Отзывы на книгу «Роза»

Читать Васякину мне одновременно тяжело и прекрасно. Она берет сложное, неприятное, неопрятное, забытое, и превращает это в прекрасный, очень личный текст. Она делает из незнакомых лично читателю, но таких понятных людей, немного большее — показывает ранимость и хрупкость их душ.

Оксана уже писала про маму в «Ране», про отца в «Степи», а третья книга, «Роза» посвящена ее тете, Светлане. Авторка хоронила близких одного за другим, но эти истории будто бы помогают им остаться живыми чуть дольше. Светлана умерла от туберкулеза 8 лет назад, приняв свою смерть как данность, не пытаясь себя спасти. Она не любила и не могла работать, любила внимание мужчин, выпить и курить, накинув на плечи неизменную кофту. Она была хрупкой и прозрачной, будто бы девочка-подросток, которая никогда так и не выросла. Едва ли в глазах общества, да что там, в глазах собственной матери, Светлана хоть когда-то делала что-то правильно. Но она была, существовала, оставила свой след в мире. И эта книга ощущается разговором, пусть даже и с мертвыми.

Эта книга — очень личная (хотя странно говорить такое об автофикшине). Мне показалось, что в ней Оксана будто бы вышла на новый уровень рефлексии. Она пишет о тете, но в то же время о себе:

Иногда я спрашиваю у себя, почему для письма мне нужна фигура извне: мать, отец, Светлана. Почему я не могу написать о себе? Потому что я - это основа отражающей поверхности зеркала. Металлическое напыление. Можно долго всматриваться в изнаночную сторону зеркала и ничего не увидеть кроме мелкой поблескивающей пыли. Я отражаю реальность. Раньше люди верили, что старые зеркала помнят все увиденное. В некотором смысле, так и есть. Я и есть живое зеркало.

События этой книги — меланхолия, сжатая до букв. Ужасные, даже отвратительные вещи подаются как обыденные, ведь они таковыми и были. Три женщины, окружавшие маленькую девочку: мать, бабка, тетя. Их языком любви была ненависть, усталость, алкоголь. Они были рядом, потому что так принято, потому что не умели иначе. Это был их маленький мир, замкнутый, остающийся в душе даже спустя долгие годы.

Мне всегда нравились в этих текстах образы и вкусы, переданные несколькими штрихами: свет в квартире, духота комнат, селедка с картошкой на столе, запах пыли жилого дома, терпкий привкус самогона, шум разговора на кухне, хрустящий под сапогами снег. Ты будто бы сразу переносишься на эту самую кухню, идешь на остановку после застолья, хочешь ты того, или нет. Эти образы узнаваемые, ведь я тоже их помню, я тоже была на таких кухнях в детстве. Такая знакомая, чуть жуткая хтонь обычной жизни.

И пусть образ Светланы не вызвал у меня сильного сочувствия, образ самой Оксаны стал ближе. Призма, через которую она видит мир и пишет, ее метафоричность и поэтичность слога — все это притягивает и заставляет желать еще. А книга до обидного маленькая, оставляющая после себя несколько едва заметных призраков чужих людей, а также клубок спутанных и очень разных эмоций.

Те, кто следят за моими постами, знают, что я отрицательно отношусь к автофикшну. Причем важно заметить, что такое отношение у меня не к автобиографическим трудам, а именно к новомодному литературному явлению, которое чаще смахивает на нытье, а не на художественное произведение.

Поэтому к «Розе» Оксаны Васякиной, попавшей в короткий список «Большой книги», я сразу же подходил с отрицательными ожиданиями, основанными на прошлом опыте знакомства с жанром. И представьте мое удивление, когда уже с первых страниц я понял, что передо мной не очередной жалобный вой обиженного на мир миллениала, а вполне себе качественная литературная работа, заслуживающая самого пристального чтения.

«Роза» — последняя книга трилогии Васякиной, посвященной ее умершим родственникам. В новом романе объектом авторских наблюдений стала тетя Васякиной, Света, скончавшаяся от туберкулеза.

