В России росчерком пера

Лишались головы народы

И святость гнали со двора,

А к светлому вели моральные уроды,

В России исторический урок —

Злость вымещать на спинах черни

И строить вместо богадельни

Для недовольного острог,

В России смерть так на миру красна,

Судьба любить, терпеть и ждать

Навек одна, для каждого она,

Своя земля, и родина, и мать.

© Олег Викторович Торопов, 2025

ISBN 978-5-0051-1055-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Николай сидел на скамейке в какой-то неудобной позе (полубоком), одной рукой опираясь на палочку. Хмурое лицо, не выражавшее никаких эмоций и казавшееся безжизненным, делало его совсем старым.

Рядом лежала заветная папка. Содержимое этой папки и являлось причиной встречи Сергея с Николаем Васильевичем.

– Я принес тебе свободу, – сдавленно сказал Николай. Его лицо не выражало ничего, он смотрел в пустоту и видел только пустоту.

Сергей усмехнулся:

– Когда-то я уже это слышал.

Сергей присел на скамейку, взял в руки папку. Он всматривался в нее, как будто хотел увидеть содержимое через обложку. Со стороны могло показаться, что он не решается ее открыть. Может, так, а может, и не так.

Слишком много всего таилось за пожелтевшей обложкой этой папки – это было описание его жизни. Той жизни, которую почти никто не знал и которую он сам пытался забыть.

Сергей медленно развязал аккуратный узелок.

Сухой стиль документального повествования сразу вернул его на много лет назад.

По официальным документам Сергей пропал «при неустановленных обстоятельствах» 5 лет назад в окрестностях Гудермеса.

– Я уже стал майором? – спросил Сергей, читая досье.

– Да, после последней командировки, – кивнул Николай. – Все как положено – рапорт, наградные… Приказ, ознакомься, – ответил Николай с полным безразличием.

– А кто был тот майор, с которым меня «поменяли»? – спросил Сергей.

– Твой земляк и полный тезка, у вас разница в дне рождения, он родился на 2 дня позже тебя.

Николай Васильевич терпеливо ждал, пока Сергей просмотрит все документы.

– А как же я, который сейчас? – спросил Сергей, закончив листать страницы.

– А кто ты сейчас? Тебя нет ни сейчас, ни вчера, ни завтра, – задумчиво произнес Николай. Я был последний, кто о тебе что-то знал. Эти документы – все что от вас осталось. Ни тебя, ни твоей группы уже давно нет, и даже тоже ничего не осталось. Можно сказать, что никогда и не было – это плод твоего воображения со всеми вытекающими последствиями.

Я сделал все, как ты хотел. Теперь ты обычный человек: без прошлого, без наград и званий, без пенсии и медицинского обеспечения.

Последнюю фразу Николай сказал, опустив голову как-то обреченно, особенно четко проговаривая каждое слово.

– И я больше никому и ничего не должен, – продолжил Николай, как бы ставя точку.

Прости, если что, за все, за Лену прости. – Он хотел еще что-то сказать, но осекся.

Это признание вины он вынашивал последние двадцать лет, страдая от своей гордости и уверенности в своей правоте и веры в справедливость. Лена была частичкой его сердца, большого, но спрятанного от всех, сердца, спрятанного в панцирь…

Жонглируя чужими судьбами, ломая их по своему разумению, он сам стал заложником воли судьбы. Посвятив свою жизнь борьбе за справедливость, перешагнув все законы, и человеческие, и государственные, он так и остался не понятым ни людьми, ради которых он жил, ни государством, которому он служил. Он так и остался один, один на всей земле.

Николай тяжело поднялся и медленно пошел по аллее. Он наконец-то обрел долгожданный покой, истратив последние силы на исправление того, что «изменить уже нельзя». Он уходил навсегда. Развязался последний узелок судьбы, завязанный однажды летней ночью… давно-давно…

Лена умерла от рака два года назад в немецкой клинике. Его единственный родной человек ушел не прощаясь. Сергею никто не сообщил ни о болезни, ни о смерти Лены – она так хотела.

Она так жила – с открытой душой и закрытым сердцем, любила, жалела, ненавидела, была любимой и единственной. Жила, будто играла роль – играла и при жизни, и после своей смерти.

Она оставалась той последней ниточкой, которая связывала Сергея с прошлой жизнью. Точнее было бы сказать – с другой жизнью, которую хотелось бы забыть, чтобы запомнить каждую минуту.

Казалось, что можно начинать новую, совсем другую жизнь с чистого листа. Писать историю ровным почерком без помарок и исправлений. Впереди еще целая вечность и надо многое успеть доделать, переделать и выстроить заново.

Как много лет назад, это только казалось…

 
Улицы, улицы, улицы,
Бег времени, бег машин,
Кто улыбается, кто-то хмурится,
А мы все спешим,
Спешим, прощаясь,
Спешим, приходя,
Забыв, что есть что, не зная зачем,
Путаем часто можно-нельзя,
Не видя себя, не знакомясь ни с кем,
Воздушные замки и города из грез
В облаках из розовых снов
Строим наяву и вполне всерьез,
Не зная проблем, не замечая оков,
Не только строим, но и живем
День, месяц, за годом год,
Но где-то в душе, опасаясь, ждем
Тупик или крутой поворот,
И только потом, если ты не слабак,
Поймешь, наконец-то поймешь,
Что нет ничего и ты полный дурак,
Но ты наконец-то живешь.
 

