Пролог

Не думать, не вспоминать, не поддаваться ни единой эмоции… Не впускать в разум и душу ничего из того, что хоть как-то может привлечь внимание. Остановиться, замереть, исчезнуть, слившись с землёй и травой. Спина Лиса ныла от долгой и неудобной позы, плечи затекли, а по щеке полз муравей, но пошевелиться сейчас означало подать себя твари на сервировочном столе с кружевной салфеточкой.

Электронные часы на руке едва слышно пикнули. Через десять минут действие таблеток закончится, и Лис снова обретёт ясность мыслей и восстановит чувства. Главное – не ошибиться в расчётах, и, если они верны, значит, тварь уже покинула логово. Пунктуальная дрянь каждый божий день отлучается из своей обители лишь на час, чтобы найти новую жертву, а затем терзать и мучить её долгие месяцы. Питаться чувствами, воспоминаниями, не оставляя камня на камне от личности, чтобы в итоге разодрать и физическое её тело на части. Безжалостно изничтожить.

Сутки почти полного анабиоза подошли к концу. С тяжёлым вздохом Лис размял затёкшую шею и стал откапываться, разбрасывая в стороны комья земли и сухие листья.

– Теперь я понимаю, что чувствуют мертвяки, когда вылезают из своих могил, – хохотнул Санёк, отряхиваясь от грязи: даже в самых безнадёжных ситуациях его никогда не покидало чувство юмора. Тёмные глаза калмыка излучали спокойную уверенность.

Вскоре из своих укрытий показались Тоха Рыжий со шрамом от подбородка до брови и Гризли, получивший своё прозвище за лихой нрав и мощную фигуру.

– Превосходно, – кивнул Лис, поочерёдно переводя взгляд с одного товарища на другого. – Раз мы все живы, значит, тварь ничего не учуяла. – Он достал из нагрудного кармана какие-то камушки и бросил каждому по одному.

– Вкусняшки, – растянулся в хищной улыбке Санёк. – Обожаю! – И закинул камушек за щеку. Действие заговорённых оберегов длится не более часа, и, пока они находятся во ртах охотников, тварь не может увидеть или унюхать их. С этой секунды все разговоры прекращались, иначе обереги теряли свою силу.

Солнце опускалось всё ниже за стволы высоких сосен, и землянка, сплетённая из корней живых деревьев, растущих по кругу, наполнялась зловещими тенями. Лис уверенно подошёл к логову твари, брезгливо отшвырнул армейским ботинком еловые ветки, закрывавшие вход, и включил охотничий фонарик.

В ноздри Лиса ударил едкий запах мертвечины, и луч света выхватил из тьмы аккуратно сложенную на земляном полу гору костей, представлявшую собой подобие новогодней ёлки. Маленькие детские черепа украшали её на манер шаров, а крупные человеческие зубы были нанизаны на леску и развешаны в качестве гирлянды.

Вошедший следом Гризли едва сдержался, чтобы не выругаться, и лишь злобно сплюнул на пол. Его жену и двоих детей почти десять лет назад во время турпохода насмерть загрыз оборотень, и Гризли до сих пор не мог спокойно реагировать на такие вещи.

Как оказалось, тварь, на которую охотились друзья, «со вкусом» подошла к оформлению своего жилища: даже татуировки её жертв были вырезаны ровными кружочками и сшиты между собой, образуя покрывало на импровизированной кровати, сооружённой из больших берцовых костей. «ВДВ» – прочёл Санёк посиневшую надпись на одном из лоскутов жуткого кожаного одеяла.

Лис сложил большой и указательный пальцы и поочерёдно направил руку в разные углы лачуги, давая Саньку понять, где оставлять знаки. Тот кивнул в ответ и принялся мелком рисовать символы в намеченных местах. Это был план «Б»: поймать тварь в капкан, если план «А» не сработает, и уже затем решить, как выколоть ей глаз.

Тем временем Гризли, мысленно чертыхаясь и понося монстра на чём свет стоит, размещал под потолком из плотно сплетённых корней небольшую автономную лампу с таймером. Когда он закончил, её совсем не было видно. Лис оценивающе оглядел потолок и показал Гризли большой палец в знак одобрения.

Тоха вошёл в землянку последним. Он раздал охотникам блочные арбалеты, которые только что выкопал из укромного места неподалёку, и вручил стрелы с посеребрёнными наконечниками – каждому по одной. Затем Тоха выбрался на улицу, отошёл от землянки примерно на пятнадцать метров и также вооружился арбалетом.

В полной тишине Лис зарядил стрелу и занял боевую позицию за костяной ёлкой, Гризли притаился напротив, а Санёк у самой дальней стены – все приготовления были окончены, ловушки расставлены. Оставалось дождаться жертву.

Прошло двадцать три минуты, прежде чем наручные часы всех троих мигнули и погасли: Тоха сообщил, что тварь вернулась. Почти не дыша, охотники замерли в ожидании.

Склонив голову набок, как сломанная кукла, в лачугу вошла высокая фигура в грязной белой сорочке. Спутанные чёрные волосы полностью закрывали её лицо и спускались до самой земли, бледные тонкие руки безвольно висели вдоль туловища. Тварь двигалась совсем неслышно – охотники едва различали её силуэт в темноте.

