Пролог

Изначальный стоял в вышине холодного звездного неба, наблюдая за тем, что происходит там, на Земле. Он видел, как корабли бороздят океан в поисках неизведанного, но разбиваются о рифы и скалы, и тонут в штормах, теряя магию в открытой воде. Видел караваны, что спешат от оазиса к оазису, которые оскудевают под натиском беспощадной пустыни. Видел смельчаков, которые хотят открыть новые земли, но застревают во льдах, болотах и песках. Следил за всполохами силы на Востоке, что пытается постичь непостижимое, но уничтожает все вокруг, превратно понимая суть магии. И за тем, как на Западе ремесленники приспосабливают ее к изобретениям, извращая силу, низводя в слуги. Видел снег на севере под сиянием ледяного небесного огня и Врата под ним. Видел жар солнца на юге. Видел тех, кого не мог спасти. Видел Дикий Гон[1], что ежегодно собирал дань из прОклятых, оставленных, отверженных и потерявших веру в добро, обреченных на муки, что ужасно, и по его вине и недомыслию.

Он был в этом мире всегда, с самого его создания. И будет до его конца.

Тот конец был близок.

Бессмертный видел, как магия уходит из мира вслед за теми, кто нес ее. А с уходом силы что останется тут? Он не хотел того знать, но знал. Слишком мало осталось тех, кто пришел с началом времен, как и он. Они перешли через Завесу к ней, и он не смог помешать этому. Остались самые верные или заблудшие.

Изначальный перевел взгляд за пределы знакомого людям мира, в тот край, за которым магия бушевала как магма в сердцевине Земли. Ему не было туда доступа, эти границы он не мог перейти, да и мало кто из бессмертных и смертных решался на это. Она позаботилась о том, что только с ее милостивого разрешение несчастные могли попасть к ней.

Изначальный усмехнулся и прикрыл глаза, вслушиваясь в сердцебиение. Свое и той, кто была за краем – его возможность все изменить или погибнуть, его надежда и его сомнение, его сила, но и его слабость.

Бессмертный взмахнул плащом, что в ином освещении переливался синим и зеленым как сорочьи крылья на солнце и полетел туда, где он знал – скоро появится та, чье сердце он ощущал как собственное. Оно и было его собственное. Почти…

[1]Дикий Гон, он же Дикая Охота – в североевропейской мифологии группа призрачных всадников, которые несутся по небу, преимущественно в зимний период, и охотятся на живых, поэтому от Самайна до Йоля лучше не блуждать одному в темное время суток. Сидите у очага с елкой в обнимку, она отгонет нечисть.

Ангерран де Куси

ВЕСНА.

Весеннее равноденствие (оно же Навруз, Жаворонки, Остара)

Ангерран де Куси[1]

Граф Ангерран де Куси, двадцать пятый своего имени, от наслаждения потянулся на подушках— мышцы красиво напряглись, как у молодого гепарда во время бега, кожа покрылась капельками пота. Он улыбнулся, предчувствуя экстаз, и внезапно охнул.

– Дорогая, вы в своей страсти излишне дерзки с ценным для меня орудием, – мягко проговорил граф своим низким бархатным голосом.

Из-под простыни вынырнула прелестная графиня Беатрис де Монферран, и кокетливо улыбнулась. Завитушки на модной головке даже не шелохнулись, намертво скрепленные розовой водой с сахаром. Ангерран невпопад задумался, сколько же времени ушло на создание этой копны кудрей.

– Это вам, граф, за ваши пламенные взгляды в сторону некоей герцогини, недавно прибывшей ко двору.

Она села у его бедра – полная округлая грудь чувственно колыхнулась, и Ангерран де Куси аж закусил губу от эдакой красоты. Беатрис кокетливо улыбнулась, а ее руки проворно пролезли под простыню и ритмично задвигались. Ангерран, засмеявшись, резко перевернул Беатрис, прервав ее занятие.

– Довольно наслаждения для меня. Мне есть чем отблагодарить вас. Задавайте темп, ваша светлость, мы начинаем играть совсем другую музыку, – прошептал он ей на ухо и прикусил мочку. Графиня попыталась поймать своими губами его, но он не позволил, прижав ее своим телом к кровати. Она выгнулась и издала стон, когда Ангерран вошел в нее, задвигала бедрами, сливаясь с ним в одно целое: – Значит, ревность, сударыня? – проговорил граф, принимая правила этой сладкой игры: – Вам удалось поразить меня! Вы решили предъявить на меня права! А как же ваш муж?

