Отзывы на книги автора «Олег Трушин»

Я подходила к биографии одного из моих самых любимых писателей с небольшой опаской и предъявляя к ней повышенные требования. Уж если взялись за Паустовского, то всё должно быть идеальным - содержание, стиль (!), работа корректора и редактора, печать..! И поэтому поначалу книга читалась очень трудно - я постоянно спотыкалась о недосмотры корректора и редактора (коих в книге огромное количество, к сожалению). Раздражалась, откладывала книгу. Первые страниц 40 дались мне с большим трудом. Но потом я притерпелась, а может быть любовь к Паустовскому пересилила, одним словом, я погрузилась в книгу с головой, параллельно читая сборник Константина Георгиевича «Черное море».

Олег Трушин прекрасно поработал с архивами, с дневниковыми записями, письмами, привел уйму интересных исторических сведений, которые если я и знала, то подзабыла, замечательно обрисовал картину литературной жизни в ту беспокойную эпоху. Беря во внимание все достоинства и недостатки, я осталась совершенно довольна книгой и, под ее вдохновением, даже заказала себе (наконец-то!) «Zoo, или письма не о любви» Виктора Шкловского, когда узнала, что они с Паустовским немало пересекались в 20-е и после. Почему-то я всегда обделяла этого автора вниманием, теперь буду знакомиться! Несмотря на то, что столько передач о Паустовском мной было пересмотрено за 10 лет, на то, что «Повесть о жизни» давно прочитана, письма прочитаны, разрозненные материалы из самых разных источников также давно уже прочитаны, музей посещен, Олег Трушин привел огромное количество совершенно новых для меня сведений о взаимоотношениях Паустовского с критикой и другими писателями. Помимо переписки с Твардовским (которая заставляет сжиматься сердце всякий раз, как я на нее натыкаюсь), мне было мало что известно об этой стороне его писательской жизни.

Константин Георгиевич был отзывчивым и чутким человеком, внутренне интеллигентным. Много в книге сказано о его заступничестве - за писателей, за культуру, за природу и не только. Например, в 1963 году чуть было не снесли массово многовековые деревянные церкви в Карелии и не без участия Паустовского удалось их спасти. В книге, конечно, много говорится о создании и успехе (не только всесоюзном, но и мировом - книгу переводили на многие языки) «Повести о жизни». И тут, я не могу не сказать о том как же мне грустно, что 7-я часть многотомника - «Ладони земли» так и не была написана. 6-я книга обрывается до 37 года, до войны. Некоторые события можно восстановить по письмам Паустовского, но все же, бесконечно жаль, что замысел «Повести» не был доведен до конца.

Мне хочется хотя бы маленькой, но светлой памяти о себе. Такой же слабой, как мимолетная улыбка

Большое спасибо Олегу Трушину за большую работу. Так хорошо, что о Паустовском пишут, его переиздают, читают и помнят. И спасибо Константину Георгиевичу за его чудесные книги. Я познакомилась по-настоящему с Паустовским уже во взрослом возрасте, в конце 2014 года, практически случайно взяв читать первую часть его «Повести о жизни» и с тех пор не перестаю любить и читать его книги.

Прочел книгу, можно сказать, "запоем", как давно не читал. Прекрасное, вдумчивое описание жизни одного из любимых моих писателей. Именно жизни, в том числе раскрывающейся в произведениях, без не трогающих душу излишних литературоведческих расследованиях по поводу дат и последовательностей публикаций (хотя в меру и они присутствуют). Как обычно при чтении книг из этой серии невольно делаешь выводы для себя. И ещё мне понравилась "необьективность", вовлечённость автора в жизнь своего героя - с друзьями и недругами, удачами и неудачами. Твое же впечатление у меня было после прочтения биографии Прокофьева. Хочется поблагодарить автора и пожелать ему новых успехов!

К произведениям Паустовского я периодически обращаюсь на протяжении всей жизни. Помню как еще в школе вдруг неожиданно увлекательным оказался "Кара-Бугаз" от которого поначалу ничего подобного на ожидал. В не очень богатой армейской библиотеке оказался "Дым Отечества". Читалось легко, но роман показался несколько "книжным", в духе усредненной советской прозы сороковых-пятидесятых годов (читал в начале восьмидесятых). Не знаю как бы отнесся к нему сейчас. В начале двухтысячных прочитал "Повесть о жизни". Многое из неё сейчас забылось. Помнится начало - поездка по весенней распутице к умирающему отцу, скитания по югу России в первые послереволюционные годы - калейдоскоп лиц и событий, а еще - эпизод с неразменной сотенной купюрой из короткого периода работы автора кондуктором трамвая. Примерно тогда же прочитал "Золотую розу", "Мещерскую сторону", "Повесть о лесах" и другие повести, а недавно перечитал эти произведения и, пожалуй, только теперь по - настоящему их оценил.

