не братской любовью, даже если и обожествляет их, как люсьена.

А произошло разоблачение так. Некие полицейские шпики решили нагреть ручонки, пощипав за бока люсьена и его покровителя. Закончилось все водворением нашей парочки в тюрьму. И тут, слегонца отвлекусь от темы, снова выяснилось, насколько велика власть великосветских парижанок. Ежели они любят, то лягут костьми, но освободят из тюремной камеры даже серийного убийцу, чего уж там говорить о люсьене. И снова преданный парижский муж был готов на все ради любовника жены.
Однако, вернемся к страданиям сурового коллена. Ибо в тюрьме настал его черед корчиться в муках. Цитирую.

Ах, никогда самая добрая мать не любила так нежно своего единственного сына, как я любил этого ангела! Если бы вы знали! Добро расцветало в этом сердце, как распускаются цветы на лугах. Он был слабоволен – вот его единственный недостаток! Слаб, как струна лиры, такая звучная, когда она натянута… Это прекраснейшие натуры, их слабость не что иное, как нежность, восторженность, способность расцветать под солнцем искусства, любви, красоты, всего того, что в тысячах форм создано творцом для человека!.. Короче, Люсьен, так сказать, был неудавшейся женщиной.

Представляю, как он радовался, что женщина из люсьена таки не удалась. И плакал о несбывшемся.

Он женился бы на своей Клотильде де Гранлье. И Эстер не связывала бы мне руки. Люсьен чересчур любил ее, а Клотильду, эту спасательную доску, он никогда не полюбил бы... Ах! Малыш был бы моим безраздельно!

Но тут прямо посреди горьких стенаний возникло новое доказательство, что коллен любит юношей отнюдь не отеческой и не братской любовью, даже если и обожествляет их, как люсьена. В толпе преступников во дворе тюрьмы образовался некий блондин, конечно же, не столь прекрасный как наша куртизанка. Но тоже ничего.

Когда-то на галерах этот юноша был для него тем же, чем Люсьен в Париже... его любимцем!" В сочетании с тем, что известно о этом юноше...
" - О господин начальник, вот душа, которую надобно спасти!.. - вскричал Жак Коллен.
Святотатец сложил руки с горячностью отчаявшегося любовника, а внимательно следивший за ним начальник тюрьмы принял это за религиозное рвение.

И заверте... то есть прямо как из рога изобилия посыпалась информация, порочащая блондина. Кличка на галерах у него была мадлена, так же известен любовью выходить на дело в дамском платье. И в конце концов прозвучал многозначительный диалог.

– Sempre mi! (навеки мой) – сказал Жак Коллен, подойдя к Теодору и шепнув это условное выражение ему на ухо.
– Sempre ti! (навеки твой) – ответил юноша на пароль. – Да, ты мой даб.

И, казалось бы, это такая мелочь, но нет.

– Я сглупил, развернув весь свой талант ради тысячи экю!..
– Нет, ради женщины! – возразил Жак Коллен. – Я всегда говорил тебе, что мы из-за них теряем голову!..
Жак Коллен бросил на Теодора взгляд, полный презрения.
– Тебя ведь не было! – отвечал корсиканец. – Я был одинок.
– Ты любишь эту девчонку? – спросил Жак Коллен, почувствовав скрытый упрек.
– Ах, если я хочу жить, то теперь больше ради тебя, чем ради нее.
– Будь спокоен! Недаром я зовусь Обмани-Смерть! Я позабочусь о тебе!
– Неужто жизнь? – вскричал молодой корсиканец, поднимая связанные руки к сырому своду каземата.
– Моя Мадленочка, готовься воротиться на лужок, – продолжал Жак Коллен.

Короче, моя мадленочка, то есть тетка.

