Я знаю, что сирена — это моя память, она звучит в моем теле даже тогда, когда я ее не хочу слышать. Источник песни взгромоздился на гору костей и отдается во мне вечным эхом. На ночь я залепляю уши розовыми восковыми берушами, они глушат не все звуки, гомон улицы становится неразличимым, но я чувствую его телом. Я думаю о моряках, и мне кажется, их чудесные сны стоили того, чтобы погибнуть. Иногда я уподобляюсь Орфею и пытаюсь заглушить свое тело письмом. Но письмо конечно, а песни сирен будут звучать, когда я буду лежать в могиле.