Графиня охнула, запрокинула голову, вцепившись руками в подушку, от чего ее грудь красиво поднялась. Поразмыслив секунду, Ангерран решил уделить ей внимание вместо разговоров. Его прелестная любовница отдала должное его порыву и снова застонала.

Они двигались все чаще, все быстрее, забыв все, кроме жаркого наслаждения, пробирающегося по позвоночнику все выше и выше. Огненные всполохи в голове предвещали неизбежное удовольствие, но граф благородно придерживал себя, давая даме время на достижение высшей точки в их утехах.

Когда Беатрис наконец страстно закричала, вонзая ногти ему в спину, Ангерран отпустил себя. Он так яростно прижал ее бедра к своим, что графиня сначала ойкнула, а потом снова застонала. Граф выдохнул с ней в унисон и тут же впился своими губами в ее, не отпуская Беатрис из объятий. Так они и лежали, довольные этой игрой и друг другом в ней.

Беатрис чуть лениво погладила любовника по спине. Граф заглянул ей в лицо, и она кивнула, приглашая его к продолжению. Ангерран поцеловал ее в шею, спустился к груди, а пальцами нащупал клитор и принялся массировать. Беатрис заелозила, подстраиваясь, вздохнула и вдруг снова закричала. Граф де Куси, не отрываясь от груди дамы, самодовольно улыбнулся своему успеху в женском удовольствии, но мозг все-таки тоже начал работать: тональность вопля отличалась от того, что было до этого – а значит не его в том заслуга.

Выхватив из-под подушки кинжал, Ангерран молниеносно вскочил с кровати в боевую позицию, но тут же расслабился, лишь поднятой бровью выражая неудовольствие и удивление происходящим.

В дверях спальни, без тени улыбки или каких-либо еще эмоций на лице, стоял Антуан де Фуко. В привычной ему черной одежде простого хлопка правая рука короля, маршал по особым поручениям, советник и наперсник его величества выглядел как какой-то простолюдин. И ладно бы только он тут был – за спиной Фуко маячили жандармы, вышколенные настолько, что не смели даже покоситься в сторону кровати, пока им не прикажут.

Графиня юркнула под простыни. Ангерран же лишь бесстыже ухмыльнулся, позволяя разглядывать себя.

Зрелище было впечатляющим, что уж там. Был граф высок, строен, смугл в силу смешения крови его франкских предков с разными народами, но со светлыми, словно выгоревшими на солнце волосами. Волнистые от природы, они падали ему на плечи естественными локонами, что вызывало зависть всего двора, тратившего состояния на парикмахеров и завивку. В дерзких серебристо-голубых глазах Ангеррана затаилась хитринка. От северных прадедов и праматерей ему достался прямой нос, волевой подбородок и высокий лоб, а от южных – мягкие нежные полные губы и чувственная загадочная улыбка. Немногочисленные шрамы на теле, оставленные дуэлями, лишь подчеркивали совершенство кожи. Экзальтированные девицы от внешности Ангеррана иногда падали в обморок – желательно, когда рядом стоял сам граф, способный поймать их и умело расшнуровать корсет, где прячется одному ему адресованная записка.

– Чем обязан такому невежливому вмешательству? – спросил Ангерран с иронией. Антуан де Фуко прошел в комнату, плотно прикрыл за собой дверь, оставив жандармов за ней, и сел в кресло, предварительно смахнув с него дамские чулки. Где-то в коридорах залилась лаем любимая левретка графини.

– Поздновато она лает, не правда ли, сударыня? Или она приучена предупреждать только о муже? – Антуан усмехнулся, когда графиня испуганно приподнялась на кровати: – Нет, нет, не переживайте, он очень занят, ведь король лично решил посмотреть ценности, что привез ваш супруг из Парижа, так что он ожидает прибытия его величества, прискакав буквально пару минут назад, чтобы надавать тумаков слугам. Вы же, если мне не изменяет память, уехали в церковь, зачем же ему к вам подниматься… – маршал аж причмокнул от удовольствия, когда Беатрис фыркнула: – Я же вот решил проверить второй этаж. Не обессудьте. Работа такая. Все для безопасности нашего короля. Но раз уж так совпало, что вы здесь… видимо, лечите мигрень, – Антуан усмехнулся, разглядывая раскиданные одежды и смятые простыни на кровати: – может быть, найдете в себе силы и оденетесь для встречи с королем и своим мужем? Служанка уже ждет вас.

