Глава 1

Входя в дом, Аня наступила на детскую игрушку-пищалку, и тонкий звук ошарашил задумчивую Лилю. Та чуть не подпрыгнула, помешивая кипящее клубничное варенье.

– Да сколько можно ходить и собирать этот бардак? – зарычала молодая женщина, бросив половник на стол, на котором стояли приготовленные чистенькие пол-литровочки для варенья. – Хожу, собираю, а она всё равно разбрасывает.

Выглянув из-за шторки, Лиля нехотя улыбнулась старшей сестре. Анна сняла шлёпанцы, подняла с пола резиновую уточку и положила на бидон, стоящий в углу.

– Ты всё психуешь, – вздохнула она, искоса поглядывая на Лилю. – А где Тёмка?

– А мне почём знать? Бегает где-то, – резко ответив, Лиля вернулась в комнатёнку, где стояла газовая плита, на которой варились или варенье, или корм скоту. – Я его с утра до вечера не вижу. Шляется по всей деревне, а мне рук не хватает. Или за девкой смотри, или варенье закатывай. Господи, как мне всё это надоело, – плюхнувшись на стул, Лиля пустила скупую слезу и уставилась в окно.

– А тебя рожать никто не просил, – Аня встала в дверях и подвинула шторку. – Тебя предупреждали, что с твоим Витькой каши не сваришь.

– А это уже не твоё дело, – рыкнула Лиля, повернув голову на сестру. – Сама как-нибудь разберусь. Я в своём доме хозяйка, и нечего мне тут указывать.

– Ну да, конечно. – пожав плечами, Аня спросила о Юле.

– Спит, тебе-то что? – Лилька всё злилась и злилась, выдавая свою злость за усталость.

– Хотела взять к себе, пока ты тут занята. Поиграла бы с моими ребятишками, пообщалась.

– Слушай, а мне вот интересно, как ты со своей оравой справляешься? Я с двумя уже на стену лезу, а у тебя их семь.

– Как-как… – Аня задумалась на секунду и выдала. – Люблю я их. Всем сердцем люблю.

– Каждого? – усомнилась Лиля.

– Конечно. А зачем рожать, если любви к собственным детям не чувствуешь?

– Ну, не знаю, я раньше как-то всё по-другому представляла. А как у самой дети появились, так и жить расхотелось. То ночью орут, то болеют. Это ж му́ка, а не жизнь. Просто издевательство какое-то.

– Ты просто приоритеты неправильно расставила, – Аня осуждающе смотрела на сестру и изредка покачивала головой. – У тебя мужик на первом месте, а должны быть дети. Пока они растут, им требуется уйма внимания и времени, а у тебя наоборот – бегаешь за мужем, а не за Тёмкой и Юлечкой.

– Тебе бегать не за кем, поэтому ты злишься, – съязвила сестра, чем и уколола в самое больное место.

Аня вздохнула и махнула рукой. Молча.

– Скатертью дорожка, – оскалилась Лиля, провожая взглядом сестру через окно.

Аня и Лиля – сёстры. Ане тридцать два года, она многодетная мать-одиночка. Муж Славка умер по случайности: его переехал гусеничный трактор. За рычагами сидел пьяный в дупель Костя, который не видел перед собой дороги и ехал по наитию. Уже четыре года, как Анюта является вдовой, но ей некогда скорбеть по умершему мужу, в доме куча маленьких ребятишек, которые требуют еду, игры и сказки на ночь. Дети – это её отдушина, спасение, поэтому Анна Ракитина держится молодцом и с гордостью носит громкое звание – многодетная мать.

Лилия же совсем не похожа на свою старшую сестру. В двадцать шесть она уже успела узнать, какие тяжёлые кулаки у её Витьки, сделать два аборта, причём один до Юли, а второй – после, заиметь соперницу неизвестного рода и племени, потому как Витька не признаётся, а от самого часто пахнет женскими духами типа «Лаванда», которыми Лиля не пользуется. Вот так придёт муж домой подвыпивши, сядет за стол, вынет из-за пазухи бутылку, заставит Лильку достать стакан, закуски и сесть рядом, чтобы выложить ей всю душу и поплакаться, как тяжело ему живётся в свой тридцатничек. Лиля слушает, кивает и следит, чтобы муж не выпил всю бутылку, иначе разойдётся, и понесёт его куда-нибудь к дружкам, напиваться под самую крышечку. И палка эта о двух концах, и в первом, и во втором случаях Лилька получает по шее, чтобы не совала свой бабский нос и не отдавала приказы лечь и спать.

