Я потратила минут пять на уговоры и объяснения. Ну вот как втолковать киборгу, что не надо вставать лапами на головы несчастных, а надо опереться о дерево и из этого неудобного положения кусать шнуры? Киборг не пассатижи, и шнурок – не ее поводок, мешающий сбежать. В конце концов я просто схватила Василису за морду, раскрыла ей пасть и вознамерилась перетереть шнуры об ее зубы. Василиса от неожиданности пасть захлопнула, раздалось звонкое «чпок!», я чуть не получила обрывком шнура в глаз, а собачонки упали наземь. Та, что побольше и поживее, тут же засуетилась перед Василисой, поджимая хвост почти до груди, перевернулась на спину, и вид у нее был перепуганный донельзя. А вторая легла и сжалась. Я ощупала ее шею, попыталась сунуть пальцы под петлю, чтобы ослабить ее. Какое там. И у второй, наверное, то же самое.

– Ладно, – вздохнула я, – пошли домой. Там я что-нибудь найду и освобожу вас.

Я отошла на два шага, большая собачонка побежала было за мной, а маленькая только дернулась – и снова легла. Я осмотрела ее. Похоже, она то ли сильно избита, то ли повреждена левая задняя нога – собачка вздрагивала, когда я ощупывала ее там.

Я с тоской поглядела на свой очень приличный жакетик. На свои руки и обувь. Нет ничего подходящего, чтобы сделать волокушу, тогда я запрягла бы Василису. Придется самой. Хотя бы часть пути.

Я позвонила Санте, объяснила, где нахожусь, и сказала, что мне нужен Кер с инструментами. Где в поместье может быть резак для буксировочных тросов, понятия не имею, но в гараже наверняка есть что-нибудь подходящее. А потом взяла маленькую собачку на руки и пошла назад.

Собачка дрожала, дышала хрипло и трудно. Я чувствовала, какой смертный ужас она испытывает, но даже сил на панику у нее не осталось. Вторая попыталась было сбежать, но у Василисы проснулись пастушьи инстинкты, и она живенько пригнала беглянку назад.

Я не успела пройти и полдороги, когда наткнулась на Кера и Шона Ти.

– Леди Берг, – сказал Шон Ти, – конечно, вы мой работодатель и я не должен задавать вам вопросы, но почему вы пошли гулять одна?! Это опасно. Я слыхал, в округе шастают странные люди, которых здесь никто не знает.

У меня забрали собачку. Вторая снова попыталась удрать, ее отловили, и Шон Ти на всякий случай тоже взял ее на руки. Она потрепыхалась и утихла, сунув нос ему под мышку. Кер принес компактный резак и избавил страдалиц от удушающих петель.

Мы принесли собак на псарню и запустили в свободный вольер. Собаки тут же забились в будку. Я сама принесла им тазик с водой и большую миску жидкой каши. Собаки даже выглянуть из будки побоялись. Бедолаги. Ладно, может, еще поедят и попьют, если оставить их в покое.

– Кер, – сказала я, запирая вольер, – звони ветеринару.

– Может быть, их сразу отправить в приют? – предложил индеец. – Там знают, куда обращаться.

Я подумала.

– Нет. Собаки останутся здесь. По крайней мере, пока я не узнаю, кто пытался убить их.

– Тогда надо сообщить в полицию.

– Поздно. Впрочем, я жду в гости федерального агента. Она подскажет, как решить вопрос.

Я вернулась в дом расстроенная. На пороге меня встретила Санта, критически оглядела испорченный жакет.

– Я попробую его почистить, – сказала она, – но, кажется, это бессмысленно.

– Не заморачивайся, – ответила я устало и рассказала про собак.

– Ужасные люди, – поддакнула Санта.

– Не понимаю. Если их хотели убить, почему не убили сразу? Зачем обрекли на такую долгую и мучительную агонию? Звери, а не люди.

Я поднялась к себе, переоделась. Позвонил Кер и сообщил, что приехал ветеринар, желает со мной побеседовать. Я вздохнула, и, на цыпочках пройдя мимо детской – Огги не спал, и если бы увидел меня, то поднял бы крик, – спустилась на первый этаж.

