Цитаты из книги «Лучшие рождественские истории (сборник)»

Мы находим забытую комнату в глубине нашего дома, открываем дверь – и видим свет; откапываем что-то в глубине сердца – и попадаем в край добра. Сложено это не из того, что мир назвал бы крепким; вернее, крепость в легкости, в невесомости, все это было в нас, но вдруг мимолетное чувство стало вечным.

думал, – как склонны думать многие умные люди, – что если он чего-нибудь не понимает, то это либо глупости, либо пустяки.

Салливан, один из самых больших негодяев, известный в округе под прозвищем

Огромное удовольствие – говорить о старых временах; это знают и одноклассники, и солдаты, и моряки. Хотя, мне кажется, больше всего это свойственно моряку.

И тут я, видимо, впервые знакомлюсь с томящим ощущением, – не раз потом возникавшим у меня в моей дальнейшей жизни, – что завтра я не смогу вернуться в скучный мир установленных правил; что я хочу остаться навсегда в яркой атмосфере, которую покидаю; что я всей душой привержен маленькой фее с волшебною палочкой, похожею на жезл небесного цирюльника, и мечтаю сделаться бессмертным, как фея, чтобы вечно быть возле нее

призрак был лишь воплощением его мрачных мыслей, Милли же – олицетворением его подлинной мудрости. Я

Но можно я вам скажу, почему мне кажется, что хорошо нам помнить обиды, которые мы потерпели от людей? – Скажите. – Потому что мы можем прощать их. – Милосердный Боже! – молвил Редлоу, поднимая глаза к небу. – Прости мне, что я отверг Твой великий дар, который роднит смертных с Тобою!

человек, лишенный всех тех воспоминаний, от которых отказался ты. В памяти его нет ни единого смягчающего душу следа скорби, обиды или страданий, ибо этот несчастный, с самого рождения брошенный на произвол судьбы, живет хуже зверя и никогда иной жизни не знал, ни разу человеческое участие, человеческое чувство не заронило зерна подобных воспоминаний в его ожесточенное сердце. Все в этом заброшенном создании – мертвая, бесплодная пустыня. И все в человеке, лишенном того, от чего по доброй воле отказался ты, – такая же мертвая, бесплодная пустыня. Горе такому человеку! И стократ горе стране, где есть сотни и тысячи чудовищ, подобных этому.

Так мало женственного оставалось в ее облике, что он изумился, когда она вдруг залилась слезами. Но еще больше изумился и глубоко встревожился он, заметив, что вместе с пробудившимся воспоминанием об этой старой обиде в ней впервые ожило что-то человеческое, какое-то давно забытое тепло и нежность

если бы не горе да страдания, мы бы и не приметили, сколько вокруг нас добра.