Мускулы Лиса максимально напряглись, по носу стекла капелька пота. Таймер должен вот-вот сработать. Минута… Две… Тварь медленно подплыла к костяной ёлке и застыла, лишь мерно покачивая головой, словно любуясь своим творением.

Свет!

Монстр стоит лицом к Саньку. Всего через долю секунды после того, как срабатывает лампа, из его арбалета вылетает стрела, но тварь резко уворачивается. Её единственный непропорционально большой глаз с огромным зрачком без радужки показывается сквозь разметавшиеся волосы.

Не успевает никто отреагировать, как чудовище молнией устремляется в ту сторону, откуда прилетела стрела, и узкими пальцами с маленькими острыми коготками разрывает тело Санька в клочья. Запах крови и сырого мяса добавляется к зловонному букету, наполняющему землянку.

Гризли и Лис не шевелятся.

Тварь медленно идёт по направлению к Гризли. Встав почти вплотную к нему, она слегка подёргивает головой, словно принюхиваясь. Гризли нервно сглатывает, но не меняет положения. Он с ужасом смотрит во тьму чёрного ока твари, как загипнотизированный. Тоска, боль и отчаяние ледяными тисками сжимают его сердце. Перед глазами ясно встаёт картина: два близнеца и Лида на холодных столах областного морга. У Мишеньки свёрнута челюсть, у Лёшеньки нет половины туловища, а Лида… Если бы не браслет, который Гризли подарил супруге на годовщину их свадьбы, он не смог бы поверить, что эта груда мяса – его жена.

«Не смотри! Не смотри на глаз! – мысленно молит друга Лис. – Не смотри, придурок! Только не смотри! Пожалуйста, не смотри…»

Не в силах совладать с бурей чувств от нахлынувшего наваждения, Гризли падает на колени, громко воет и заливается слезами. Когда тварь вонзает руку в его глотку и выдёргивает все внутренности, непригодной трухой отбросив их прочь, оберег Гризли глухо катится по земляному полу.

Лис в отчаянии зажмуривает глаза.

«Господи, дай мне сил. Направь руку мою, – молится он, стараясь не издать ни единого звука, затем целится в затылок твари. – Давай же, обернись… Так… Да… Ещё немного…»

Душераздирающий крик вырвался из глотки чудовища, когда стрела пронзила его зрачок. Ослеплённая тварь заметалась по землянке, ища выход на свободу, и едва не зацепила Лиса. Охотник выхватил закреплённый на поясе топор с гладкой дубовой ручкой и швырнул мерзкому существу в голову, но промахнулся. С визгами и воплями монстр выскочил наружу в вечерний сумрак.

– Рыжий! – со всей мочи крикнул Лис, хотя и без того был уверен, что Тоха засёк гадину из своего укрытия и уже наверняка бросился ей вдогонку.

Как только Лис выбрался из землянки, он со всех ног пустился к тому месту, где, клубком катаясь по траве, боролись кряхтящий Рыжий и вопящая тварь. В тот момент, когда она уже оседлала охотника и целилась вцепиться ему в грудь, Лис подскочил к чудовищу и крепко ухватился за торчащую из его немигающего глаза стрелу, со всей силы рванув её на себя.

С неприятным чавкающим звуком стрела поддалась, тварь обмякла и всей своей тяжестью рухнула на Рыжего. Лис тут же бросил прочь стрелу с нанизанным на неё трофеем и оттащил мёртвое тело поверженного врага в сторону.

– Ты живой?! – крикнул другу Лис.

– Нормально… – просипел Тоха, пытаясь перевернуться на бок и сесть. Когда ему это удалось, он хмуро посмотрел на Лиса и с тревогой спросил: – Санёк? – Лис опустил голову. – Гризли? – Лис снова промолчал.

Тоха поднялся на ноги и, пошатываясь, побрёл к землянке.

– Ты ранен. Тебе лучше присесть, – в спину ему сказал Лис, заметив, что у друга из плеча хлещет кровь.

– Похоронить надо по-человечески, – буркнул Рыжий и, сделав ещё несколько шагов, рухнул на землю. – Обещай, что Матвея с Ленкой не оставишь! – сурово потребовал он, окровавленной рукой сжимая ладонь подоспевшего на помощь Лиса. – Обещай! Ну!

– Не буду я тебе ничего обещать! – запротестовал с напускным энтузиазмом Лис, поднимая Тоху и взваливая его руку себе на плечи. – Сам Матвея растить будешь, ещё и дочку с Ленкой родите! Ишь, чего удумал! Помирать он тут собрался. Сейчас до Новичка доберёмся… – пыхтел охотник. – Живенько тебя подлатаем. Он уже, небось, и рыбы наловил, и ужин состряпал.

– А ребята как же?.. – продолжал упираться Тоха.

– С ребятами потом попрощаемся. – Лицо Лиса словно окаменело, улыбка исчезла, взгляд стал глубоким и задумчивым. – Они нас дождутся.