Мы делали все возможное, чтобы утрата не ощущалась так горько. Сидели тихо втроем, будто решили, что, сбившись в кучку, сможем защитить и согреть себя и друг друга. Мы намеренно избегали всего, что обычно ассоциировалось с Рождеством в нашей семье, всего, что подчеркнуло бы, что мамы больше нет. Ели гуся, играли в «Эрудит» — и то и другое мама терпеть не могла. Готовку мы с Мэдлин взяли на себя. Мы смеялись. На удивление много смеялись. Даже фотографировались. Мы никогда не фотографировались в праздники. Но в доме стояла ужасная тишина; он казался застывшим, а кухня — пустой, ведь мама не стояла у раковины с сигаретой и не слушала «Радио-2». Никто не наполнил печеньем жестянку. На мамином прикроватном столике не высилась стопка из книг. Я не замечала ее присутствия, пока мамы не стало. Не стало ее мягкого тела на нашем