Сама история, в общем-то, мало чем отличается от ей подобных. Тяжелая жизнь, проблемы с родителями, попытка заполучить долгожданную свободу и вдохнуть полной грудью. Тетя Света с самого детства была зависима от своей матери. Их отношения больше смахивали на отношения работодателя (причем неприятного такого, деспотичного) и вялого сотрудника, который все время опаздывает, выбегает покурить и не отличается успехами на рабочем месте. Светка гуляла, спала со всеми направо и налево, курила и сильно пила, короче, всеми силами пыталась привлечь к себе родительское внимание.

Трудный подросток и посредственный человек — болезнь Свете предрекали все. Не ВИЧ так рак, — что-то обязательно нагуляет. Вот и вышло так, что сначала Света нагуляла ребенка, а потом и туберкулез, от которого впоследствии и скончалась.

Не хочется прослыть циником, это все-таки вполне реальная история, но Свету мне не жалко. Я ее не понимаю и понимать не собираюсь. Каким бы чудовищным ни был гнет родителей и как бы тебе по жизни не было тяжело, но выбор у человека есть всегда. Света много раз могла уйти от матери, начать жить одна и отречься от разгульного образа жизни. Но она не смогла. И это только ее проблема.

Люди, будь они лирическими героями или вполне реальными особями, должны бороться со своими слабостями, проявлять волю и внутреннюю силу, а не соглашаться с поражением и вяло угасать. Вспомните, даже Тайлер Дерден у Паланика занимался саморазрушением, преследуя высшую цель, проявляя дух и свободолюбие, он был революционером, а тетя Оксаны Васякиной — была человеком, который сдался и сам о себе говорил, как о подыхающей собаке.

Так что останови писательница свой объектив на вялой жизни Светки, книга бы не вызвала у меня никаких положительных эмоций. Однако Васякина в противовес Свете воздвигает другую фигуру — саму себя. Тетка с племянницей чем-то похожи, они обе страдают от ряда душевных травм и заболеваний, тянущих их все ближе и ближе ко дну. Только если Света отдается на волю своему року и боли, то Оксана все же пытается дать им отпор, преобразовать их при помощи творчества и стать сильнее, зажить счастливой жизнью и примириться со своими демонами.

И вот как раз тем, как Васякина осмысляет семейное горе и судьбу Светы, история мне понравилась. Писательница видит, какой трагичной была жизнь Светы. Та была пустым местом, призраком, пытавшимся обрести плоть. Васякина чувствует нечто подобное, но с той только разницей, что она ходит к психотерапевту, она пишет книги, сидя на скамейке в парке или на дереве в лесу. Она делает все, чтобы не повторить судьбу своей тети, и показывает читателю, где в отражении между ними есть искажения, которых она достигла непростым трудом.

Помимо всего прочего, «Роза» еще и замечательно написана — это тот самый случай, когда поэтесса адаптировалась под прозу и наполнила ее уникальными лирическими образами, которым, казалось бы, нет места в сухом прозаичном изложении.

Поэтому как бы я негативно не относился к жанру, но «Роза» Оксаны Васякиной — это хорошая и качественная литература, совершенно заслуженно занимающая свое место в коротком списке «Большой книги».

Я уважаю наш современный российский автофикшн. Он мне крайне близок сегодня: личные откровения, которые непременно напоминают тебя самого, главные герои - мои ровесники. Ничего так не объединяет, как общий бэкграунд, в которым росли люди. В общем, очень уважаю. Но мне начинает казаться, что некоторые всё чаще злоупотребляют прелестями этого модного сегодня жанра. Ярче примера, чем Оксана Васякина и не придумаешь. Удачные «Рана» и «Степь» привели к не менее впечатляющей «Ране». Вот только уже перебор.

У авторки Оксаны, кроме мамы (про нее «Рана»), папы (про него «Степь») была еще и тетя (вот о ней «Роза»). Светка всю жизнь прожила со своей мамой, бабушкой авторки (можно догадаться, о ком будет следующая серия автофикшена). И это была очень грустная жизнь. Впрочем, как у всех персонажей Васякиной. Надеюсь, только в её восприятии, на деле же все было хоть немного веселее.