На дворе псарни было людно и шумно. Ветеринар – незнакомый мне старичок – разговаривал с Шоном Ти. Забавная картина: старичок был чуть выше талии орка, но держался куда как горделивее. Кер, благоразумно не подходя вплотную к вольеру, через решетку уговаривал Василису помолчать. А ее, похоже, заперли, чтобы не мешала работать, и теперь она возмущенно гавкала. Спасибо, решетку еще не пыталась вынести. А то ей эта загородка – на минуту злости. Ветеринару, видимо, никто не сказал, что это не сибирская овчарка, а сибирский киборг, поэтому он бесстрашно стоял к вольеру спиной.

Я поздоровалась с ним, потом спросила у Шона Ти:

– Зачем Ваську заперли?

– У доктора – диагностический робот, – ответил Шон Ти. – А собака и так возбужденная.

– И какая связь между моим роботом и вашей собакой? – удивился ветеринар.

Точно, не сказали.

– Это сибирский киборг, – пояснила я. – Списанный из космодромной охраны. Она всех роботов по умолчанию считает ворами. Иногда ей удается втолковать, что наших роботов убивать не нужно, но все равно она им не доверяет. А мы не доверяем ее послушанию в этом вопросе.

– Ха-ха, – сказал ветеринар. – Но ведь киборг же управляется жестко?

– Да, – согласилась я. – Но – мною. Персонал не имеет кода доступа.

– Вот оно что.

Еще несколько минут мы потратили на приготовления. Я утихомирила и выпустила Василису, та обнюхала ветеринара, рыкнула на его робота, потом отошла и легла посреди двора. Я рассказала врачу, при каких обстоятельствах обнаружила собак в роще за баронским замком. Кер и Шон Ти надели страховочные рукава, защищающие от укусов, и вынули собачонок из будки.

И тут выяснилось, что собачонки отлично знали ветеринара, а он знал их. Я с изумлением смотрела, как длинноухий черно-пегий кобелек с жесткой терьерской бородой пополз к ветеринару на брюхе, извиваясь всем телом. Рыжая сучонка с полустоячими ушами и лохматым, очень грязным хвостом только скулила.

– Джембо, – ветеринар гладил песика, – Джембо, вот ты где оказался… Как же ты в беду попал, тебя же все любили?.. А это Кинни, – он показал мне на сучонку. – Я помню их еще щенками. Они жили в доме мистера Бора, это в новой части Пиблс. Очень хорошие собачки, очень. Их все любили – и хозяин, и соседи. Джембо – метис спаниеля, а Кинни – почти чистокровная вельш-корги пемброк. Я их прививал, потом, когда они подросли, стерилизовал. Они даже не болели, никогда. У Кинни зубки плохо росли, я удалял ей молочные, но коренные выросли отличные, и какие ровные! А полтора года назад мистер Бор умер. Его наследники хотели оставить собачек себе, но те очень тосковали. И тогда их передали в приют, чтобы на новом месте им ничего не напоминало о смерти горячо любимого хозяина. За их содержание хорошо платили. А владелица приюта не захотела искать им новую семью и собиралась переписать Джембо и Кинни на себя, она очень привязалась к ним. Да ведь они и вправду замечательные. Отрада души. Добрые, ласковые, игривые…

Добрые? Ласковые? Ничего не понимаю. Мы о ком вообще говорим?

– Доктор, они совсем недавно пытались меня покусать. И очень злобно реагировали на людей, которые подходили к их новому хозяину. Кстати, их все-таки отдали. И отдали беженцу. Должно быть, вы слышали, вчера убили человека? Это их новый хозяин.

Ветеринар уставился на меня с изумлением:

– Не может быть. Вы говорите, их отдали тому мужчине? Позвольте, но я слышал про него. У него не было гражданства и недвижимости. Согласно законам Шотландии, лица без гражданства не имеют права содержать животных иначе, чем на своей земле. И тем более беженцу не позволят взять животное из приюта. Это какая-то ошибка. Впрочем, мы сейчас все выясним.

Он подвел поближе своего робота – я цыкнула на Василису, уже изготовившуюся к атаке, – развернул диагностический стол, с усилием поднял и положил на него кобелька. Тот поджал хвост, но не огрызнулся. Ветеринар развернул монитор так, чтобы его могла видеть и я.