Из того, что я понял, читая его книги и отзывы о нем современников, его учеников и нынешних литераторов, пришел к выводу, что писатель этот занимает свое особое место в советской (или шире - русской) литературе. Поэтому, конечно, появившуюся в ЖЗЛ биографию Паустовского пропустить не мог. Правда, как обычно, предварительно попытался оценить автора и он мне "показался" (см. книги Олега Трушина).

На трёхстах шестидесяти страницах автор достаточно подробно, но без мелочной детализации и излишнего привнесения собственных домыслов и предположений рассказывает о жизненном и творческом пути писателя. Подзаголовок книги - "Растворивший время". Действительно, знакомясь с биографией Паустовского, видишь как ВРЕМЯ, в которое он жил (сломное, сложное, трагическое и героическое, время разрушений и созиданий), действительно растворилось в нем, в его судьбе, а уже потом в его книгах. Да, немало о Паустовском можно узнать из его книг. Но "Повесть о жизни" хронологически охватывает лишь часть его биографии и как всякое художественное произведение допускает отступление от факта и авторский вымысел (примеры этого в книге приводятся), немало автобиографических моментов в "Золотой розе" и некоторых рассказах. Но после прочтения этой хорошо написанной книги возникает цельное представление о "жизни и судьбе" писателя.

Непростое и, пожалуй, не смотря на ранние первые публикации, довольно позднее утверждение себя в литературе (начало тридцатых - "Кара - Бугаз", "Колхида"). Романтизм, присутствующий во всех его книгах, не всегда приходящийся "ко двору" советской критике. Дружба с Гайдарм, Фраерманом, Фединым. Непростые отношения с Твардовским. Жизнь в Солотче, рождение "Мещерской стороны". Военный корреспондент на Южном фронте, две недели в сражающейся Одессе. На протяжении всей жизни - драматургия и нескладывающиеся отношения с кинематографом. Деятельная обеспокоенность будущим отечественной литературы. Честность и порядочность. Письменное обращения в защиту Синявского и Даниэля, за месяц до смерти - телефонный разговор из больницы с Косыгиным с просьбой сохранить Любимова для Таганки. Неоднократное выдвижение на Нобелевскую премию.

Несколько портит впечатление от книги характерное для современного книгоиздания большое количества опечаток, а иногда и ощутимая редакторская невыверенность текста (в частности в "Основных датах жизни и творчества").

Благодарю, Олег Дмитриевич, за Ваш труд по созданию такой интересной книги о моем любимом писателе К.Г. Паустовском. Вы показали в книге весь творческий и жизненный путь К.Г. с такой человечной точки зрения, с любовью и пониманием его и его творчества, что хочется больше прочесть его книг, а также ознакомиться с Вашими произведениями. Получила удовольствие  от книги.

Такова судьба поколения - либо так, как Георгий Адамович - уехать в эмиграцию, умереть своей смертью.
Либо как Марина Цветаева - уехать, потом вернуться, потом остаться - могилой.
Либо как Сергей Третьяков - никуда не уезжать, идти до конца - встретить конец в 1937 году...
Все трое - ровесники, 1892 года рождения.
Паустовский и здесь стоит отдельно.

Двадцатый век богат вариантами судьбы, но Паустовский выбрал свой путь, и книга Трушина - это книга не о большом писателе, будем откровенны, кроме "Телеграммы" (и то перед Тендряковым, В. Распутиным, Ф. Абрамовым несколько теряется...), кроме "Растрепанного воробья" - детская книга, и после воспоминаний - "Золотая роза", пропитанная Бунинским взглядом на мир - что еще осталось?
Пьесы? Никто не помнит, не ставит.
Публицистика? Никто не читает, не изучает.
Романы? Никому...
В "Читай-городе" большая часть произведений Паутовского пребывает в разделе "Детская литература", и, быть может, он и не считал себя детским писателем, но детским писателем стал... Плохо ли? Нет. Хорошо ли? Тоже нет.
Романтическая линия - Грин - Каверин - Паустовский - для пылких и влюбленных.
Для молодых и не скучных.