Чтобы дать некоторое понятие о личностях, которых заключенные, надсмотрщики и надзиратели называют тетками, достаточно привести великолепное определение, какое дал им начальник одной из центральных тюрем, сопровождая лорда Дэрхема, посетившего во время своего пребывания в Париже все дома заключения. Этот любознательный лорд, желая изучить французское правосудие во всех его подробностях, даже попросил палача, покойного Сансона, установить свой механизм и пустить его в ход, казнив живого теленка, чтобы иметь понятие о действии машины, прославленной Французской революцией.
Начальник, ознакомив его с тюрьмой, тюремными дворами, мастерскими, темницами и прочим, указал на одну камеру.
«Я не поведу туда вашу милость, - сказал он с отвращением, - там сидят тетки». «Ао! - произнес лорд Дэрхем. - А что же это такое? «Средний пол, милорд».

У меня опосля этого остался только один вопрос. Как? Как вообще в те времена бальзак умудрился тиснуть в печать эту книгу, то есть примите мое восхищение, месье. Это было дерзко, нда.

И какой же вывод можно сделать из всего прочитанного. В покровители лучше выбирать дьявола, а не клоуна. И никаких левых связей без одобрения босса. И парижанки - это высшие существа. И все прозвучавшее, наверное, безнравственно. Но, поскольку, я уже выписана из приличных граждан, то в общем-то и все равно.

Окинув взглядом сей фундаментальный роман, понимаешь, что он есть не что иное, как избалованное, надменное, порочное и горячо любимое дитя автора. Все в нем от слова к строчке, от строчки к абзацу, от абзаца к главе дышит трепетной любовью создателя. Словно вооружившись кистью, автор написал картину, замысел которой взращивался годами, но был труд закончен и, наконец, предъявлен миру. И картина эта, нужно сказать, вышла примечательной, поистине завораживающей и мрачной. В ней напрочь отсутствуют яркие теплые тона. Блеск? Позолота на солнце тоже блестит, но имеет ли хоть какую-то ценность? Нищета? О да, здесь нищета властвует, ведет себя как истинная хозяйка положения, понуждая причинять боль, предавать, совершать омерзительные поступки. Ну а куртизанки… Помилуй бог, ну, может, только одна и была привечаема автором, да и от той осталось лишь краткое воспоминание, пыль на ветру.

