Глава 1.

Сероватый отблеск полуденного солнца проникал сквозь высокое стрельчатое окно, украшенное разноцветными витражными вставками. В радужном луче весело танцевали пылинки, следуя переливчатому голосу полноватой женщины, колдовавшей у стола над будущим пирогом.

Над столом горели три небольшие висячие газовые лампы. В самую солнечную погоду без них не обойтись.

День и ночь на Электрет отличались мало – дневное светило с трудом пробивалось сквозь слой вечных облаков, а три ночных спутника вместе были достаточно яркими, чтобы конкурировать с солнцем. Самым темным временем суток были сумерки – когда солнце скрывалось за горизонтом, а на небосвод выплывала первая луна. В одиночестве она едва рассеивала ночную тьму.

Ожесточенно месящую тесто на кухне Марту Коллинс все эти теоретические выкладки волновали мало. Ей было важно освещение, для работы. А поскольку на кухне она проводила практически целый день, кроме освещения хотелось еще и разнообразия. Чтобы развеселить серую унылую атмосферу на своём рабочем месте, именно она в своё время настояла на цветном витраже в кухне. Теперь похожие узоры, очень тонко и искусно оформленные, украшали большую часть окон хозяйской усадьбы.

Витражным искусством отец нынешней владелицы, Фредерик Блаунт увлёкся случайно. После женитьбы. Свежеиспеченная госпожа Блаунт разводила редкие цветы, заполонив ими всю оранжерею усадьбы. Глядя на это великолепие, Фредерик начал сначала зарисовывать причудливые изгибы растений, а затем, покопавшись в архиве и найдя подходящие аналоговые материалы, создал свой первый витраж. Тот самый, кухонный.

В изобретатели, по примеру предков, он так и не подался, зато резьбу по дереву и стеклу освоил в совершенстве. Даже в королевском дворце некоторые двери и окна оформлены его рукой, как и огромные мозаики на церковные темы в центральном городском храме.

Несмотря на огромные окна и светлые, яркие витражи, естественного света всегда не хватало, и в усадьбе всегда горели тёплые желтоватые газовые светильники. Газ привозили бидонами прямо из месторождения, и складировали в специальном погребе, подальше от основного здания.

Для Блаунтов поставки любых материалов и ресурсов были приоритетные, в кратчайшие сроки и строго по расписанию. Королевский двор высоко ценил династию технарей, и всячески выказывал своё расположение.

– Мам, а ты слышала, говорят, в Городе скоро поезд пустят! Под землёй, представляешь! И все-все Сферы смогут ездить друг к другу в гости, и не ждать в очереди через Врата. – болтушка Элис, единственная дочь Марты и личная горничная хозяйки усадьбы, всегда была в курсе последних событий. Кухарке даже не нужно было открывать газеты – все в лицах, красках и гораздо интереснее пересказывала юная сплетница. И про мисс Блаунт она всегда все узнавала первой, и разумеется, тут же просвещала мать.

А как же.

– А еще мисс вроде пытается сделать одноместную самоходную машину, чтобы не пешком по лесу ходить, а ездить с комфортом. Как на диване! И не ждать каждый раз попутный транспорт. – не унималась дочь. Яркие серо-синие глаза сияли от возбуждения.

Ей давно надоело ждать того единственного раза в неделю, когда медлительный гусеничный многоместный бус подползал к воротам усадьбы. Завозил в бездонном багажнике и на специально оборудованной крыше заказанные в Городе вещи, заодно принимал пассажиров. Приходилось брать целый недельный отпуск и ночевать у одной из подружек, но хозяйка длительного отсутствия Элис все равно не замечала. Ей было не до того. Горничная у неё числилась только номинально, делать прически и застегивать платья вечно копающемуся в механизмах инженеру было ни к чему. А вот подать инструмент или поднести деталь – тут Элис периодически пригождалась. Только вот сама горничная не любила возиться в мастерской с хозяйкой – пыльно, масло повсюду, и воняет потом вся одежда так, что не отстирать, не выветрить.

