Глава 1

Разбитое сердце забирает покой, моё прихватило ещё и жизнь.

Ту самую, в которой магия обеспечивала безбедное, прославленное и вполне себе идеальное будущее. Жаль только, что влюблённость не в ту девушку отняло у меня и то, и другое.

Натужный скрип ворот заставил поднять голову, но ничего не изменилось – всё тот же ледяной ветер, всё та же, переходящая в отвесные скалы, стена с зазубринами, всё те же стихийники.

В металлических воротах открылась калитка, высотой ниже моего роста, и вперёд вышел мрачный, видимо, маг. Потому что тёмные, заправленные в сапоги, штаны и тёмная удлинённая рубашка под горло, перехваченная широким кожаным ремнём с бляшкой так себе одежда для жизни в горах. Особенно, осенью. Под противным мелким не то снегом, не то дождём.

– Кто?

– Рикард Шалинберг, к ректору.

– Проходи. – Маг посторонился, и пришлось согнуться, чтобы не приложиться лбом о массивные ворота, а за ними… оставалось стиснуть зубы и терпеть.

Двор Академии неконтролируемой магии мало чем отличался от нашей академии. Совсем ничем. Ничем, кроме пары десятков разновозрастных стихийных магов, и сейчас все они провожали меня любопытными взглядами.

Вот только дружелюбие в них закончится в то самое мгновение, когда они узнают, что я боевой маг, который может победить любого из них. Мог бы, если бы не лишился почти всей магии и не собирался преподавать им контроль над стихиями.

Прекрасный расклад. Уверен, они останутся в таком же восторге, как и я. А пока приходилось идти, не отводя твёрдого и высокомерного взгляда от главного корпуса академии стихийников.

Магов, которых меня учили уничтожать.

– Вы же понимаете, что в нашей академии не случалось подобных прецедентов? – Собеседование с Оттельбергом длилось уже два часа. – Мы впервые принимаем на должность мага… такого, как вы. И, при всём уважении к вашему деду, ректору Оллэйстару и даже советнику императора, я не могу отменить испытательный срок.

– Этого и не требуется, ректор Оттельберг. Я понимаю ваши опасения.

Если старик надеялся вымотать меня многократно повторяющимися вопросами, то просчитался. Чтобы попасть сюда, мне нужны были рекомендации Оллэйстара, и я их получил, правда, после допроса в лучших традициях императорских ищеек.

Но кого это волнует, если ставкой служит собственная жизнь.

Поэтому долгий испытующий взгляд подтянутого и ухоженного, но всё же старика не впечатлил.

– Ну, что же. – Оттельберг демонстративно захлопнул папку с моим делом. Надо было облегчённо выдохнуть? Смешно. Он даже не представлял, к чему меня подготовила суровая школа деда. – Я рад приветствовать вас в Академии неконтролируемой магии, профессор Шалинберг. Надеюсь, мы окажемся друг другу полезными.

– Несомненно.

Рукопожатие оказалось удивительно крепким для того, кто до ужаса боялся императора. А уж то, что Оттельберг спрашивал у Лориана III разрешения на каждый лишний чих, при дворе прекрасно знали. Лучше, чем где бы то ни было.

– Все дальнейшие инструкции вы найдёте у тьерры Алкур.

Я хорошо помнил тьерру ещё по академии.

В конце моего второго курса все только и делали, что твердили о подающей надежды Аламеде Алкур. Слухи о том, что она получила распределение ко второму секретарю императора оказались правдой, вот только саму Аламеду не впечатлили ни место практики, ни перспективы. Вместо денег и славы, заработанных без особых усилий, ей хотелось приключений и настоящих дел.

Скандал вышел громким, а подробности того, как она кричала на собственного проректора, быстрее магических вестников разлетелись по академии. Когда разборки дошли до Оллэйстара, он прямо спросил, чего хочет Аламеда, и через неделю она отправилась к стихийникам. Под взгляды, наполненные священным ужасом и ненавистью.

За силу, которая в любой момент могла обернуться безумием, стихийников не любили столетия назад, их не любили тогда, и ничего не изменилось сейчас.