«»

Сергей занимался в секции дзюдо в спортивном клубе недалеко от училища, в котором он получал профессию слесаря по контрольно-измерительным приборам и автоматике. Он вообще всю сознательную жизнь занимался спортом: хоккеем, волейболом, стрельбой из мелкокалиберной винтовки, вольной борьбой и прочим. Его привлекал азарт соревнования, движение, постоянное движение. Где-то глубоко в подсознании зарождалось стремление к лидерству, желание быть если не первым, то лучшим. Лидером он пока не стал, точнее сказать, никак это качество не проявлялось.

Её он заметил, когда в первый раз пришел в клуб – её нельзя было не заметить или пройти мимо. Яркая энергия жизнерадостности порождала магнетизм невероятной силы, против которого нельзя было устоять, и Сергей не устоял.

В один теплый летний вечер, после тренировки он наконец-то решился подойти к ней.

Её звали Лена, они тренировались в одной секции, но в разных залах: она в зале для разрядников, а Сергей в зале для новичков. Она училась в университете в Москве, а на каникулах, приезжая домой, ходила в свой клуб, где тренировалась еще в школе. Тренеры всегда были рады ее приходу.

Веселая и общительная, но в то же время строгая и неприступная, она не позволяла никому никаких вольностей, чем притягивала еще больше.

Для Сергея Лена была богиней – он влюбился в нее с первого взгляда и совсем потерял голову. «Умна, красива и стройна», – вертелась у него в голове строчка из какого-то произведения.

Сергей был влюбчивым «с первого взгляда и на всю жизнь», как ему казалось. Первая серьезная любовь случилась с ним во втором классе школы. Его семья переехала из другого города, и в классе он был новичком. Сергея посадили за первую парту с девочкой, чтобы она за ним присматривала – и он влюбился.

Признаться в любви Сергей так и не решился. Сначала потому, что они дети и любить было еще рано, потом они подросли, она стала красавицей, а он был обычным. Он просто был робким и не мог найти подходящих слов. В классе пятом он пересел за последнюю парту и в гордом одиночестве просидел до окончания школы.

Незадолго до окончания школы их класс ездил на экскурсию в Ленинград, а Сергей не смог поехать.

Рассказов и эмоций после поездки было через край, и когда подошел друг Саня и сказал:

– Ты знаешь, у французов есть такая поговорка «шерше ля фам», что означает «ищите женщину».

– Ну знаю, – ответил Сергей, не понимая темы разговора.

– Так вот, я ее нашел, – продолжил Саня, просто сияя улыбкой во все тридцать два зуба, как говорят.

– А она? – спросил Сергей уныло.

– Что она? – не понял Саня.

– Она тебя нашла? – спросил Сергей, собираясь уходить. Он был не в настроении, и этот разговор ни о чем начинал его раздражать.

– Да, она ответила мне взаимностью, – сказал Саня с гордостью. В этот момент он был похож на д'Артаньяна из «Трех мушкетеров».

– И кто же эта леди? – спросил Сергей, улыбнувшись.

– Танька. Твоя бывшая соседка по парте…

Время остановилось, мир просто рухнул в пропасть. Все вокруг перекрасилось в черный цвет, скорее всего, потеряло цвет вообще.

Сергей повернулся и молча ушел. Саня был видным парнем – играл в ВИА на гитаре, был солистом и в хоккейной команде был лидером – сильный, красивый, веселый. В общем, Сергей был ему не соперник даже теоретически, даже-даже…

Первая детская любовь, наивная и смешная, с годами так и осталась детской, выветрилась и забылась. Остались только первые стихи, такие же наивные, сумбурные, но полные переживаниями первой страсти и потери.

Через несколько лет Саня и Таня поженились, а Сергей был у них на свадьбе свидетелем…

Сергей дожидался Лену за углом дома возле спортивного клуба.

– Нам по пути. Я провожу? – сказал Сергей уверенно, шагнув навстречу.

– Ну проводи, проводи, – с легкостью ответила она. – Местные не обижают? Райончик-то у нас м… бандитский, – сказала она и залилась смехом. – Давай лучше я тебя провожу. – Вот так – легко и непринужденно.

Казалось, они были знакомы давно или очень давно – так свободно она себя вела.

– Как ты вообще решился подойти? Уже почти месяц ходишь, вздыхаешь, застенчивый такой. Я думала, уеду, а ты так и не решишься подойти поговорить. Может, ты влюбился в меня, а признаться боишься?

Лена сразу перехватила инициативу, и Сергей растерялся, он не был готов к разговору о любви. Он действительно был робок с девушками и не знал, что ответить. В книгах было как-то все по-другому..

– Да, – выпалил он невпопад, пытаясь вставить словечко в непрерывное щебетание Лены, которое он мог слушать вечно.