Иногда они ездили в Город все вместе – когда намечался особенно сложный заказ и Фелисия хотела лично выбрать материал, или нужно было заключить новый договор. Ночевали тогда на постоялом дворе, но зато за счёт хозяйки.

– Мисс очень не любит пустую болтовню. – Наставительно заметила Марта, протирая тыльной стороной руки бровь от пота и налипшей муки. Ее темные волосы были собраны в низкий узел, чтобы не мешали готовке. На породистом, чуть вздернутом носу тоже осталось немного белой пыли, но увлечённая процессом кухарка этого не замечала.

Элис закатила глаза в молчаливом протесте. Что плохого, если они немного поболтают о свежих слухах из столицы? Делать в огромном доме все равно было практически нечего. Уборку пыли и грязи с пола проводили округлые, плоские как таблетка автоматоны, которые мисс называла пылесосами. Они и правда сосали пыль, да с таким усердием, что периодически прихватывали заодно хозяйские чулки и перчатки, которые рассеянная Фелисия забывала в самых неожиданных местах – где застанет вдохновение.

Для мытья окон использовались щетки на ручках, которые разбрызгивали мыльную воду по стеклу, которое потом достаточно было протереть сухой тряпкой. Белье стиралось шумной машиной, занимавшей целую комнату, зато после его оставалось только развесить и погладить.

Элис не была дурой и понимала, как им повезло. Семья Коллинсов уже второе столетие исправно служила Блаунтам, пользуясь при этом приличными привилегиями. Самая известная династия изобретателей редкое поколение обходилась без гениев, так что последние новинки технологий всегда первыми испытывалась на обитателях этой усадьбы. Соответственно, деньги – а оттуда и стабильная зарплата – текли рекой.

Дед нынешней владелицы увлекался военным и горнодобывающим делом. Благодаря ему шахты в горах обзавелись подъемниками и вагонетками для вывоза руды, высокие многоэтажные – иногда до пяти уровней! – дома знати – лифтами, а дворцовая стража и полиция – пороховыми пистолями. Раньше им приходилось обходиться холодным оружием.

Фелисия же тяготела к самодвижущимся механизмам. Вся территория за домом обслуживалась автоматонами – многорукие тележки на колёсах с экспертной точностью собирали созревшие фрукты и овощи в теплице, постригали кусты в саду и ухаживали за цветником.

Новый, в процессе постройки, столичный подземный поезд, впрочем, не совсем ее заслуга – все чертежи, включая расчеты для туннелей, с учетом веса зданий на поверхности и тому подобного, она откопала на чердаке, в залежах дедовых бумаг. Блаунт-старший не успел или не смог в своё время реализовать проект, внучка постаралась за него.

Строительство шло с переменным успехом уже пять лет, и скоро действительно должны были запустить первую ветку – от Сферы торговцев в Столицу. Конечно, а то как принцесса с фрейлинами будет за нарядами ездить…

– Я видела статью в сегодняшней газете. – заговорщически прошептала неуемная Элис. Ее мать тяжело вздохнула, понимая, что если дочь распирает от новости, проще дать ей выговориться, а то, чего доброго, лопнет.

Газеты доставляли несколько раз в неделю, по специальной письмоводческой трубе. Под давлением газа деревянная колба с бумагами, письмами или газетами пролетала немалое расстояние за считанные минуты, тогда как раньше их разносить приходилось специальным гонцам, рискуя жизнью на лесных дорогах.

Тоже изобретение деда Блаунта. Ему вообще нравилось все, связанное с доставкой предмета из одной точки в другую.

