Эта история приснилась мне. Конечно, не целиком, только самые яркие моменты. Остальное я реконструировал, а имена героев и названия городов изменил. Но в целом это остался сон. Просто некая знаковая система, расшифровывать которую можно по-разному.

Предупреждаю – сон был кошмарный.

ФРОНТИР (англ. frontier): 1) граница, 2) граница продвижения поселенцев в США.

Часть первая.
Эпилог. В здравом уме.

Хаммер подъехал к Москве с калужского направления в ясный летний полдень. Машина у него была – черный «Хаммер» с тульскими номерами, из-за которого он, собственно, и заработал свое нынешнее имя. Черт знает какое по счету и как всегда, далекое от истинного.

Одет он был словно из салона «Мальборо Классик»: брюки, куртка, сапоги – сплошь кожа и немного замши, добротные и удобные вещи. Он подозревал, что это не совсем его стиль, но сама одежда ему нравилась. Получился удачный образ: Хаммер ни на кого не смахивал, всюду и для всех он оказывался человеком совершенно не местным. Поэтому его никто еще не принял по ошибке за родственника или знакомого. Узнать Хаммера мог лишь тот, кто вспомнил бы его лицо. Или настоящее имя.

С транспортом тоже повезло. Продукт американской конверсии жрал солярку галлонами, да и трансмиссия у него оказалась не для чайников. В серьезной грязи на этом танке можно было и утонуть с непривычки. Зато способность машины расталкивать дорожные заторы пришлась весьма к месту. Легковушки просто улетали в кювет, а грузовики он осторожно сдвигал ровно на столько, чтобы просочиться дальше.

Наконец, при случае можно было обменять диковинный экипаж на что-нибудь полезное. Разбойного нападения с целью захвата машины опасаться не приходилось. Те немногие, кого он встретил на своем пути в Москву, были озабочены совсем другим. Барахло теперь ничего не стоило, тряпок и железа хватало на всех. А самое ценное – информацию, – любой раздавал охотно и бесплатно. В надежде услышать хоть что-то дельное взамен…

Он подкатил к мосту Кольцевой дороги, под который ныряла калужская трасса, и убрал ногу с педали газа. Впереди была застава. Первая серьезная застава за всю дорогу. Блокпост. Хаммер выключил музыку и опустил дверное стекло.

– Узнаю земляков… – пробормотал он с невеселой ухмылкой.

Под мостом расположилась монументальная баррикада из железобетонных строительных конструкций. Узкий проход справа затыкал, ни больше, ни меньше, настоящий Т-80. А наверху, на мосту, стояла зенитная установка «Шилка», и ее четыре ствола таращились прямехонько новоприбывшему в лоб. Он посмотрел по сторонам в поисках живой силы, но таковой не обнаружил. И чуть влево от «Шилки» заметил массивную башню, подозрительно знакомую.

«Гаубица сто пятьдесят пять миллиметров, – пронеслось в голове. – Ничего особенного, видали и побольше. Самоходная база стандартная – СУ-100П… Интересно, как же эта штука называется? Забыл. Черт побери! А я ведь, наверное, в армии служил! И похоже, на самоходках. Ну и ну! Ай да я!»

Это открытие настолько его удивило, что он начал притормаживать с некоторым опозданием – до баррикады оставалось метров пятьдесят. И чуть не оглох, когда невидимый динамик проорал на всю округу:

– Стоя-а-ать!!!

Он резко осадил машину и, показывая свои мирные намерения, развернул ее к заставе левым бортом. Он приехал домой и собирался войти. Любым доступным ненасильственным способом.

– Ну, и кто тут у вас главный? – громко спросил он, высовываясь в окно.

– Тебе что было сказано?! – рявкнул динамик. – Тебе же сказано было не появляться здесь больше! Мы же тебя застрелим к чертовой матери, козел!

– Ничего не знаю! – крикнул гость. – Ничего не помню! И сам ты козел!

Динамик озадаченно умолк. Раздалось неразборчивое бурчание – видимо, у микрофона о чем-то спорили. Гость закурил и приготовился ждать.

– Ну-ка, скажи, как тебя зовут! – потребовал динамик уже нормальным голосом.

– Понятия не имею! – ответил гость.

– А приехал зачем?

– Да местный я! Москвич я был в прошлой жизни!

– Эй! Похоже, он проснулся! – крикнули из-за баррикады. – Может, вблизи посмотрим?