Такие родные сёстры и такие разные. Одна, потеряв мужа, за детей трясётся, а вторая не замечает ни сына, ни дочь, а вот за мужем последить – это благое дело.

Почувствовав, как запахло чем-то пригоревшим, Лиля подскочила к тазу, из которого вырывалась сладкая красноватая пена.

– Да чтоб тебя! – гаркнула девушка, схватившись за половник. – Пришла, взбаламутила… Сидела бы дома да за детьми своими присматривала, – психовала Лиля, нервно помешивая варенье. – Ходит тут, что-то вынюхивает, – отключив конфорку, накрыла таз крышкой от огромного бака, сверху положила половник и ушла в дом, проверять, спит ли там её неугомонное чадо или опять шарит в шкафу и создаёт безумный беспорядок.

Юля спала в своей кроватке, раскинув ножки и не выпуская изо рта пустышку. Пустышка торчала неподвижно, значит, девочка уснула крепким сном.

– Ну уж нет, – Лиля сначала потянулась, чтобы вынуть резиновую «няню», но сразу отдёрнула свою руку. – Стоит только вытащить, моментально проснётся. – убедив себя не делать лишних движений, развернулась и отправилась на улицу.

Остановилась на крыльце и огляделась. Хорошо в деревне Крутово летом! Да и зимой ничего, но летом гора-аздо лучше. Лиля всю жизнь прожила здесь и ни за какие коврижки не променяет любимую деревушку на другое место: будь то город, село или рай.

– О-ох, – потянувшись, она окинула быстрым взглядом двор, прислушалась к квохтанью куриц, прячущихся в сарае, вдохнула свежий, тёплый воздух, затем поправила топорщащиеся локоны у виска, следом – косынку и потопала в баню. Босиком. Как же здорово пройтись голыми ступнями по натоптанной тропинке! Лиля свернула чуть в сторону и заулыбалась. Травка такая нежная, мягкая, как будто она ступает по ватным облакам, ощущая ласковые прикосновения. Лиля шла и думала о муже, который скоро приедет на обед. Открыв калитку, она направилась к бане. Молодой пёс по имени Полкан неожиданно выскочил из будки и, весело помахивая хвостом, бросился ей под ноги.

– Да тише ты, сумасшедший! – испугавшись, недовольная Лиля отпрыгнула в сторону. – Притащили волкодава на свою голову. Что тебе надо?

Утихомирившись, она села на корточки и завернула подол длинного летнего халатика.

– Ну что, что ты хочешь?

Полкан сначала пригнулся, а потом прижался к земле и подполз к хозяйке. Вытянув шею, лизнул ей руки и завизжал, словно рад её видеть.

– Бестолочь ты, маленькая, – вздохнула женщина, глядя на пса с улыбкой. – Воды, что ли, нету? – заметила пустую миску.

Забрав у Полкана посудину, сходила в баню и набрала холодный воды. Вернувшись, поставила возле будки.

– Пей, дурачок. И зачем ты нам? У нас и охранять-то нечего. Живём, как все – одинаково.

Лиля ещё раз потянулась – теперь уже сопроводив движение руками тонким писком – и ушла в баню, посмотреть, сколько там воды и хватит ли, чтобы начать стирку. Проверив бочки, она взяла вёдра и потопала к колодцу.

– Лиль, а что ты своих в сад не отдаёшь? – у колодца стояла баба Наташа и крутила железную ручку, медленно, не торопясь.

– Да какой тут сад? – Лиля поставила вёдра на камни и развязала косынку, – один дерётся, вторая с соплями круглогодично. – встряхнула и вновь повязала на голову.

