Я впервые вижу, какие у него мышцы. Это тебе не я, Прохор, дохлый пианист-очкарик; у Соныча всё на месте. Дима Сон-Левитин, мой друг, корейско-еврейского происхождения: у него странный, страшно красивый разрез глаз, чёрные азиатские волосы и, как оказалось, широкие плечи и крепкий пресс.
– Ты качаешься? – спрашиваю его. Прямо модель из журнала, никогда бы не подумал!
– Так, – отвечает опять Соныч.
Он молчит, потом закрывает окно. И говорит:
– Слушай, Про… Вот Оля. Оля. У вас… Да?
– Чего у нас? У нас камерный ансамбль, а ты что думал?..
– Не, ты мне скажи… Скажи как есть. Роман? Если ты… По-настоящему – тогда ладно. Если реально роман. А если так…
Он вдруг хватает меня за рубашку и смотрит своими странными глазами, близко-близко:
– Если ты её обидишь… Смотри, Про. Смотри!
…Только тут до меня доходит. Вот я балда! Но я и подумать не мог; ладно бы Аня Лернер, она хотя бы красивая, а тут-то что, обычная Оля!
– С пятого класса, – говорит Соныч. – Таких сейчас не бывает. Ты посмотри, она будто из позапрошлого века! Так сейчас и смотреть никто не умеет… Такие глаза…