Книга Трушина не об этом, не о романтике, она - о побеге.
Что бы сохранить себя - не иначе - Паустовский бегает из Москвы - Мещера, Таруса, Старый Крым, Ялта, бегает - до последнего, до самого последнего... Убегает от Москвы - как от проклятого места, где он - писатель Паустовский - никому не нужен.
Ни в президиуме, ни в секретари, ни в начальники.

Год 1954.
Второй съезд советских писателей.
Казалось бы, невинное слово «самовыражение» так всполошило Президиум съезда, что не дали выступить
даже Константину Паустовскому . . .
О "самовыражении", о "лирическом герое" говорила Ольга Берггольц.
Константин Паустовский, руководитель семинара прозаиков, не мог завещать нам чувство «тайной свободы». Тайная свобода — таких слов и произносить было нельзя в казенных местах. «Тайная — от кого? — немедля спросили б. — Зачем?»
Помню, как Паустовский поднялся в середине зала, сгорбленный, точно придавленный, и медленно вышел, пристукивая тростью по полу. Стало тихо-тихо. Даже в Президиуме.

Это цитаты из книги Григория Свирского "На лобном месте" - я как-то цитировал уже эту книгу в своих обзорах.

Вот в этом - "медленно вышел" - весь Паустовский.
Не делать ничего для, делать только вопреки, и тут гражданская позиция оказалась сильнее литературной - альманах "Литературная Москва", 1956 год.
Официозный Константин Федин соседствует с Василием Гроссманом, Вера Инбер - с Ахматовой.
Маршак, Симонов, Слуцкий.
В этом же, 1956 году, выходит второй сборник.
И тут становится не по себе от имен и фамилий.
Открывает сборник статья от "редакции" - в память о Александре Фадеева (покончившим с собой в том же 1956 году).
А дальше...
Внезапно появляется рассказ Ивана Катаева (писателя расстреляли в 1937 году).
Внезапно появляется статья Эренбурга о Марине Цветаевой и подборка (!) ее стихотворений.
Внезапно появляется небольшая подборка Николая Заболоцкого.
Появляется рассказ Александра Яшина "Рычаги" - за которого Яшина "прорабатывали по всем статьям".
Внезапно появляется статья литературного критика Марка Щеглова (судьба Щеглова тоже печальна).

Второй сборник простить не смогли - и альманах закрыли.

В 1961 году выходит альманах "Тарусские страницы".
И тут уже становится опасно.
Фрида Вигдорова, через четыре года будет отчаянно защиты и помощи для осужденного И. Бродского.
Аркадий Штейнберг.
Наум Коржавин.
Снова - Марина Цветаева.
Вдруг! - несколько статей о Мейерхольде.
Такого не простят.
"Тарусские страницы" вышли один раз. Продолжения не будет.

И это всё - Паустовский.

В дело в том, что бы сохранить.
Сохранить себя и свой талант в обыкновенной мясорубке.
Сохранить себя и свой взгляд на мир.
Сказать не много, но сказать смачно (как Бабель).
Сказать, как есть, и говорить, как есть.
В этом - сила героя - Паустовского.
В этом же - слабость Трушина.

Когда Марлен Дитрих встает на колени перед Паустовским - это дань таланту.
Я страшно завидую Паустовскому, — воскликнул Каверин. — Завидую тому, что тот никогда в жизни не солгал. Ни одной фальшивой строчки нет в его творчестве, — сказал он. — Не солгал потому, что обладал даром, многими утерянным, — внутренней свободой . . .

А книга Трушина - она не об этом.
Она о чем-то другом...

В какой-то момент прочтения мелькнула короткая страшная мысль о том, что Трушину писать о Паустовском - не интересно. Потому что жизнь Паустовского в короткое тире между двумя датами никак не вписывается, ест большее - в облике Паустовского и в творчестве... Но ухватить это - нужна любовь, а Трушин не любит. Отношение автора к герою - нейтральное, задача в другом: рассказать будто о знакомом, но и знакомого этого не хочется ни изучать, ни рассматривать.
Большая книга о большом писателе вышла маленький и обычной... как в раз в рамках серии "ЖЗЛ"...