– Мужик, ты что, проснулся наконец? – спросил динамик.

– Да я уже месяц в порядке…

– Ну слава богу! Как же ты нас достал, мужик! Эй, ребята, идите, взгляните, что он за деятель такой. Ковбой несчастный…

– За ковбоя ответишь! – крикнул гость весело, открывая дверь и выпрыгивая из машины.

Через баррикаду ловко полезли молодые люди с автоматами, одетые в самые замысловатые комбинации уличного камуфляжа с джинсой и кожей.

Гость привычно сунул руку в салон и выволок наружу гладкоствольный охотничий карабин четвертого калибра.

Увидев оружие для стрельбы по низколетящим бегемотам, персонал заставы дружно спал с лица и посыпался обратно в укрытие.

– Пушку на землю!!! – заорал динамик. – Пушку на землю!!! Считаю до трех и огонь!!! Раз!…

Гость не спеша положил карабин на капот и на всякий случай поднял руки.

– Извините! – крикнул он. – Дурная привычка! Больше не буду!

– Ковбой… – прохрипел динамик. – Убили бы!

– Ну все, все! Да не буду я стрелять! Я домой хочу!

– Все домой хотят… Так как зовут тебя?

– Да понятия не имею! Сейчас вроде бы Хаммер. Но ты сам подумай – откуда у русского человека такая фамилия?

Из-под танка, непочтительно волоча за ремень тяжелую снайперку, выполз парень в черном берете набекрень.

– Я его знаю! – крикнул он наверх. – Это же Гош!

Поименованный так удивился, что даже руки опустил.

– Я что, и правда нерусский? – спросил он обалдело.

Над баррикадой появились заинтересованные физиономии.

– Да нет же! – рассмеялся «снайпер», подходя ближе и стягивая с головы берет. Винтовку он так под танком и бросил. – А меня ты не узнаешь?

– Да знаю я тебя отлично… Ты Рэдди. Игорь Родионов. Херсонская, дом один. Ой, блин…

– Ну!!! – обрадовался Родионов. – Ну, видишь! Слушай, Гош, ты Ленку мою не встречал, а?

– Погоди, погоди… – Гош привалился спиной к машине. – Вот так новости… Дай отдышаться хоть секунду. А что за Ленка?

– Да жена моя! Во! – Родионов продемонстрировал кольцо на пальце.

– Жена… – Гош зачем-то посмотрел на свою правую руку. – Знаешь, Рэдди, если честно, мы с тобой после школы ни разу не виделись.

– Обидно, – потупился Родионов.

– Извини. Скажи пожалуйста… Что это за имя такое – Гош?

– Да ты его сам выдумал. Чуть ли не в первом классе. Ты же Георгий. Забыл?

– Забыл, – признался Гош. Судя по выражению лица, он сейчас примерял вновь обретенное имя на себя и, похоже, оно ему не особенно нравилось.

– Бывает и хуже, – сочувственно кивнул Родионов. – Но реже.

С баррикады потихоньку сползали все новые и новые люди, и постепенно вокруг Гоша и Родионова собралась небольшая толпа. Парням явно хотелось как следует расспросить приезжего, но уж больно у него был удрученный вид.

– Уникальный случай, – сказал гордо Родионов. – Сижу, никого не трогаю, и вот на тебе – одноклассник…

– А ты ошибиться не мог? – вдруг спросил Гош.

– Чего?! – обиделся Родионов.

– Да нет, это я так… Я насчет имени.

– Георгий Дымов, – сказал Родионов с нажимом.

– Час от часу не легче… – буркнул Гош.

– У тебя прадед был болгарин, – объяснил Родионов. – По фамилии Димов. А здесь его в Дымова переделали. Ты сам рассказывал.

– Родионов, – печально сказал Гош. – А расстояние от Земли до Луны ты, случаем, не помнишь?

Родионов цыкнул зубом и поглядел на Гоша укоризненно.

– А начальную скорость пули у этой твоей… СВД? – не унимался Гош.

– Успокойся, – попросил Родионов очень мягко. – Я не помню совершенно ничего. Я дурак. Кретин. Полный идиот. Знаю, что у меня жена была, Ленка. Красивая. А все остальное – будто стерто.

– А про меня?.. – спросил Гош с надеждой в голосе.

– Не обольщайся, старик. Детские воспоминания мои все на месте. Но толку от них… Зато наш класс я знаю хорошо. Ты с Лехой Романовым за одной партой сидел. А я – сразу за вами.