– Потому что надо закалять. В наше время дети закалёнными ходили. Могли зимой без валенок по снежку пробечь, и весь год никакого насморка.

– То ваши, а то наши, – буркнула Лиля, ожидая, когда же эта старуха вытянет ведро.

– Помню, Сашка мой выбежит в одних носках, встанет посреди дороги и давай голосить частушки. Ой, а мои бабушка с дедом из лесу идут, они там хворост собирали, увидят Санечку и этим прутиком из хвороста как погонят в хату. Саня визжит, бабка орёт, а дед идёт позади и смеётся, – цепь намоталась на деревянный барабан до конца, и ведро ударилось, расплескав воду обратно в колодец.

– Баб Наташ, дай я, а то мы тут с тобой до завтрашнего утра стоять будем, – Лиля взялась за ручку, а баба отошла в сторонку.

Отпустив ведро, Лиля положила ладонь на барабан, чтобы не дай бог ведёрко от удара о водную поверхность не отцепилось от привязи.

– Лиль, – пожилая женщина с интересом осматривала молодую особу.

– А.

– А ты чего так мало рожаешь?

– А что такое? – Лиле вопрос встал поперёк горла, но она не подала вида. Услышав, как дно ведра стукнулось о воду и погрузилось полностью, резво заработала рукой.

– Рожайте больше, Лиль, – баба Наталья внезапно загрустила. Вытерев рот рукой, она откашлялась, – пока есть возможность, рожайте. Чем больше деток, тем лучше. Будет кому в старости стакан воды подать.

– Я что, сама не возьму? – усмехнулась та, переливая воду в ведро бабульки.

– А кто его знает. Я вот дурой была, двоих оставила, а остальных на тот свет отправила. – Наташа вздыхала, уставившись в одну точку. – А теперь богу молюсь, грехи отмаливаю. Саша в Волгоград уехал, редко ко мне приезжает. А Валера погиб, – и она всхлипнула. – Столько годков прошло, а я его каждую ночь во сне вижу. Не углядела, дура молодая была, а он у меня в колодце потонул. Лиля, послухай меня старую, дети – это божье благословение. – подняла глаза на Лильку. – Ты посмотри на наших женщин, у кого два, а у кого и три ребёнка. Сестра твоя вообще молодец, семерых на свет произвела, а у Светки Степановой – ни одного. Или болезнь какая, или… тоже, как и я.

– Вот только сюда лезть не надо, ладно? – такие разговоры Лилю не прельщали. – Мы уж сами как-нибудь, без вашей помощи. – её тон стал резким. – Берите ведро, у меня девка дома одна. Не успею, проснётся и напугается.

Баба Наташа кивнула несколько раз, взяла ведро и ушла. Как-то тяжеловато стало после разговора с ней, неприятно. То ли пророчит что-то, то ли старческое слабоумие на порог ступило. Бабки в Крутово любят к молодым пристать с дурацкими расспросами или наставлениями, а нужны ли эти наставления, никто и не спросит. Вот и лезут, и лезут. Занялись бы своими детьми и внуками, чего нос совать, куда не просили?

Лиля набрала воды, вылили в свои вёдра и отправилась к дому. Какой-то неприятный осадок на душе от этой бабки.

– Лучше бы я попозже пришла, – бубнила Лиля, переступая через дорожные выбоины. Только всё настроение испортила. Какая мне разница, кто там у неё утонул? Тьфу, зараза, вот и думай теперь. Надо же было вот так ко мне в голову залезть.

Поставив вёдра на крыльцо, Лиля побежала в дом, проверять дочь. Вроде и ни к чему с проверками бегать, но как-то тревожно. Заглянув в комнату, Лилька ахнула. А дочери-то в кроватке и нет!

– Юлька! – позвала ребёнка, бегая по комнатам. – Юлька, где ты?!

В сенях что-то упало. Лиля побежала на шум. Отодвинув шторку, она увидела, как девочка встала на цыпочки и тянется к горячему тазу, стоящему на плите. Половник валяется на полу, а рядом с ним и соска.

– Да сколько тебе говорить, что к газу подходить нельзя! – завопила Лиля, разозлившись на дочь. – Сколько тебе повторять одно и тоже?