То, что в первых двух книгах начиналось как вскрытие гнойной раны, откуда полился смердящий зеленый гной, параллельно очищая автора и как будто даже читателя подводящий к катарсису, в «Розе» превращается в просто ковыряние заживших корочек. Зачем работать, если можно просто сидя в парке прям в телефоне писать новую «книгу». Сюжета уже особо и нет, так мы его разбавим вставками о написании новой книги, о том, как мы проходим психотерапию. Прекрасно, мне даже почти понравилось. Только здесь как с рассказыванием анекдота: после второго раза уже почти не смешно, а тут - почти не больно. Может быть еще и потому, что какой близкой не была бы тетя, она все равно дальше родителей в простой человеческой орбите. С «Розой» вообще создается впечатление, что это Инстаграм наоборот. В то время как всякие «идеальные» женщины, успешные мамы и жены пытаются замазать все грязное, выставляя только неестественно красивое напоказ, Васякина делает с точностью до наоборот. В «Розе» нет даже проблеска чего-то приятного. Вся книга - абсолютный мрак и беспросветность. Смысла жизни нет. Мы все умрем. Спасибо, шеф, мы и так в курсе.

Вот ругаюсь на книгу, а мне все равно понравилось. И зарекаться, что не буду читать не могу. Есть в книгах Васякиной своя красота грязи, смерти и нелюбви. Ну Бодлер же со своими «Цветами зла» занял свою нишу когда-то в мировой литературе, почему бы и нашему черному автофикшену не найти свою. Немного мрачности и жесткача о нашем детстве в 90-е и 00-е. У всего есть свой вайб. Его нужно просто поймать.

В заключительном романе автофикшн-трилогии «Роза» Оксана Васякина объединила находки двух предыдущих книг. В нем есть пронзительная поэзия, эссеистика и пространное цитирование малоизвестных в России текстов. И вместе с тем в бессюжетности рождается фабула гораздо более плотно скроенная, чем сложенная из мотивов путешествия ранее. Жизнеописание Светланы не только как родственницы, но объекта, уводит автогероиню как бы на второй план, порождая магию метатекста. Но на самом деле оптика не меняется. Разве только Оксана стала менее категоричной, больше эмпатичной.

Это особенно требуется для Светланы – в отличие от бабушки, мамы и отца, женщины по-бытовому неправильной, сжигающей себя будто бы назло всему, что ее окружает. В ней прорастает мицелий персонажей рубежа XIX – XX веков, когда мужчины-писатели наконец-то обратили внимание на право женщины бунтовать против вековых устоев. Причем бунтовать не просто сокрушением буржуазной нравственности и норм приличия, а собственным телом.

Автогероиня признается, что после размышлений о биологической и метафизической природе онкологии, она испытывала потребность рассказать о туберкулезе. Эта болезнь по-прежнему существует в социальной плоскости, являясь маркером девиантного поведения, меняющего тело и отношение к нему окружающих больного людей. Но в результате Темирязевский лес, где отчасти шла работа над романом, сделал текст более лиричным и фабульно насыщенным. Читатели видят Светлану практически от подросткового возраста и несколько раз переживают ее смерть, пытаясь понять и принять мотивы поведения то ли персонажа, то ли персонифицированной позиции. А поскольку художественность здесь только на уровне языка, то степень откровенности жалит не менее, чем в предыдущих книгах Оксаны Васякиной.

В «Розе» наступает своеобразное принятие процесса смерти как неизбежного выбора человека. Точнее, выбора, какой эта смерть будет. Но невозможно контролировать, как ее увидят окружающие, как истолкуют сам процесс. В романе не просто документально, а символически много того, что объединяет даже тех, кто никогда не прочитает книгу. Общая неустроенность, растерянность, первобытный страх перед очевидным разрешением всего того, что приводит к боли, страданию. Неизбежная программа женской исключенности, воспринимаемой по шкале от жертвенности до жертвы.