– Так-так, сейчас мы проверим чип… Вот запись о владельце… глазам своим не верю! Действительно, миссис Конер отдала их… Но никаких беженцев.

Я уже сама прочла. Новой владелицей собаки числилась некая Джеки Понс, гражданка Земли, проживающая в Мюнхене. Как интересно. У второй собаки, Кинни, хозяйкой считалась она же. Я набрала указанный в собачьем досье код владельца.

Ответа я не дождалась. Тогда написала сообщение, мол, ваши собаки находятся у меня, пожалуйста, откликнитесь, иначе я вынуждена буду вернуть их в приют. Отправила. Через секунду пришло техническое письмо – мол, невозможно установить связь. Что ж, тогда пойдем другим путем. Я позвонила миссис Конер, владелице приюта для животных, и попросила заглянуть в поместье.

Ветеринар тем временем делал свое дело. Ворчал под нос, хмурился.

– Мисс Берг, я считаю, ваш долг – сообщить в полицию, – сказал он наконец. – С этими собаками обращались крайне жестоко. Они истощены, у них множество травм, и свежих, и хронических. Их били, да нет, их просто избивали. Постоянно. Палкой. И еще у них… Вот, глядите, – он повернул ко мне монитор сканера. – Это кишечник. Он заполнен каловыми массами. Они не отходят. И заметьте – у обеих собак картина одинаковая. Как будто в прямой кишке пробка. Я говорю «как будто», потому что мне это кажется подозрительным. Кишечная непроходимость – довольно распространенное явление у собак, особенно если с ними дурно обращаются, и собаки поглощают различные несъедобные предметы. Но чтобы у двух собак эта непроходимость выглядела совершенно одинаково?! Позвольте, я сейчас проведу исследование прямой кишки…

Он потянулся за датчиком, и я схватила его за руку.

Мне стало холодно. Я вспомнила своего маленького сына, потом почему-то – Августа.

Я никогда еще не была так близко от смерти, как в те минуты, когда несла на руках маленькую Кинни.

– Доктор, не стоит.

– Но почему? Я увижу, что за пробка, возможно, удастся облегчить муки животных без хирургического вмешательства.

– Не сомневаюсь. Их муки прекратятся мигом и навсегда. Наши – тоже.

– Что вы говорите?

– Это взрывчатка, доктор. Собак начинили взрывчаткой, превратив в живые бомбы.

Кинни, словно поняв мои слова, заплакала.

* * *

Полицию вызвать пришлось.

На ветеринара было жалко смотреть. Даже жальче, чем на собак. Несчастные собачонки, почуяв близкую смерть, заглядывали нам в глаза – а мы отворачивались, потому что ничем не могли помочь им.

Приехала владелица приюта, узнала о происшествии, долго не верила, что с ее собачками так жестоко поступили. Расплакалась.

– Она такая славная, эта Джеки, – рассказывала миссис Конер. – Молоденькая, глаза ясные. Да, она из Мюнхена, а здесь у нее жених. Да, он не местный, только-только переехал, и она к нему… Что? Нет, я не проверяла жилищные условия… – тут она растерялась, забормотала: – Чудесная девушка, такая милая. Такая молоденькая, взгляд ясный. Жених у нее тут.

– Какие документы она предоставила? – спросила я.

– Документы? Что? А-а, никаких. Понимаете, такая славная девушка. Взгляд ясный…

– Как она выглядела? – перебила я, уже сообразив, что здесь без врача не обойтись.

Без психиатра.

Миссис Конер подавилась словами, покраснела, выпучив глаза. Но через несколько секунд опомнилась.

– Вашего роста, худенькая, но сильная. Волосы у нее короткие. Средние, не темные, не светлые. Обычная девушка. Я еще подумала, что она немка. Знаете, такая шея… короткая.

– Разве у немок короткие шеи? – удивилась я.

– Нет, но я подумала, что она немка. Она из Мюнхена, знаете ли. А здесь у нее жених.

– Вы ее жениха не видели?

– Да как же не видела? Сколько раз! Он на реке рыбу ловил. И собачки с ним. Ах, какая, знаете ли, пасторальная картинка – приятный молодой человек, и собачки его так любят… Прям так и ластились к нему, так и ластились.

– Вы разговаривали с ним? Или с мисс Понс – после того, как передали ей собак?

