Во-первых, дома по какой-то причине не нашлось сливочного масла, поэтому я бросил нарезанный репчатый лук в лужицу подогретого оливкового на сковородке. Затем я понял, что забыл купить чеснок, и высыпал в блюдо целую банку артишоков, чтобы компенсировать вкус. Я надеялся, что их смутная связь в генеалогическом древе овощей поможет исправить положение. Моя гостья появилась, когда я жарил лук, и я быстро отодвинул для нее стул, а сам бросился обратно к плите и увидел, что артишоки превращаются в кашицу. Понимая, что ужин идет ко всем чертям, я попытался спасти ситуацию, налив в кастрюлю полбутылки белого вина и дал всему этому настояться на медленном огне в течение десяти минут.
Я вздохнул с облегчением, вымыл руки и разложил исходящую паром пасту по тарелкам, а потом полил сверху большим количеством соуса.
Я до сих пор помню этот вкус.
Лук оказался сырым и подгоревшим одновременно, артишоки растворились до атомов, а вино не успело закипеть, поэтому на вкус все это было как горячая выпивка.
Это был ужасный ужин, и мы с вымученными улыбками и слезами делали вид, что все в порядке. На помощь были вызваны крошка пармезана и перечница, но они по факту просто пинали безжизненный труп.
Она ушла домой вскоре после того, как мы закончили есть.
После того как я помог ей надеть пальто, она повернулась, грустно улыбнулась мне и обняла из вежливости.
Больше я никогда ее не видел.
Это был грустный вечер, но после него во мне пробудилась жажда радости от того, что я готовлю что-то новое и результат всем приходится по вкусу.
Я вижу это…
как вживую…
почти наяву…
Пролистав пару глянцевых кулинарных книг, я забегаю в премиальный продуктовый магазин, прежде чем пронести два идеально упакованных коричневых бумажных пакета через мраморный вестибюль моей сексапильной квартиры в центре города. Затем я повязываю фартук на пояс, собираю волосы в пучок и эффектно выхожу на пышную террасу в саду моего пентхауса, чтобы раскурить титановую коптилку. Далее в формате музыкального видеоклипа я натираю сочную зеленую капусту для салата, обжариваю панчетту[10] на медленном огне и чищу связку липких перезрелых бананов.
А потом входит компания моих прилично одетых друзей, их каблуки стучат по деревянным настилам и мраморному полу, звякают бокалы, и комнату начинает наполнять сладкий запах дымка.
При этом я даже не вспотел, когда подавал еду.
А потом начинаются комплименты.
– О-о-о-о… – тихо тянет кто-то, вгрызаясь в нежное мясо, которое отходит от кости с первого же укуса. – Это восхитительно! Что ты положил в соус?