– Это ответ на какой вопрос? – спросила Лена и опять засмеялась.

– Да, влюбился… Наверно, – сказал Сергей и опустил голову.

Это было умопомрачение или сон. Сергей подсознательно понял, что если не сейчас, то никогда.

Он чувствовал, что краснеет, но ничего не мог с собой поделать, буквально задыхаясь от переполнивших его эмоций…

Ее смех резко оборвался, лицо стало серьезным.

– На первом свидании, если это можно назвать свиданием, мне еще никто не признавался… Может, сразу и предложение сделаешь? Мне уже 19 лет – совсем совершеннолетняя, а тебе сколько?

И она снова взорвалась смехом. Именно взорвалась, оглушив и ослепив Сергея.

– Пойдем, жених, – сказала Лена и подхватила Сергея под руку.

Стало сразу как-то легко и просто. Они пошли в сторону дома.

– Ты мне тоже нравишься, – так же прямо сказала Лена. Становилось ясно, что прямолинейность – это ее основная черта характера.

События развивались просто с космической скоростью. Еще вчера Сергей не знал, как подойти к Лене, и вот уже признался в любви и почти сделал предложение. Она говорила и говорила, как будто очень долго молчала. Вроде бы ни о чем, но обо всем сразу. Ее лицо просто светилось.

– Это ведь ты мне стихи подбросил? Сам написал? – спросила Лена, смотря в упор на Сергея.

– Да. Сам. Не понравились? – робко спросил Сергей.

– Не обижайся, я не люблю стихи, – сказала она, – я их не понимаю. Все эти телячьи нежности для меня непонятны и неинтересны. А ты, видимо, романтик, тебе проще… А в дзюдо зачем пошел? Это же не для тебя, – сделала она заключение.

– Наверно, чтобы не быть романтиком. Я раньше уже занимался вольной борьбой и стрельбой из винтовки.

– Ого..

– Хочу стать военным… – договорить Сергей не успел.

– И защищать слабых, – перебила она с каким-то сарказмом. – Знаю я одного такого романтика военного… – И, предупредив немой вопрос Сергея, вздохнув и подняв глаза к небу, пояснила: – Это мой брат… Мы, по-моему, уже прошли твою общагу, – сказала Лена.

– А ты где живешь? – спросил Сергей.

– Через три дома назад. Мы его уже тоже прошли два раза.

Она улыбалась беззаботно и очаровательно. Время летело неумолимо. Сергею казалось, что если они сейчас расстанутся, то навсегда. Он молчал и ненавидел себя за это.

– Уже поздно, надо идти домой, пока брат не вернулся, а то мне влетит по первое число, – сказала Лена.

Стемнело, во дворе горел единственный фонарь над подъездом, еле-еле освещая дорожку перед домом.

– Вот мы и пришли. Самый дальний подъезд, – сказала она непривычно грустно.

Возникла тяжелая пауза. Сергей не мог решить, что можно на первом свидании.

Он подал ей руку.

– Ну тогда до свидания, – сказал Сергей, смущаясь.

– Тогда до свидания. Целоваться не будем, – кокетливо сказала она и улыбнулась. Ей явно не хотелось уходить, и она не уходила.

Руку она держала крепко и не отпускала. Сергей покраснел и посмотрел на Лену. Она смотрела вперед сквозь него – пристально и с тревогой.

– Кажется, у нас могут быть неприятности, – наконец услышал он ее шепот. – Не оборачивайся, может, пройдут.

Она увидела, как из темноты появились три фигуры.

– Ну что, комсомольцы, закурить не найдется? – прозвучал стандартный дворовый вопрос.

Сергей обернулся. Он много слышал о дворовых наездах, но сам попал в такую ситуацию впервые.

– Нет. Мы не курим, – машинально ответил Сергей.

– Спортсмены, что ли?

Ответить он не успел. Удар был несильным, но пришелся прямо в глаз.

Сергей рефлекторно закрыл лицо руками.

– Э, шпана, вы че? – услышал он голос Лены и понял, что находится у нее за спиной.

Это был позор. Девушка защищала его от хулиганов.

– А ты, мочалка, пойдешь с нами, – прошепелявил самый маленький.

– Вы чьи, пацаны? – спросила Лена.

– А тебе че? – сказал маленький и протянул руку к Лене.

Ловким движением она перехватила его кисть и загнула так, что он издал вопль, подлетел и рухнул на асфальт.

Сергей не был трусом, но опыта уличных драк у него не было совсем. Он не знал, как применять приемы в бою без правил, и полагался только на инстинкты.

То, что было дальше, можно предполагать только примерно.

Сергей бросился на ближайшего к нему, когда тот уже занес ногу для удара.

Так, с ногой под мышкой, упершись головой в живот, он повалил его на землю и упал на него сверху. Раздался неприятный, нестественный хруст.

Освободившись, Сергей откатился в сторону и приподнялся, пытаясь понять, что происходит.

Второй лежал не двигаясь.

Первый отпрянул назад и вытащил что-то из кармана.

Сергей начал вставать, когда первый, шипя: «Ты что, сука», бросился в сторону Лены.