Беатрис де Монферран гордо поднялась.

– Вы невоспитанны и грубы, сударь, – проговорила она, старательно прикрываясь огромной шелковой шалью, вытканной красными розами, но та никак не хотела удерживаться на ее полных бедрах, демонстрируя белизну кожи: – Врываться в будуар дамы – это непозволительное оскорбление, и я попрошу графа вызвать вас на дуэль!

– Какого из них? – отрешенно спросил Антуан, разглядывая Ангеррана. Тот же просто наслаждался сценой, что было заметно по затаившейся в уголках губ улыбке: – Боюсь, если меня вызовет ваш муж, то ему придется рассказать, в сколь щекотливом положении я вас застал. А его сиятельство де Куси, конечно, может вызвать меня, но опять же – придется рассказать вашему супругу, почему это делает посторонний вам мужчина. К тому же, не вы ли говорили, что дворянин я – ничтожно-мелкий, в первом поколении, и даже сидеть за одним столом со мной не пристало вашему сиятельству! Неужто моя кровь на дуэли не оскорбит никого из двух вам угодных сиятельств? – Ангерран откровенно хмыкнул, запутавшись в сиятельствах, но оценив изысканность оскорбления.

Графиня топнула ногой и вышла, волоча за собой шаль, но запутавшись в ней, уронила, окончательно открыв взорам вид на свое прекрасное тело, не знавшее ни дня труда. На Фуко это не произвело никакого впечатления. Ангерран же невольно загляделся вслед графине и вздохнул, после чего придвинул к себе кресло и все такой же обнаженный, как был, сел в него.

– Вы прервали весьма приятную встречу, – проговорил де Куси: – Я и правда не могу оставить это безнаказанным, месье. Вы же понимаете это? Честь дамы, моя честь и прочее! – он изящно махнул рукой, как бы подчеркивая это прочее, что было вроде и важно, и не очень: – Однако не могу не оценить то, что пришли вы вовремя, иначе наши стоны заметил бы супруг этой прекрасной кокетки.

– Ах, оставьте, – Антуан лениво отмахнулся, потом пошарил за собой, вытянул шелковую белую сорочку с кружевными манжетами и воротником и кинул в Ангеррана. Тот поймал ее на лету и надел, приподнялся и достал из-под себя бриджи темной парчи с золотой вышивкой, в них нашел и чулки. Антуан, наблюдая, как граф одевается, продолжил: – Честь этой дамы скончалась, не приходя в сознание, еще в девичестве. Ваше же сиятельство вместе с вашей глубоко ценимой честью только в этом месяце прошли несколько спален и даже одну келью. Думаю, что в монастыре святой Гонории вы не в грехах каялись?

– И в них тоже, но чуть позже, а потом снова нагрешил, – рассмеялся Ангерран де Куси, рассматривая себя в зеркало. Взглядом поискал сапоги, перевязь и шпагу. Прицокнул, обнаружив шляпу на канделябре.

– Боюсь, что на вас поступило слишком много жалоб, но наш великий король в милости своей не хотел верить досужим домыслам, и решил, что надо удостовериться во всем самостоятельно. Однако не мог же я вот так ворваться в дом сиятельного графа и учинить проверку в спальне его жены, не находите?

Ангерран внезапно побледнел.

– Так это ловушка…

– Да стал бы его величество строить вам ловушку из-за ваших необузданных похождений.

– Он, конечно, нет, но вы… Тут за мили пахнет вашими интригами, – Ангерран ткнул пальцем в Антуана де Фуко.

– Вы, мой друг, некоторое время назад осквернили супружеское ложе одного из сильнейших своими вассалами маршалов, пока тот воевал на Западе. Дама была так глупа, что влюбилась в вас и призналась во всем мужу, а он решил ворваться к королю и угрожать ему, заодно упомянув вашу матушку.

Ангерран зажмурился.

– Вот черт!

– Именно. Маршал внезапно и скоропостижно скончался, – Ангерран вскинул голову, но Антуан лишь пожал плечами и никак не прокомментировал эту новость: – Теперь его вдова требует, чтобы провели расследование мужниной смерти, а заодно, чтобы вы женились на ней.

– Ах, Анжелика… Красива, но бесспорно слишком глупа и набожна, – Куси продолжил одеваться. – Что ж, я готов ответить перед королем и этой глупышкой за свои грехи. Вот только ни ее светлость герцогиню, тогда еще не вдову, ни спальню ее светлости я не осквернял своим проникновением.

