Композиторы строят город из звуков, и любой человек может туда попасть, если слушает. Ходить по улицам. Но жить в этих домах могут только те, кто умеет играть их музыку сам.
Я что, виноват, что у Комарика нет велосипеда?
Если уж потерялся, то ведь лучше не одному жить. А с кем-то, кто тоже потерялся.
Некоторые места видишь по-другому. Именно когда с ним вдвоём.
– Себастьян, – повторила Августина Блюм. – Какое красивое. Серебристое имя. – Как это – серебристое? – не понял я. – Похоже на серебристый колокольчик. Все имена цветные. Ты не знал?
– Ну вот, Вилли, и нашёлся тебе новый хозяин, – произнёс мальчишка и как-то погрустнел. А потом повернулся ко мне: – Ты уж поосторожней с ним, ладно, Севка? Не гоняй особо… – Ха, не гоняй, – засмеялся Вилли. – Кто бы говорил! Я сидел и смотрел на них. И хлопал глазами как дурачок. Всё это было как-то очень не похоже на правду. Наконец я сказал, просто чтобы сказать что-нибудь: – Так это твой велосипед? – Нет, – ответил он. – Был мой. А теперь – твой. Понимаешь, ведь много людей здесь было. Никто не слышит. Приходилось отказывать. А я, знаешь, очень не люблю отказывать людям… Тут я задал ещё один вопрос: – Тогда кто такая Августина Блюм? Он рассмеялся. И взъерошил волосы своими длинными тонкими пальцами – пожалуй, слишком тонкими для мальчишки. И сказал: – Так ты ещё не понял! Августина Блюм – это я! Августина Блюм – А знаешь, я сначала принял тебя за мальчишку! – Многие так думают, – пожала она плечом. – Но представь, что я нацеплю какое-нибудь платье! Или отращу длинные волосы. Скажи, кошмар? Я попытался представить. Да, получалась какая-то нелепость. Мы сидели на тёплых деревянных ступенях кухни. Втроём – Августина, Вилли и я. То есть, конечно, Вилли не сидел, но он был с нами, а это то же самое. Августина угощала меня своим печеньем, оно и правда было сумасшедше вкусным.
У меня никогда не было велосипеда. Почему-то у всех был, а у меня нет. Я даже как-то и не хотел. Просто не думал, что у меня может быть велосипед. – Знаешь, Севка, а давай поедем с тобой к морю, – сказала мама. То есть на самом деле она сказала: – Ешь аккуратно, не кроши. Но мне неинтересно слушать такие скучные вещи. Поэтому я часто слышу совсем не то, что мне говорят. – Давай скорее, в школу опоздаешь! – сказала мама. – Ладно, – пробормотал я, – на море так на море. Я вообще-то не против. Я совершенно не понимаю, как это – скорее. Я же не сижу просто так! Я
Я ведь раньше хотела, но как-то не решалась. А потом посмотрела, как ты ездишь… И подумала, что велосипед добавляет человеку счастья в жизни.
Комарик, конечно, сначала боялся. Вот дурачок – чего там бояться?! А потом проехал два круга вокруг большой клумбы с анютиными глазками. И стал такой счастливый! Такой! Надо же, как просто устроить человеку праздник.
Как же это здорово – набрать с утра целый мешок «здравствуй». И солнца. И ветра в ушах.
– Как это – серебристое? – не понял я.
– Похоже на серебристый колокольчик. Все имена цветные. Ты не знал?
– Ха, не гоняй, – засмеялся Вилли. – Кто бы говорил!
Я сидел и смотрел на них. И хлопал глазами как дурачок. Всё это было как-то очень не похоже на правду. Наконец я сказал, просто чтобы сказать что-нибудь:
– Так это твой велосипед?
– Нет, – ответил он. – Был мой. А теперь – твой. Понимаешь, ведь много людей здесь было. Никто не слышит. Приходилось отказывать. А я, знаешь, очень не люблю отказывать людям…
Тут я задал ещё один вопрос:
– Тогда кто такая Августина Блюм?
Он рассмеялся. И взъерошил волосы своими длинными тонкими пальцами – пожалуй, слишком тонкими для мальчишки. И сказал:
– Так ты ещё не понял! Августина Блюм – это я!
Августина Блюм
– А знаешь, я сначала принял тебя за мальчишку!
– Многие так думают, – пожала она плечом. – Но представь, что я нацеплю какое-нибудь платье! Или отращу длинные волосы. Скажи, кошмар?
Я попытался представить. Да, получалась какая-то нелепость.
Мы сидели на тёплых деревянных ступенях кухни. Втроём – Августина, Вилли и я. То есть, конечно, Вилли не сидел, но он был с нами, а это то же самое. Августина угощала меня своим печеньем, оно и правда было сумасшедше вкусным.
– Знаешь, Севка, а давай поедем с тобой к морю, – сказала мама. То есть на самом деле она сказала: – Ешь аккуратно, не кроши.
Но мне неинтересно слушать такие скучные вещи. Поэтому я часто слышу совсем не то, что мне говорят.
– Давай скорее, в школу опоздаешь! – сказала мама.
– Ладно, – пробормотал я, – на море так на море. Я вообще-то не против.
Я совершенно не понимаю, как это – скорее. Я же не сижу просто так! Я
Надо же, как просто устроить человеку праздник.