И каждый мышиный шорох в траве, и каждый отблеск рассветных лучей – все полнило лес жизнью, такой зримой и явственной, что Лесе оставалось дивиться, как раньше она не замечала этого. Подчиняющийся только самому себе, лес просыпался от густой ночи. И Леся просыпалась вместе с ним.