– Кто такой Леха Романов?… – пробормотал Гош себе под нос.

– В общем, ты – Георгий Дымов, – заключил Родионов. – Отчества не знаю, извини.

– Викторович! – ляпнул Гош и сам от удивления застыл с открытым ртом.

– Процесс идет! – обрадованно заметил кто-то в толпе. – Видите, мужики, идет же!

– Это у него идет, – хмуро сообщили оптимисту. – А у меня, например, задом пятится.

Гош поднял глаза на собравшихся вокруг молодых людей.

– Мы вспомним, – сказал он негромко. – Мы обязательно вспомним все. Но знаете, коллеги по несчастью…

– Лучше бы нам и не вспоминать, – заключил все тот же хмурый голос из задних рядов.

– Боюсь, что так, – кивнул Гош.

* * *

У метро «Коньково» под ослепшим светофором прямо в центре перекрестка стоял огромный столб пыли. Даже смерч. Внутри него шла драка – кого-то там волтузили, трепали и рвали на куски. Гош сбросил газ, прижал машину к обочине и попытался разглядеть, что же впереди творится. При всей своей нелюбви к насилию, он даже слегка обрадовался. Это было первое реальное проявление жизни в полумертвом городе. Из сцепившихся на перекрестке особей никто явно не страдал амнезией и уж тем более по этому поводу не переживал. Там бурлила яростная схватка в лучших традициях «постхолокостной» литературы. Там убивали.

В центре пыльной бури здоровенная черная с белым псина, очень лохматая и явно породистая, колотила в одиночку целую стаю ободранных дворняг. Пока еще колотила. Зубами она пережевывала глотку самого крупного противника, а мощной растрепанной задницей по-хоккейному бортовала тех, что поменьше. Из кучи-малы то и дело улетал вверх тормашками очередной зашибленный. От визга и хрипа закладывало уши. В воздухе парила разноцветная шерсть.

Гош осторожно подвел машину чуть ближе, опустил стекло и нашарил правой рукой свою пушку. Лохматая собака билась насмерть, но перевес был явно на другой стороне. Разнокалиберных противников Гош насчитал сначала шесть, потом сбился. Наседала стая по-дворовому крепко и въедливо. Окажись на месте лохматой какой-нибудь метрового роста профессионал-кавказец из питомника «Красная Звезда», и то ему пришлось бы туго. Хотя он не допустил бы драки. Запугал бы дворняжек до нервного поноса и упадания на спину, перекусил бы для острастки пополам самого мелкого и назойливого, да и прошел бы сквозь эту стаю, будто ее и не было… Гош прищурился, но не чтобы целиться, а вслед своим мыслям, отслеживая важную информацию. «И о собаках я знаю, кажется, больше, чем положено рядовому гражданину… Черт побери, откуда? А ведь люблю я собак. Опять-таки – кажется». Он высунул ствол из окна, упер приклад в сиденье и выстрелил.

Драку разметало во все стороны, на непрошенного гостя уставились обалделые морды. Не среагировала только лохматая зверюга. Наоборот, она поймала момент. Подмяла жертву под себя, навалилась всем весом, и в зубах у нее смачно захрустело.

Гош выпрыгнул из машины.

– Убью! – крикнул он, наводя оружие на ближайшую дворнягу, окровавленного и взмыленного отпрыска нескольких овчарок и как минимум одного спаниеля. Пес с визгом бросился наутек. Гош выстрелил поверх голов. Картечь с адским грохотом проломила стену придорожного магазинчика и вынесла ее напрочь. Собаки дружно взвыли и растворились в пространстве, только когти шваркнули по асфальту.

– Фу! – рявкнул Гош. – Фу! Фу, я сказал!

Победительница выплюнула изжеванного врага и облизнула с носа кровь. Псину откровенно трясло, лапы у нее подгибались. Помощь явилась в самый подходящий момент – еще минута, и красотка лежала бы распоротым брюхом кверху, и уже другие носы были бы в крови. Жадное чавканье, растаскивание лакомых кусочков по кустам… Что им, крыс не хватает? Гош поежился.

– Молодец, умница, – похвалил он. Лохматая хмуро глянула на него и разве что не кивнула.

Из шеи поверженной собаки густо хлестало красным. Она медленно отползала, давясь и захлебываясь.

Гош положил ружье на капот и не спеша направился к лохматой псине.