Обращаясь к объемному труду Бальзака, не стоит ждать кипучих страстей и причудливых нарядов, грязных меблированных комнат и нескромных вздохов. Не любовь по низкой цене интересовала автора, а зло внутри каждого. Его он препарировал с усердием фанатика, ему поражался, а бедняжка Эстер и честолюбец Люсьен лишь послужили занавесом, до поры скрывающим действие. Однако начнем сначала…
Нищий щеголь Люсьен де Рюбампре тщеславен. Перед лицом общественного признания все средства хороши, и потому он очаровывает дочь герцога Клотильду да Гранлье, не переставая принимать знаки внимания и со стороны других дам высшего света. Истинная цель юноши – выгодная женитьба, способная упрочить его положение, и в достижении ее ему немало помогает его старший товарищ и наставник – аббат Карлос Эррера. Питая отеческие чувства к Люсьену, загадочный аббат Эррера, тем не менее, преследует и личную выгоду от возвышения молодого человека в обществе. Казалось бы, красота юноши и ум хитреца аббата должны бы скоро поспособствовать достижению цели, но… Всегда найдется какое-то досадное но! Люсьен испытывает нежную привязанность к Эстер, бывшей куртизанке, отказавшейся от постыдного поприща во имя любви. Не желая разрыва с возлюбленной, Люсьен под руководством аббата начинает двойную игру.
Герои Бальзака вышли весьма неоднозначными. Их нельзя притянуть к шаблонам добра и зла, их поступки по мере продвижения сюжета можно оценивать по-разному. Взять, к примеру, Эстер. В начале книги своей беспомощностью и покорностью она вызывает жалость и только. Однако если взглянуть на Эстер в финале, нельзя не признать, что в своем развитии она совершает значительный прыжок. Во благо Люсьена она не боится уже осуждающих взглядов, не брезгует шантажом. Смысл ее жизни – любовь, предательство которой равносильно убийству.
Только достоин ли Люсьен подобной любви? Удивительно, но факт: он – наиболее неприятный для меня персонаж в романе. Не терплю безвольных, немогущих страдальцев. На дух не переношу! Люсьен-журналист неплохо излагает мысли на бумаге, Люсьен-искуситель легко покоряет женские сердца. Что еще может Люсьен? Он может отказаться от возлюбленной, потому что с ней не станешь известным и богатым и потому что так повелел аббат Эррера. Он может продать свою любовь за гроши, потому что так посоветовал аббат Эррера. Он может льстить и угождать тем, кто признан обществом, потому что так приказывает аббат Эррера. При необходимости он может порыдать по поводу невозможности соединить в одном человеке красоту и страсть куртизанки и богатство юной леди… На чьем плече? Правильно, на плече аббата Эррера. Любил ли Люсьен Эстер? Люсьен любил славу и деньги – вот единственное, в чем можно быть уверенным. Только куда его мечтам до честолюбивых помыслов самого наставника аббата?
Как раз аббат и наводит на мысль о том, что идея романа и в частности образ данного персонажа взращивались в сознании автора давно. Настолько Карлос Эррера кажется многоликим и продуманным до мелочей. Поистине Бальзак вложил в него всю свою неуемную фантазию. Аббат и каторжник, святой и искуситель, наставник и приказчик, отец и губитель. Аббат Эррера имеет в романе наибольшее количество масок, коими он легко оперирует в сюжете. Именно он, таинственный, зловещий, непостижимый, так часто высказывает мысли автора. Именно он утверждает, что никакое добро и никакое зло не бывает безупречно чистого оттенка. Под личиной злодея может скрываться ранимое сердце, названный отец и друг, что, в прочем, возможно и наоборот. И как же сложно было автору расстаться со своим героем в финале!
Только сказать, что нить сюжета вьется лишь вокруг выше обозначенного треугольника, значит согрешить против истины. Героев в романе много: прожигатели жизни и легкомысленные женщины, каторжники и представители высшего света. Каждый по воле автора наделен своей уникальной историей. Чего только стоят барон де Нусинген, воспылавший любовью на закате жизни, искуснейшие агенты – Перад, Корантен, Контансон или сомневающийся судья де Гранвиль! И все же единственный, кого по-настоящему любил Бальзак, кому поклонялся, кого вывел на авансцену, был… Париж. Постигая суровые нравы и тайные закоулки Парижа вместе с автором, ты постигаешь жизнь. И, собственно, неважно, где ты находишься, в Опере, в ложе театра, на званном приеме или в Консьержери, ты наблюдаешь одно: за блеском нарядов так часто скрывается хищный блеск чьих-то глаз. Притворство, игра, обман, вымогательство, убийства – вот вечные спутники любого времени. И никакого романтического флёра тут нет, лишь сплошной проклятый компромисс, на который частый обитатель готов пойти, пытаясь потешить свое тщеславие и получить удовольствие.
Бальзак так любит Париж с его нравами, архитектурой, историей, что подчас не в пользу динамике сюжета пускается в долгие размышления. И если в начале романа лирические отступления не так часты и подробны, то к финалу они заметно отягчают сюжет. И это отнюдь не делает читателя счастливым, ибо он хочет обрести развязку, но вынужден идти тайными переходами Консьержери, изучать лазейки и винтовые лесенки, а между тем и тонкости судебного дела. Автор делает на финале такой акцент, словно вся история и вовсе была задумана ради последних нескольких сотен страниц. И вот теперь, дойдя до любимой части, Бальзак дает волю чувствам. Согласитесь, в финале хочешь получить конкретику, а не долгие переливы мыслию по древу о том, кто ходил и ходит по коридорам старейшей тюрьмы, сколько решеток отделяет подсудимого от посетителей, где его переодевают перед оглашением приказа…

Возможно, я немного вредничаю, но и умолчать тоже не могу, вот только уподобляться автору в финале своем тоже не хочется. Будем кратки: не всякий достоит любви. Порочная Эстер и проходимец аббат заслужили ее куда вернее, нежели малодушный Люсьен. Сила любви заставила первых двух измениться, открыть в себе неведомые новые силы, тогда как последнего и не посетила. Однако, как известно, сердцу не прикажешь, кого любить, а кого нет. Как часто тот, кто тревожит чье-то беспокойное сердце не стоит и гроша! Что с тем поделать? Остается лишь вздохнуть и перевернуть страницу.