– Нет, но они оба такие милые, такие славные… Жаль, что немцы. Лучше бы им быть шотландцами. Но хорошо, хоть не англичане!

Полицейские спорили между собой. Им требовалось увезти собак в лабораторию, но как? По идее, во взрывобезопасном контейнере. Но тот закрывается герметично, и собаки внутри него быстро задохнутся. Такая смерть куда мучительней гибели от взрывчатки. И как потом отчитываться за смерть животных? Но и перевозить их без надлежащих мер безопасности нельзя. В конце концов пришел Кер и предложил взять на время Васькину клетку для путешествий. Она сверхпрочная, рассчитана на сибирского киборга. Понятно, что от ударной волны не защитит, но если контейнер поставить внутрь нее с приоткрытой крышкой, то пускай крышку срывает взрывом, прутья ее удержат. А если везти клетку не в багажнике полицейского фургона, а в кузове грузового автоматического такси, то риск практически исчезает.

Собак погрузили в контейнер, сунули его в клетку. Аккуратно поставили на садового робота-носильщика. Держась на почтительном расстоянии, медленно пошли к воротам поместья. Я зажмурилась, сдерживая слезы. Зараза Василиса еще и завыла. Нет, не как по покойнику, а просто завыла, она последние дни делала это часто, но сейчас очень уж не к месту пришлось. Ветеринар невежливо выругался и побежал за полицейскими. Ненормальный, подумала я, ведь попытается оперировать собак, рискуя жизнью. Да, рядом будет взрывотехник, проконсультирует, но… А с другой стороны, как бы доктор потом жил, если бы бросил этих горемык?

Ладно, решила я, если спасет – возьму псов себе. Пусть там, на небе, запишут куда-нибудь мою маленькую жертву.

А вот что непонятно: на кого, собственно, был расставлен этот капкан?

Потому что предсказать мою прогулку в развалины было нельзя. Я поддалась капризу. Даже вздумай я осматривать руины в поисках следов убийцы – зашла бы со стороны реки. Да и вероятней, что следы стал бы искать какой-либо ретивый полицейский, в крайнем случае – федерал.

Значит, меня в этой схеме не было.

Капкан расставили на кого-то, кто должен был появиться там не позднее сегодняшнего вечера. Тот, кто пришел бы туда обязательно.

– Миссис Конер, скажите, вы, случайно, не знаете, кто любит гулять в роще за баронским замком?

– Любит?! – возмущенно воскликнула она. – Да никто не любит, поверьте мне. Мэр уже несколько лет грозится расчистить те заросли. И хорошо, что в бюджете города нет на это средств. Иначе где бы тогда мы выгуливали наших собачек из приюта?

– Вы там выгуливаете собак?

– Да, каждый день! Именно потому, что там никого нет. Я-то уже немолода, да и дел много. Мой сын водит.

– Ваш сын, – повторила я.

– Да! Раньше я одна и одна, а тут он с женой развелся и ко мне приехал. Он в Мюнхене жил. Помогает с приютом, хотя у него работа в Эдинбурге. Очень важная работа. Я не знаю, какая, что-то секретное.

– Он ведь тяжело переживает развод?

– Ни-ни, что вы! Да зачем ему этот павиан самодовольный… Ни капельки он не переживает. У него работа, друзей много, и в Эдинбурге, и здесь. А уж как он любит собачек! Каждый вечер, представьте себе, каждый вечер их выводит! На целых три часа!

– Он верующий?

– Нет, хотя это плохо… наверное. Совершеннейший атеист. Молодой был, я ругала его за это, а потом решила, ему виднее, и как-то привыкла.

– Миссис Конер, а вы не вспомните, кто именно познакомил вас с Джеки Понс? Не ваш ли сын?

– А вот и нет. Это я помню точно. Потому что я подумала: мой сынуля десять лет прожил в Мюнхене, город любит очень, а вот девушка из Мюнхена, надо сказать ему, вдруг они знакомы. А не знакомы – так что за беда, подружатся.

– Сказали?

– Сказала!

– А ваш сын?

Миссис Конер растерялась.

– Ох, что-то память меня подводить стала. Не помню, совсем не помню. Но конечно, что-то хорошее сказал. Ведь такая славная девушка, и взгляд ясный…

Я вытерпела очередный цикл заевшей программы.

