Глава

Я собиралась прийти пораньше, заказать кофе, выбрать самые аппетитные пирожные, привязать к стулу блестящий воздушный шарик в виде сердца. Не успела – в 16:20, всего в нескольких метрах от булочной, меня неожиданно переехал пьяный бородатый водитель на серебристом кроссовере. Шарик тихонько выскользнул из руки, испуганно взмыл в небо, покидая безнадежно испорченный Мишин день рождения. Бросать этот мир я не планировала, но судьба решила иначе. Я должна была стать юристом по уголовным делам, а превратилась в неупокоенную душу.

Моё детство всегда наполнял манящий запах маминых сытных и сладких пирогов, папиного мятного крема для бритья, в юности я полюбила благоухание белых роз и лаванды, затем подросла, встретила Мишу, разделила с ним бодрящий утренний аромат капучино и хрустящих слоек с корицей. Мы встретились под осенним проливным дождем, когда забегали в ближайшую кофейню-булочную. Неуклюже столкнулись в проеме двери, зацепились взглядами на несколько застывших секунд, словно вмиг обрели друг друга в жизненном хаосе. С тех пор он каждый день ждал меня за столиком, с двумя бумажными стаканчиками кофе, на которых витиеватым шрифтом пестрели добрые пожелания, а в Мишином образе читалась безграничная нежность. У него были волосы цвета миндаля и голубые глаза под толстыми стеклами очков, сухие, пахнущие цветочным мылом, сильные руки, обволакивающий голос и тонкая нить улыбки.

Воздух моей жизни всегда звенел и искрился любовью, сначала родительской, а потом той самой, настоящей. В роли человека я провела на этом свете недолго, но сумела познать счастье. Может я увидела столько радости, потому что наверху мне отмерили слишком мало земного времени?

Я не смогла уйти, осталась невидимым грустным призраком. Начиная с того самого злосчастного мартовского четверга, когда Мише исполнилось двадцать пять, я была рядом с ним, словно мою душу приставили к нему в качестве безмолвного наблюдателя. Он много плакал, обнимая перед сном мою растянутую домашнюю футболку, засыпал под работающий телевизор.

Он терпеть не мог медицинские учреждения, наверно поэтому отказался прощаться в палате, мимо больницы всегда проходил быстрым шагом, поглядывая на окна третьего этажа, где я безнадежно впала в кому. На кладбище он тоже не поехал, жаль, мне интересно было посмотреть какие цветы выбрала мама и кто пришел на похороны.

Конец ознакомительного фрагмента.