– У нее есть письма.

– Бумагу марал, было дело, ее светлость не марал, – Ангерран натянул сапоги, надел парчовый камзол, пристегнул шпагу, поправил манжеты и развернулся к Антуану, немного разведя руки и словно бы красуясь перед ним. Антуан невольно признал кивком, что выглядит граф весьма неплохо: – Я готов следовать за вами, так что зовите жандармов. Кстати, а где мне придется отсиживать за грехи, в какие казематы меня отправят, в какую ссылку? Может быть, к маменьке? Я давненько не был в родном замке!

Антуан де Фуко прищурился.

– Вы отправляетесь прямо сейчас к королю, которому вы якобы привезете срочное сообщение., а затем вы вместе поедете во дворец. Спуститесь из окна, как поднялись? Или это слишком сложно?

Ангерран, если и был удивлен, себя не выдал. Поправил камзол, расшитый драгоценными старинными кружевами, и так резво прыгнул в открытое окно, что Антуан лишь крякнул.

– Графиня! Ваше сиятельство! – крикнул он, выждав пару минут.

Из будуара появилась графиня де Монферран в нижних юбках и зашнурованном корсете, грудь в котором лежала как фрукты на блюде и была столь же аппетитна.

– Все прошло удачно? – улыбнулась она.

– Более чем, ваше сиятельство, благодарю вас!

– Ах, не стоит, право. Это было приятно, как и то, что вы ворвались уже после окончания наших утех с графом. Слухи о нем не преувеличены, – она плотоядно усмехнулась: – Осмелюсь даже пожелать, чтобы все бы ваши поручения были такими. И все же… – Беатрис помолчала, – надеюсь, долг уплачен?

Антуан вытащил из внутреннего кармана документы и подал графине, она, жадно схватила их и быстро пролистала.

– Не волнуйтесь, более того, вам открыт кредит в известном заведении. Однако в этот раз будьте осмотрительнее. Ваш муж заметит, если вы все-таки проиграете его земли! Я не всегда могу вам помочь!

– Благодарю вас, сударь, – графиня прослезилась, что лишь украсило ее, сделав огромные карие глаза еще более выразительными. Она прикусила губу: – Однако я бы хотела вас отблагодарить чуть… – она затаила дыхание и на выдохе произнесла: – Глубже.

Антуан де Фуко склонился в поклоне.

– О! Это так заманчиво, ваше сиятельство, клянусь, если бы сейчас я не был на службе и меня внизу не ждал король…

Графиня очень близко подошла к маршалу и положила руку ему на пах. Антуан оценил подвиг Беатрис. Грубого полотна его одежды не часто касались такими нежными пальцами. Не пристало высокородным трогать такую простонародную ткань.

– Разве у вас нет хотя бы минут пяти? Ведь моя благодарность так велика, а наша дружба, я уверена, может быть куда плодотворнее. Мне кажется, я давно не была фрейлиной при дворе ее величества! Не имела своей комнаты во дворце. Не садилась за стол короля и королевы.

Антуан де Фуко накрыл руку графини своей, она чуть улыбнулась и тут же разочарованно вздохнула, когда он убрал ее ладонь. Маршал подумал несколько секунд, а потом прошел к двери и щелкнул задвижкой, закрывая ее.

– Если только пять минут, ваше сиятельство! – проговорил он. Графиня кокетливо приподняла бровь и снова закусила губу: – Тем более у меня к вам есть один интереснейший вопрос…

Ангерран де Куси вошел в двери особняка де Монферран и прошел анфиладу комнат, пока не догнал свиту его величества Балдуина Семнадцатого. Граф поклонился и тут же сделал шаг назад и встал позади короля. Тот нетерпеливо протянул руку. Ангерран вложил в нее письмо, что предусмотрительно получил от жандармов Антуана де Фуко. Самого его не было. Впрочем, не так уж и странно. Фуко хоть и был дворянином, но не знатным, не старая кровь, как говорили тут о франках, что пришли с первыми крестовыми походами. Впрочем, Ангерран признавал, что тот был умен, а значит достоин своего места при дворе и короле. О его внешности женщины говорили разное. Некоторые называли его рыбой. Другие признавались, что за этим отстраненным видом им чудится огонь. И все же Ангерран был зол. Сегодняшние силки на зверя точно расставил Фуко, которому король доверял всецело, но вот что нужно Антуану и его величеству от него – этого Ангерран никак не мог предположить, как и того, почему это нужно было обставлять так сложно.