– Рикард Шалинберг. – Сложив перед собой руки, прищурилась Аламеда, стоило мне выйти из кабинета ректора. – Мальчик мой, ты, правда, пожертвовал магией ради девчонки, которая вышла за другого?

– Что ты, – опершись ладонями о секретарский стол, я смерил её оценивающим взглядом, – всего лишь потерял где-то между студенческими гулянками и жаркими ночами. Думаешь, стоит об этом жалеть?

Несколько мгновений мы обменивались взглядами, а после Аламеда звонко рассмеялась. Она и в академии была такой же – наглой, самоуверенной и не умеющей держать язык за зубами.

– Ты чудо, Рик. – Можно подумать, между нами не четыре, а сорок лет разницы. – Приходи вечером на чай, – подалась вперёд Аламеда, сверкая глубокого зелёного цвета камнями в вырезе рубашки, – отметим твоё назначение.

– Вечером я буду составлять планы занятий, – хмыкнул я в ответ и выпрямился. – Если ты, конечно, отдашь мне документы.

– Глупая та твоя девчонка, – покачала головой она и, наконец, вернулась к своим прямым обязанностям.

Глупая?

Нет, Аурелию Грасс глупой назвать не смог бы никто. Одна из лучших студенток в потоке, она прекрасно совмещала ночные прогулки в закрытую секцию библиотеки с незаконным заработком на заклинаниях и любовью к Оллэйстару. И можно было рвать на себе волосы, предлагать ей всё – от титула до состояния, Аурелия всё равно выбрала бы его – Ориана Оллэйстара, заслуженного боевого мага, друга императора и ректора своей академии.

Забрав у Аламеды бумажки, я направился к коменданту, который должен был показать мне комнаты. А в коридорах академии продолжали летать огненные искры, дрожать пол и, в целом, царила очень специфическая обстановка.

Аурелия тоже была стихийным магом – огненным, бесконтрольным, как раз таким, которому здесь самое место. Это понимала она, скрывая проклятый дар, это понимал я, по чистой случайности о нём узнавший. И готов был жениться, титулом герцогини, властью семьи и артефактами деда обезопасив её от бОльшей части опасностей нашего мира, но этого не хватило.

Что сделал Оллэйстар? Втянул её в дворцовые интриги, спас от свадьбы с советником императора и избавил от стихийного дара, который пытался сжечь хозяйку. Можно ли за это полюбить? Да.

Вот только чувство в её глазах появилось задолго до спасения, ещё на Зимнем балу. Тогда, когда все смотрели на их шаруар и мечтали хоть раз в жизни станцевать также – страстно, опасно, на самой грани. Я тоже мечтал, в отличие от многих всего лишь оказаться на его месте, но мне не повезло.

С другой стороны разочарование не помешало мне закрыть Аурелию от зелья, одной капли которого хватило бы, чтобы она мгновенно забыла и меня, и Оллэйстара, и шесть лет учёбы в академии. Вот только никто не знал, что лечение будет таким. Оказавшееся неправильно сваренным, «Забвение» могло меня убить, и дед рискнул. Целую ночь он держал меня в ванне с антимагическим зельем, дожидаясь, пока с кожи смоются все следы, и добился своего. Жизнь осталась со мной, правда, с магией такой фокус не прошёл.

Каменный пол вдруг содрогнулся, сбивая с мысли, академия заходила ходуном, а из двери передо мной вылетел вихрастый парнишка лет двенадцати.

– Простите, простите, простите, – вопил он, – я сейчас всё исправлю.

Треснули картины в деревянных рамах, по стенам пошли трещины.

– Олли Норлок! – раздалось громовое из той же двери. – Ты снова думаешь не о том.

– Земля мой друг, земля мой друг, – зажмурившись и скрестив пальцы, повторял парнишка.

И сиганул в открытое окно так быстро, что я не успел даже дёрнуться. Всё, что оставалось – метнуться к раме, выглянуть и увидеть как Олли Норлок, живой и здоровый, несётся по двору академии, скрываясь за одним из корпусов.

– Вы новый профессор? – Не ожидая услышать голос за спиной, я резко развернулся. – А этого я бы не советовала. – Высокая и худая, словно палка, женщина царственным жестом указала на боевую стойку, которая вышла у меня сама собой.