Читать такое должно быть больно – так оно и происходит, хотя Оксана находит нотки сарказма и даже житейского юмора, потому что автогероиню со Светланой роднят куда более здоровые отношения, чем с другими родственниками. Саморазрушение Светланы, тихо рычащей против психологического насилия со стороны старшей сестры, принимающей физическое насилие от многочисленных мужчин, терзающей свое тело абортами, звучит трагическим гимном, переходит в пространство мифологического символа, чего вроде бы автофикшн не позволяет.

Тут, безусловно, дает о себе знать органически разворачивающийся литературный дар Оксаны Васякиной. Набухающий и прорывающийся, словно древесные почки, вкус к метафоре, сочным краскам и темпу повествования. Стараясь сохранить дистанцию между художественной речевой хореографией и правдой документальной фиксации, писательница невольно подпадает под силу и обаяние своего объекта, нагружая ее личность собственным эмпирическим содержанием. В Светлане как будто бы реализуются в утрированном, вызывающем, провокационном виде все те черты, которыми бы Оксана могла наделить себя.

Неожиданно и вместе с тем логично природа «Розы» отбрасывает читателя на столетие с лишним назад, в мгновение русского символистского декадентства. Конечно же, не столь изящного по языку – оно совсем не надо ведь – но очень близкого по силе чувственности, бесстыдности и вкусе к красоте неизбежного увядания.

Тётка Светлана умерла 8 лет назад от туберкулеза. Автор честно и без прикрас пытается воссоздать её образ, понять суть жизни этой женщины и примерить её образ на себя. Это книга - откровение, это книга - неприкрытая нагота, это мысли вслух, это крик, рвушийся из глубины.
Автофикшн - новый опыт для меня, если бы не флешмоб, я никогда бы не взяла читать эту книгу. Но любопытство пересилило. Скажу сразу, мне хватило сполна, больше не хочу. Для начала, я считаю, что зря автор пустила в массы подобное откровение. Это слишком личные записи, они подобны дневнику, в который выплескиваешь всё самое потаенное, то, что не расскажешь вслух. Наверное, можно похвалить автора за смелость, но критика у этой книги неоднозначная. Автор росла среди женщин. Бабка, мать и тётка. Мужчины в то время - явление приходящее. Дети часто воспитывались в подобных семьях, они учились держаться друг за друга, быть защитой и опорой, но то, что показывает автор сильно выбивается из этой картины. Ни раз и ни два в тексте мелькают слова ненависти к своим родным, автор презирала мать и бабку, всячески противостояла быту и жизни этих двоих, зато тётка - бунтарка, распутница, ведущая практически аморальный образ жизни, манила её. Запретный плод сладок, но не до такой же степени! Светлана пила и курила, шаталась по мужикам, сделала 7!!! абортов, нигде не работала, сидела на шее матери и сестры, принесла в подоле, и подхваченный туберкулез меня ни капли не удивил. Это болезнь страшная, убивающая постепенно, забирающая красоту и ведущая к известному закату. Непонятно только, чем можно было восхищаться? Автор наделяет Светлану какой-то гордостью (где была эта гордость, когда она шлялась по мужикам?), каким-то шармом (потрепанная жизнью девица, просиживающая халат у телевизора). Я все видела иначе. Книга буквально пронизана мерзкими подробностями секса Светланы в той же комнате, в которой находится автор ребёнок, нюансами взросления самой авторши, откуда и что капало, пока та сидела на унитазе. Да и в целом тошнотворные описания всего. Да это мысли вслух не совсем здорового человека, это боль от потери, разочарование в жизни, потерянность и замкнутость. Но зачем ЭТО выносить на общий суд? Автор противопосталяет себя сложившемуся образу родного человека. Да они похожи, те же душевные муки, беспросветность. Но если Света смирилась, отдалась на волю болезни, то автор вроде бы пытается что-то изменить. Она пишет историю, чтобы чувствовать, что она то ещё жива. Но тем не менее особой разницы я не увидела. Возможно, кто-то и посчитает это откровение глубокой прозой, я лишь отвернусь, испытывая брезгливость.
На картине Нестерова изображена больная девушка, в руках её роза, медленно умирающая, она практически завяла, как и этот цветок...