– Миссис Конер, пожалуйста, передайте вашему сыну мой код. Мне очень нужно побеседовать с ним.

– Вот не знаю, не знаю. Он очень занятой человек, правду говорю. Весь в делах. Мне даже совестно было, когда он вызвался с собачками гулять. Но сынуля говорит, это для него самый лучший отдых, он так голову проветривает… Найдет ли время?

– Постарайтесь устроить так, чтобы нашел.

Можно было добавить «если вам дорога его жизнь», но я не стала. Миссис Конер болтлива, она вцепится в меня как клещ, требуя подробностей и разъяснений. А разъяснять я не хотела. Увы, миссис Конер была откровенно глуповата – раз сама еще не сложила два с двумя. А разговоры с дураками – которые, естественно, считают себя умными, поэтому весьма нервно реагируют на ситуации, где они блеснули недогадливостью, – отнимают слишком много сил.

Я добрела до Детского Дома, вошла в холл и увидела Веру Харрис.

* * *

– Делла, я гляжу, ты развила бурную деятельность!

Я ответила таким взглядом, что Вера поспешила извиниться:

– Нет-нет, я не хотела задеть тебя. Я видела, что приезжала полиция, они сначала пошли сюда, но твоя прислуга живо их выпроводила. А я подумала: второй раз за день ты вызываешь копов. Никак работа пошла?

– У меня такое ощущение, словно не спала три месяца, – сказала я. – И месяц не ела, хотя обедала три часа назад.

– Если ты голодна и не хочешь ждать ужина, с удовольствием составлю тебе компанию.

– В кабинете?

– Как тебе будет удобней.

Я послала Санту на кухню за любой готовой едой, поднялась в кабинет. Прикрыла дверь, показала Вере на бар. Она выбрала самое легкое пиво.

– Изабеллу Баш увезли вчера ночью, – сказала она, не дожидаясь моих вопросов. – Соседи проснулись, потому что залаяли ее собачонки. Пришла машина, седан «Корво», бежевый. Из него вышло двое монахов-доминиканцев. Изабелла открыла им дверь со двора, впустила в дом. Через несколько минут один монах вышел, отловил собачонок и сунул их в багажник. Еще через десять минут вышла Изабелла Баш со вторым монахом. Они сели в машину и уехали. На балансе ответственности ордена – собственности у них нет, только ответственное пользование – таких машин нет. Распоряжений о переводе Изабеллы Баш в другое место не отдавалось. В доме остались только голые стены, к тому же идеально вымытые. Никто из соседей не заметил, как и когда увезли вещи – а ведь там был бутик. Но простой опрос показал, что вечером, сразу после гибели Мигеля Баша, шел популярный сериал. Все соседи Изабеллы и Мигеля этот сериал любят и смотрят. Никто не смог вспомнить содержание серии, которая шла в тот вечер. Внешние камеры по всему кварталу отключены уже вторые сутки, причем так, что в диспетчерскую не поступали сигналы о поломке. Гильза, которую ты увидела, явно подброшена. Да, от патрона под «Раббит». Я сильно сомневаюсь, что имеет смысл искать Изабеллу Баш – она наверняка или мертва, как ее брат, или сменила документы. Но есть идея: можно поискать по собакам. Ведь зачем-то же она взяла их с собой. Может быть, привязана к животным. Собаки взрослые, значит, Баши взяли их уже здесь, а не привезли с собой. Они должны быть чипированы.

Я рассказала ей про собак. Вера выслушала молча, сохраняя невозмутимость.

– Какой интересный поворот сюжета. Если бы ты не нашла собак, часом позже их подобрал бы сын миссис Конер. Нет сомнений, что принес бы в приют. Конечно, его мамаша тоже прибежала бы. Бомбы сработали – и не осталось никого, кто видел эту Джеки Понс… А чем занимается сын миссис Конер?

– Понятия не имею. Приехал из Мюнхена. И Джеки Понс оттуда же. Вера, знаешь, что меня настораживает? Новая агентесса у вас – тоже из Мюнхена.

– Да, я тоже о ней подумала. Пожалуй, я проверю, хватит ли моего допуска, чтобы вынуть ее досье.