– Прошу прощения…

– Профессор Труберг.

– Прошу прощения, профессор Труберг, – выпрямившись, я попытался улыбнуться. Вышло плохо – такое количество стихийников вокруг нервировало, так что с улыбками пока не срасталось. – Привычка.

– С такими привычками они вас никогда не примут. – Она покачала головой и бросила взгляд за окно. – Почти все наши студенты оказались в академии принудительно, пойманные и отконвоированные вашими… коллегами. И у большинства из них отпечатались и эти ваши стойки, – она кивнула на меня, – и способы, которыми боевые маги их уничтожали.

– Ловили, – холодно поправил я. – Иначе бы они не учились сейчас здесь.

Если бы не я и мои коллеги, от империи стараниями свихнувшихся стихийников, не осталось бы и камня. Интересно, она и тогда была бы против наших стоек?

– Уничтожали, – в её взгляде появилась жалость, причём не к ним, ко мне. – Их веру, их надежды, их желание получить помощь, поэтому нам тут бывает так сложно. Потому что они уже не хотят помощи, они тоже хотят уничтожать.

Профессор Труберг бросила ещё один взгляд в окно, сухо улыбнулась и пошла в класс, а спустя пару мгновений вернулся Олли Норлок. Через окно. На третий этаж.

– Ой, – смутился он, когда меня увидел. – Здрасьте. – И помчался к двери. – Профессор Труберг, я всё! Я больше не буду вызывать земляных великанов, обещаю…

Рианы, дайте мне выжить в этом дурдоме.

– Вот и ваши комнаты, – подобострастно улыбнулся комендант преподавательского общежития.

Низкий и круглый, господин Беркли даже поклонился так, словно мы стояли в бальной зале императорского дворца, а не на пороге тёмной и пыльной комнаты.

– Если вдруг что, сразу зовите. Ваши вещи уже доставлены. Вот они. – Беркли прошёл внутрь, щелчком пальцев зажёг сразу три магических светильника и указал на дорожные чемоданы, стоящие у стола. – Обращайтесь вот прямо по любому вопросу.

– Почему здесь так пыльно? – Мельком осмотрев гостиную, холодно отозвался я.

– Пыльно? – удивлённо оглянулся комендант на диван, два кресла и стол. – Дак вы же сами можете… гхм. Конечно, одну минуту.

Беркли шепнул что-то, поднапрягся и сильно взмахнул ладонями. Мгновением спустя пыль исчезла, а гостиная наполнилась свежестью, словно здесь только что проветрили.

– Спасибо, дальше я справлюсь сам.

Поняв намёк, Беркли ещё раз поклонился, попятился и, бормоча прощание, вышел в коридор, захлопывая за собой дверь.

Я криво усмехнулся, выдохнул и сел на диван, запуская руки в волосы.

Даже такой слабенький маг, как Беркли мог зажечь сразу три светильника. Я смог бы только один. Смешно. Раньше с лёгкостью пробивал защитные поля учебных полигонов, сейчас не справлялся даже с простейшими бытовыми заклинаниями.

Оставалось надеяться, что дед прав и Оттельберг действительно знал способ вернуть магию, а вместе с ней и положенное мне место в этом мире. Вот только вряд ли он захочет этим способом поделиться. И найти бы, чем его можно шантажировать, но у деда не получилось – Гарриган Оттельберг оказался предан короне и императору, несмотря на нелюбовь Лориана III к стихийным магам. Ректор Академии неконтролируемой магии готов был умереть за своего императора, и в той же степени его боялся, не рискуя лишний раз появляться во дворце.

Встав, я направился к дальней стене, в которой обнаружились ещё две двери.

Спальня и ванная. Первая такая же пыльная, как и гостиная недавно, с покосившейся на один угол кроватью и без портьер, вторая – с подтекающим краном и такого размера, что с трудом хватало места для одного. Тяжело вздохнув, я перевернул правую руку запястьем вверх. Взгляд скользнул по четырём камням, вплавленным в широкий кожаный браслет – синему, зелёному, жёлтому и красному – они показывали величину магического резерва. Сейчас слабо мерцал жёлтый, а, значит, сил у меня осталось на одно-два простеньких заклинания.