Ухватившись за плечо девочки одной рукой, второй несколько раз шлёпнула по попе. Девчушка закричала.

– Не ори! Будешь знать, как не слушаться! – Лиля волокла дочь в комнату, чтобы посадить на диван. – Всюду лезет, всё ей надо! Другие дети, как дети, а этой везде надо ручонки свои ссаные распустить. Сядь здесь и захлопнись, иначе так надаю, что на всю жизнь запомнишь!

Домой вернулся Тёмка, чтобы взять кусок батона.

– Господи! Откуда ты такой пришёл? – выглянув из комнаты, мать увидела сына, грязного с головы до пят. – Где лазил?

– Мы с Пашкой на ферму ходили, – затараторил мальчишка, вытирая под носом грязной рукой. – А там яма, ну мы и упали. Мам, я возьму хлеба, мы есть хотим?

– Какого хлеба? Быстро мыться!

– Пока я буду мыться, Пашка уйдёт. Он ждать не будет, – Тёмка поспешил вытащить из пакета батон.

– Я сказала, мыться! – волна ярости выплеснулась наружу, и Лиля широким шагом двинулась к сыну.

Тёмка так спешил вынуть хлеб, что нечаянно выронил его из пакета на пол. Лиля не смогла совладать с собой и дала мальчику подзатыльника, да так сильно, что голова ребёнка треснулась о край стола.

– Ма-а-ам, – открыв рот, Тёма заплакал.

– Пошёл в баню и смой с себя всю грязь! Пришёл тут грязными руками за хлеб хвататься! – Не ной! Бегом мыться, пока я прут не принесла!

Дом наполнился детским плачем и материнскими воплями. Пашка, ожидавший друга на крыльце, моментально убежал домой. Не хватало, чтобы тётя Лиля и его наградила лещами. Не заметив, как муж подъехал и поставил трактор у забора, Лиля волокла сына за ухо в баню, а тот спотыкался и орал от боли.

– Лилька! – Виктор вылез из кабины и громко хлопнул дверью. – Отпусти пацана!

Надо же, но Лиля услышала голос мужа. Повернувшись, она поставила впереди себя плачущего Тёму.

– Ты только посмотри, какой он пришёл! Глянь, все волосы в говне! Руки! Ноги! И кому стирать одёжу? Мамке, конечно! Ему-то что, искупался в навозе и рад! А мамке теперь оттирай всё это дерьмо!

– Ототрёшь, ничего с тобой не сделается, – Витя подошёл к дому и встал у двери. – Иди на стол накрывай. И чтоб я больше не видел, как ты пацана за ухи тягаешь.

Прикусив язык, Лиля отправила мальчика в баню, а сама поскакала кормить мужа.

– Набери воды и полей, – строго попросив жену, Витя снял рубашку и наклонился над пустым ведром.

– Пойдём на улицу, а то весь пол зальём.

– Здесь лей, я от этой жары чуть сознание не потерял.

И Лиля обратила внимания, как муж слегка хрипит.

– Ты не заболел? – поднесла ковш с водой.

– Не знаю, но погода сегодня удалась на славу. – муж подставил руки, сложив ладони лодочкой.

– Опять двери открывал? Вить, у тебя ж горло слабое, поберёг бы себя, – Лиля начала поливать.

– Сам разберусь.

Ополоснув лицо и шею, мужчина снял с плеча жены полотенце и вытерся.

– Девка спит?

– В игрушках она, – заметив, что в комнате тихо, Лиля надеялась, что девчонка уснула, наоравшись вдоволь.

Юля уже не плакала и не спала. Она слезла с дивана, открыла в кухне стол, вынула пакет с мукой и устроила на полу мучное озеро.

– Да что ты будешь делать? – Лиля с мужем пришли обедать. – Что ты натворила?! – ну всё, Лилька была готова разорвать непослушную девчонку. – Кто тебя просил сюда лазить?

Опять схватила её за руку и начала бить по заднице.

– Ты так её убьёшь, – Витя, пребывая в полусонном состоянии, не заступился за ребёнка. Он отправился в комнату, чтобы полежать, пока жена разберётся с бардаком в кухне.