По-хорошему, газеты должны были распечатываться рукой хозяйки, и только потом доставаться слугам. Но в усадьбе Блаунтов царил, по меркам приличного общества, натуральный бардак. Вот и газеты распаковывались чаще всего тем, кому было интереснее почитать свежие сплетни – то есть Элис, и потом уже, в качестве исторического чтива, через пару-тройку дней доходили до Фелисии. Мисс Блаунт не имела ничего против подобной очередности – пропадая целыми днями в мастерской, она приходила в усадьбу только спать, и изредка есть, так что читать ей было чаще всего некогда.

– Пишут, сегодня утром в Городе видели эшемина. Настоящего! На всю первую полосу в свежем издании, срочное сообщение! – горничная даже в ладоши захлопала, подпрыгивая, как маленькая, от полноты чувств. Тугая светло-русая коса скакала вместе с хозяйкой, передавая ее беззаботность и искренность.

Марта потёрла виски, чувствуя подступающую мигрень. Как все молоденькие и любопытные девушки, Элис могла часами обсуждать таинственную расу, жившую в лесу в гармонии с враждебной нормальному человеку природой. Окутанные ореолом тайны, эшемины редко появлялись в Городе, предпочитая просторы природы перенаселенному мегаполису. Да и физиологически им было тяжело находиться в заземлённом, наполненном нейтрализующими испарениями пространстве. Дети гроз и молний, они могли управлять потоками разрушительного электричества, разговаривать с животными и даже летать. Неудивительно, что среди молодежи существовал некий негласный культ поклонения загадочным эшеминам.

Высокие, стройные, грациозные, они редко открывали лица, скрытые капюшонами длинных серых плащей, что только добавляло интриги и интереса.

– И что же он делал в Городе? – послушно вставила ожидаемую от неё реплику Марта, перекладывая тесто в форму. Фелисия очень любила пироги с мясом, а пожилая кухарка относилась к ней как ко второй дочери и старалась подкормить. По ее мнению, хозяйка питалась из рук вон плохо, особенно когда накатывал творческий порыв и она запиралась в мастерской на весь день. Так что хотя бы во время официально установленных совместных трапез, завтрака и ужина, Марта старалась впихнуть в подопечную как можно больше еды, коварно подсовывая ее любимые блюда.

– Никто не знает! – торжествующе заявила дочь. – Прошёл по улице, и вроде бы зашёл в королевский дворец. А может и нет. Они умеют отводить глаза, ты же знаешь. Из дворца же журналистам никто докладывать не будет. А жаль.

– Какая же ты все-таки болтушка, Элис. – Укоризненно покачал головой, входя на кухню, Ричард Коллинс, ее отец, по совместительству дворецкий усадьбы. Высокий, статный мужчина только недавно начал благородно седеть на висках, и на первый взгляд никто не давал ему больше сорока. Глядя на его светлую шевелюру и белые, почти невидимые брови, становилось понятно, откуда у Элис ее светло-русая коса. От Марты девушке досталась только склонность к полноте, с которой она боролась с переменным успехом, и полные, красиво изогнутые губы.

Дворецкий сполоснул руки от приставших комочков земли и насухо протер их цветастым полотенцем. Марта насупилась – этим полотенцем она периодически протирала посуду, и не любила, когда муж использовал его после возни в саду.

Помимо обязанности открывать двери гостям, которые, впрочем, бывали в усадьбе нечасто, дворецкий у Блаунтов отвечал за сад с земными растениями, смазку и мелкий ремонт простых механизмов, ну и, конечно же, осуществлял общее руководство остальными.

Вот и сейчас, увидев дочь без дела, он сурово нахмурил густые брови.

– Отнеси лучше мисс обед, пока чай не остыл.

Девица фыркнула, недовольная тем, что ее возвращают в реальность, но с родителями не поспоришь, особенно когда они – твои начальники на работе. Подхватив деревянный, ярко раскрашенный поднос за облитые пластиком ручки, она понесла его в мастерскую.

