© Олег Минкевич, 2021

ISBN 978-5-0053-8214-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Действующие лица

Клото, Лахесис, Атропа – мойры (богини судьбы), дочери Зевса.

Гермес (голос) – вестник богов.

Дионис – бог вина и веселья.

Зураб Силенович – сатир, сосед мойр.

Амфион – кифаред, сын Зевса.

Ниоба – жена Амфиона, служанка мойр.

Нарцисс – консьерж.

Геракл – силовик.

Еремей Еремеевич Освояхин – депутат Госдумы.

Случайный человек.

Автор пьесы.

Менады, сатиры, росгвардейцы и др.

Действие происходит в Москве.

Действие первое

Квартира в элитной новостройке. В просторной светлой гостиной, выдержанной в античном стиле, в белых ионийских хитонах, за круглым столом сидят мойры, занятые работой. В углу возле окна на клисмосе¹ находится Амфион, играющий на кифаре. Служанка Ниоба тщательно чистит перьевой щёткой расположенный в нише на рифлёной колонне гипсовый бюст Зевса.

 
Ниоба
 
 
Я помню, помню, в дни расцвета,
Когда с Хлориды² молодой
Ссыпались краски первоцвета
И пробуждённою землёй
Благоухала вся округа,
Исполнила я волю друга:
Под бой тимпанов, гул гостей
Связал нас юный Гименей.
Фиванских дев нам пели хоры;
Мой кифаред звучал им в лад.
И пляске бешеных менад
Басисто отвечали горы.
Гуллив и шумен, длился пир
Четыре дня, четыре ночи.
Был пьян спартанец, пьян сатир,
Прожорлив, весел и порочен.
Когда же смолкнул праздник тучный,
К груди бесценного припав,
Шептала я: «Мой сладкозвучный,
Дитя Зевесовых забав».
Но век ушёл мой золотой.
Теперь я, некогда царица,
Стою со щёткой перьевой…
Кому о счастье мне молиться?..
 
 
(Просительно смотрит на бюст Зевса.)
 
 
Тучегонитель…
 
 
Амфион
 
 
(перебивая Ниобу)
 
 
                              Ради бога!
Уймись, Ниоба, пожалей!
Который день: тоска, эклога
И прах утраченных страстей.
К чему нам мертвенные тени,
Эпох отживших пир и пляс
И воскрешение волнений,
Чей дух уже давно угас?
О старой свадебной попойке,
Средь благ столичной новостройки,
В кругу рачительных богинь,
Грустить негоже непрестанно.
Забудь тоску свою, отринь…
И пыль смети скорей с дивана.
 
 
Ниоба
 
 
(возмущённо топая ногой)
 
 
Я не служанка! Я – царица!
 
 
Амфион
 
 
(встаёт и подходит к Ниобе)
 
 
Похоже, надо просветиться
Тебе, мой друг. И вот урок.
И выучи-ка назубок.
Афины, Крит, Пелопоннес
Не признают теперь принцесс,
Цариц, правительниц, княжон
И всякое высокородье,
Желающее сесть на трон.
Дворцы, охоты и угодья,
Поклоны, прихоти, забавы —
Всех царских треб сладчайший мёд
Усох под волею оравы,
Что избирателем слывёт.
Теперь решает коллектив,
Кому – труба, кому – актив.
Однако ж малость я заврался.
Ведь есть места, где… нет, смолчу…
 
 
(Переходит на полушёпот.)
 
 
Я смелости не поднабрался,
Чтоб говорить всё, как хочу.
 
 
(Прежним голосом.)
 
 
На том, дражайшая Ниоба,
Твоя окончена учёба.
 
 
(Щиплет струну на кифаре.)
 

Ниоба пожимает плечами, хмыкает и продолжает прерванную уборку. Амфион, напевая, направляется к своему стулу, но на полпути разворачивается и подходит к Ниобе.

 
Не сказывал я? Скверный сон
Я ночью видел. Сто букашек
Ко мне явились. Жук-барон
Их возглавлял. И сотней шашек
Грозил мне этот хрупкий стан.
Я не стерпел, стучал пятой.
Жужжа, кружился надо мной
Их воевода. Взвод улан
(Вертячек, жужелиц, коровок)
Меня пытался уязвить.
Я был растерян, был неловок,
Не смог малюток придавить.
«Ату его! Хватай мурло!
Неси в совиное дупло!» —
Трубил барон. И сто букашек
В меня вонзили сотню шашек…
Всё помню: жуть, тоска, озноб…
И нынче что-то поплохело:
Суставы ломит, влажен лоб,
Зудит, горит и ноет тело…
 
 
(Некоторое время стоит в молчании.)
 
 
Что говорю? Какая поза!
Дрожу, как ветром взвитый плат.
Довольно! Прочь, дурная грёза!
 
 
(Мойрам.)
 
 
Сестрицы, спойте! Час рулад!
 

Амфион садится на клисмос и играет на кифаре.

 
Клото
 
 
(вращая веретено)
 
 
До́лжно про пряжу мне петь, про нити,
                                     про ход веретённый.
 
 
Лахесис
 
 
(что-то записывая в «Журнал Судеб»)
 
 
Мне же о жребии, участях выпавших надо
                                                                   пропеть.
 
 
Атропа
 
 
(обрезая ножницами чью-то жизненную нить)
 
 
Мне, неумолимой, воспеть полагается рок
                                                          неотвратный.
Смерти хвалу воздавать долг понуждает
                                                                           меня.
 
 
Мойры
 
 
(вместе)
 
 
Однако мы на этот раз
(Признаем, смелая затея)
Споём комический романс
«Пигмалион и Галатея».
 
 
(Поют под аккомпанемент Амфиона.)
 
 
В краю Афродиты, рождённой из пены,
Где кедры и сосны сплелись в дивный лес,
На Кипре, где ярко цветут цикламены,
Жил скульптор большой, Пигмальон-
                                                         косторез.
 
 
Кентавров, горгон и богов-олимпийцев
Из кости слоновьей творил он резцом.
И вот, вдохновенный, он создал девицу —
Мечту, идеал с богоравным лицом.
 
 
Застыл Пигмальон, пред статуей млея.
«Твой образ… улыбка… я словно в огне… —
Он шепчет, безумный, – моя Галатея,
Не будь недвижимой, приблизься