Вылив на дочь всю злость, Лилька принялась подметать пол. Юля была отправлена к отцу, который уже вовсю спал на диване. Так как папа не занимался дочерью и не одаривал её отцовской любовью, то и Юля не стремилась быть рядом с ним. Проходя мимо дивана, она всхлипывала и потирала попу, которая горела огнём. Присев на пол, девочка провела на нём буквально пять минут, а потом направилась в спальню. Там, в трюмо, спрятано очень много интересного. Лиля вымыла пол от муки, накрыла стол и позвала Витю, но тот не отозвался. Решив, пусть отдохнёт, а поест позже перед отъездом в поле, она вспомнила о варенье.

Ещё раз вскипятив его, начала укладывать в банки. Спустя какое-то время к ней пришла Юля и протянула губную помаду. Лиля чуть не взревела, когда увидела разукрашенное лицо дочки. Глаза были намазаны тушью не только на веках, но и бровях, лицо испачкано румянами, на ногтях красовался перламутровый лак, растёкшийся по пальцам, на груди блестела пудра, усыпав собой майку, а ноги… Боже, ноги изрисованы помадой снизу доверху. Юльке опять досталось, и на этот раз она была изгнана в угол на целый час, чтобы подумала о своём поведении.

Проснувшись, Виктор пообедал, предупредил, что будет поздно и сел в трактор. Тёмка всё ещё торчал в бане. Лиля знала, что в бочке тёплой воды немного и мальчишке вряд ли хватит помыться полностью. В принципе, она оказалась права, и Тёма мылся в холодной воде, вздрагивая и охая, когда поливал себя из ковшика.

– И долго ты будешь там сидеть? – Лиля пришла с проверкой. – Быстро домой и следи за сестрой, пока я займусь стиркой!

– Мам, я ещё не всё, – жалобно пропищал сын, отмывая в тазу ноги.

– Вытирайся и в дом! – Лильку распирало от злобы.

Ну что за дети такие? Один чуть ли не каждый день в навозе ковыряется, вторая абсолютно не слышит, что ей говорят.

– Надо было подождать с детьми, а не спешить рожать, – Лиля наливала воду в стиральную машину. – Столько нервов истрачено, что я уже на переделе. Витька поэтому-то и изменился. Я постоянно уставшая, дети ноют, в огороде работы полно, хозяйство – никакой романтики.

Пока она крутилась в бане, Тёмка переоделся, поел и сел на диван, поиграть с детским конструктором. Собирая из металлических деталей башенный кран, он не заметил, как сестра подошла сбоку и взяла из коробки несколько гаек. Мальчик задумчиво соединял детали между собой и хмурился, когда что-то не получалось.

– Что ты делаешь? – протянув руку к коробке, он увидел, как Юля засовывает в рот гайки, одну за одной. – Мама-а-а! – испугавшись, побежал звать маму на помощь.

Лиля бросила развешивать бельё сразу, как только поняла, о чём ей пытается изложить сын, торопливо вываливая на неё поток слов, которые путались между собой. Влетев дом, она схватила дочь на руки и залезла двумя пальцами в рот. Там ничего не было. Тогда, решив, что девочка проглотила гайки, побежала вместе с ней в медпункт и с криками: «Помогите» сунула в руки фельдшера ребёнка. Лиле тоже пришлось несладко, когда она, заикаясь и спотыкаясь на каждом слоге, старалась внятно объяснить, что именно проглотила дочь. Выяснив всё-таки, болт или гайку съела Юля, пожилая женщина успокоила взбудораженную мать.

– Выйдет естественным путём.

Принеся Юльку домой, Лиля отругала сына, поставила его в угол и забрала Юлю с собой в баню.

– Ни на кого нельзя понадеяться, – ворчала она, одним глазом поглядывая на дочь, срывающую травинки у столба, а другим – на бельевую верёвку. – Тёмка весь в отца, не думает о сестре, только о себе. Ну не разорваться же мне, в конце концов. Господи, и как только Анька справляется? Это ж столько мороки, столько нервов.