– Тебя бы отмыть да расчесать… – сказал он ласково. – Цены бы тебе не было, прелесть ты моя.

Псина нервно сглотнула и помотала головой, совсем по-человечески. Даже не присматриваясь, по одному только сложению и форме морды Гош определил, что это сука, лет четырех-пяти от роду, очень дорогой и глубоко несчастный зверь, остро нуждающийся в ласке, расчесывании и средстве от блох. Под растрепанными клочьями на шее виднелся тонкий кожаный ошейник. Как это холеное выставочное животное адаптировалось к самостоятельной жизни на московских улицах, Гош не представлял. Но то, что собака уцелела, говорило в ее пользу.

А то, что она не боялась стрельбы и воспринимала человека как союзника, указывало на полный курс дрессировки, включая защитно-караульную службу, и отсутствие серьезных психических травм. Последнее Гоша не удивило – вряд ли на такую красивую собаку решил бы поохотиться даже самый отпетый кретин. Скорее он попытался бы ее приручить. Внутренне Гош потирал руки и пускал слюни. Судьба обворовала его по полной программе. Но она же и подбросила в утешение неплохой подарок. В том, что это именно судьба, он нисколько не сомневался.

Собака оторвалась от созерцания умирающего врага и медленно повернула голову к человеку. Хвост ее все еще висел безвольно, но кажется, животное приходило в себя.

– Здорово, красавица, – сказал Гош. – Меня зовут… Вроде бы Георгий. А тебя?

Он протянул собаке руку тыльной стороной ладони вперед, сам удивляясь, как естественно у него это получилось. Собака обнюхала руку, душераздирающе зевнула и села. Ей было, судя по всему, нехорошо. Гош присел рядом на корточки и осторожно потрепал зверюгу по холке. Сантиметров в этой холке было не меньше семидесяти, вполне прилично даже для кобеля. Гош откопал под шерстью ошейник и подтянул к себе металлическую пластинку с мелкой гравировкой. Нагнулся, чтобы прочесть, и тут его лизнули в щеку.

– Девочка моя, – пробормотал он расстроганно, мягко оглаживая собаку по спине. – Все теперь пойдет как надо, я тебе обещаю. Так… Белла. Значит, ты у нас Белла? Белла! Привет.

Услышав имя, собака вскочила, замахала хвостом и принялась рассматривать Гоша, будто спаситель повернулся к ней какой-то совершенно новой стороной.

– Белла, – повторил Гош, и тут на него с радостным воплем наскочили и принялись облизывать.

– Спокойно, детка, спокойно! – бормотал Гош, заслоняясь рукавом. – Это у тебя истерика. Это пройдет. Да все нормально! Да погоди ты, дура блохастая… Вот мы тебя вымоем, расчешем, подкормим слегка… Да, да, это я, твой папочка, я вернулся, теперь все будет о'кей…

От заставы послышался надвигающийся басовитый треск – словно оттуда несся на всех парах сильно охрипший «Запорожец». Белла тут же сползла со вновь обретенного хозяина и воинственно гавкнула на звук. Гош оглянулся. По дороге летел ярко-красный «Бокстер».

– Молодцы… – одобрительно хмыкнул Гош, поднимаясь на ноги.

Вместо того, чтобы тормозить, как все нормальные люди, водитель для начала поставил свой аппарат боком и, отчаянно дымя резиной, выписал на асфальте замысловатый крендель. Белла гавкнула снова.

– Ну, ты чего?! – крикнул Родионов, осаживая машину в двух шагах от попятившегося на всякий случай Гоша.

– Да вот… Собачку из беды выручил.

– А-а… – Родионов бросил на Беллу пренебрежительный взгляд. – Эта собачка кого хочешь сама выручит. Знаю я ее. Она тут весь район терроризирует.

– Что значит – терроризирует?

– Да жрет всех напропалую.

– Кого это – всех?

– Ну… Кроме людей. Странно, а чего это она одна? Их две таких было. Вторая с ней ходила такая же, правда больше раза в полтора.

– Такой же расцветки? – уточнил Гош, присаживаясь рядом с Беллой и запуская руку ей под брюхо. Белла сумрачно разглядывала Родионова.

– Один в один. А ты чего там нашарить пытаешься? Вымя?

– Идиот… – прорычал Гош. – Ну вот, сбил меня…

– Да в чем дело-то?

– Да не знаю я!