То, что в этом доме для краткости называлось мастерской, было целое отдельно стоящее здание, по большей части состоящее из окон, для лучшей освещенности и возможности проветривания. Казусы при экспериментах в семье Блаунтов случались регулярно, и по фамильной легенде прабабушка нынешней хозяйки, миссис Гортензия Блаунт, выселила дражайшего супруга с его взрывоопасными игрушками подальше от основного здания, где, как она выразилась, вообще-то люди живут.

Возведя бетонно-стеклянную сферу диаметром метров десять, супруг послушно перевёз свои игрушки подальше от жилых помещений. Последующие поколения раз пять перестраивали здание – где недорабатывала природа с дождями и штормами, устраивали разрушения сами Блаунты. Во время последнего ремонта отец Фелисии решил соединить мастерскую с основным зданием небольшим крытым ходом, чтобы не застревать в подсобке во время грозы.

Стихия как раз разбушевалась не на шутку. За считанные минуты набежали тучи, скрывая и без того тусклое солнце и заставляя газовые фонари на стенах казаться ярче.

Молнии сверкали не переставая, гром утробно урчал, дождь лил сплошным потоком. На улице становилось все темнее, видимо, гроза задержится надолго.

Элис шла по короткому тоннелю, с опаской поглядывая на стекающую по тонким прозрачным пластинам воду. Коридор удерживал форму и заземлял разряды благодаря металлическому каркасу, защищённому от случайных прикосновений изнутри надежной деревянной и пластиковой изоляцией. Между дугами был натянут – временно – прозрачный пластик, который от времени местами провис и теперь накапливал лужицы.

Нет ничего более постоянного, чем временное, заменить перепонки стеклом собиралось уже второе поколение.

Надо будет сказать папе, чтобы перетянул заново, отметила про себя Элис. Хоть и ленивая, временами, и жутко болтливая постоянно, девушка становилась ответственной до зубовного скрежета, когда дело касалось безопасности ее родных. А порванная изоляция грозила очень неприятными последствиями.

Переход очень удачно был неподалёку от кухни, идти долго не пришлось. Придерживая поднос снизу коленом, горничная постучала в гигантские, во всю высоту коридора, тяжёлые деревянные створки.

Местное дерево некоторых пород по свойствам походило на металл, тяжело поддавалось обработке, зато служило веками, не поддаваясь гниению и плесени.

Понятно, не Блаунтам. Те справлялись куда эффективнее плесени.

– Да? – приглушенно откликнулся раздражённый женский голос по ту сторону преграды. Что-то упало с грохотом, голос пару раз забористо чертыхнулся. Элис, как и положено приличной горничной, сделала вид, что не расслышала, а про себя отметила и запомнила новый выразительный оборот.

– Чаю, мисс? Пора обедать! – пытаясь перекрыть лязг и бряцание, горничная чуть повысила голос.

– Не надо, у меня вчерашний еще есть в термосе! – жизнерадостно откликнулась Фелисия и добавила вполголоса, – Или позавчерашний.

А может, Элис и показалось.

Как бы то ни было, на кухню горничная вернулась с полным, нетронутым хозяйкой подносом.

Двери в мастерскую ей так и не открыли, ссылаясь на грязные руки и общую занятость. Вошедшей в творческий раж Фелисии не хотелось лишний раз прерывать процесс – если с мысли сбиться, потом очень тяжело вернуться обратно, и такие мелочи, как еда и сон, считались ею помехой работе.

Кухарка была не в восторге. Термос, это недавнее изобретение Фелисии, Марту неимоверно раздражал. Конечно, чай и суп в нем сохранялись горячими довольно долго, иногда целый день. Но если вдруг в супе затесались макароны, к вечеру эту кашу нужно было выедать ложкой, а чай за несколько часов приобретал неприятный привкус мокрой бумаги.

Не то, чтобы это смущало мисс Фелисию. Желудок у неё был воистину луженый, закаленный веками естественного отбора Блаунтов.