Глава первая. Марш

Батальонная колонна шла через пески без остановок уже несколько часов, и мне начало казаться, что пустыня бесконечна, как вселенная. Иногда я ловил себя на мысли, что комбриг просто-напросто позабыл обозначить на карте места привалов. «Ничего, – успокаивал я себя, – в штабах не дураки сидят. Наверное, знают, что технике дозаправка нужна. Кстати, надо спросить у водилы, сколько в баках бензина осталось».

Я поправил тангенту и оглянулся в сторону стоящего в зените солнца: три ленточки бронетехники шли параллельно друг другу, заполнив пространство долины междуречья. Так уж распорядилась военная судьба, что мне пришлось вдоволь надышаться пылью больших и малых пустынь. Память ещё хранила названия ветров Муюнкума и Гоби, но сейчас я точно знал, что песок Регистана даст солидную фору по части зловредности всем пустынным пространствам планеты. Это даже не песок. Это цемент тончайшего помола. Траки бронемашин и колёса автомобилей поднимали серо-жёлтую завесу до самого поднебесья. Даже солнечные лучи с трудом пробивались сквозь мельчайшие крупицы кварца.

Моему подразделению «повезло» больше всех: рота шла вслед за танковым взводом, и «слоны», так на солдатском жаргоне назывались тяжёлые боевые машины, с невообразимым усердием обдавали нас пылью, закрывая видимость и нам, и разведдозорам моджахедов. В таких условиях сложно выдерживать дистанцию, поэтому Богдану, водителю моего бэтээра, приходилось постоянно быть начеку, чтобы не въехать в корму идущего впереди танка. В эти моменты сидящих на броне людей спасала только реакция и нежелание слететь на обочину.

Экипаж командирского бэтээра небольшой, всего пять человек, включая меня. По установившемуся правилу, основанному на боевом опыте прошлых лет, внутри машины находились только водитель и наводчик башенной установки. Остальные члены экипажа размещались сверху на броне. Знающие люди утверждали, что так больше шансов выжить в случае подрыва. У водителя и у пулемётчика таких шансов на порядок меньше. Парни, безусловно, знали об этом, но относились не слишком серьёзно, поскольку не верили, что с ними может произойти что-то подобное. Ничего удивительного: людям свойственно думать, что смерть обойдёт их стороной. К слову сказать, у Богдана вероятность остаться в живых была немного больше, чем у наводчика, потому что он управлял бронетранспортёром в положении «по-походному». Предполагалось, что при наезде на мину взрывная волна выкинет водителя из машины.

Поскольку это был первый выход на операцию, мне приходилось постигать азы «афганского» опыта буквально на ходу. Правда, за моими плечами была служба в Забайкалье и в Прибалтике, но за речкой даже фундаментальные положения боевого устава нуждаются в поправках. Я с пониманием относился к определённой настороженности со стороны подчинённых. Ничего не поделаешь, в новом коллективе всегда приходится завоёвывать авторитет. А здесь, кроме разумной командирской строгости и умения вникать в нужды бойцов, требуется что-то ещё. Я попытался разобраться, что скрывается за этим «ещё», и так увлёкся, что чуть не слетел с бронетранспортёра. Водитель резко нажал на тормоз, и лишь сноровка сидящего рядом санинструктора спасла меня от падения. Он успел схватить меня за руку.

Протерев глаза от пыли, я увидел наполовину вылезшего из люка водителя, который крыл отборным матом суетящихся впереди танкистов. Я даже представить себе не мог, что деревенский парень из глухого закарпатского села владеет таким набором ненормативной лексики. Видимо, служба в рядах вооружённых сил значительно обогатила словарный запас сержанта.

– Хорош орать, Богдан! – Прикрикнул я, для пущего эффекта толкнув его ногой. – Лучше скажи, объехать сможешь?

Водитель развернулся ко мне и по инерции хотел было продолжить в том же духе, но, встретившись взглядом, резко сбавил тон.

– Танк заглох. Придётся ждать, пока не заведут. Коридор слева слишком узкий. Броник не пролезет. А справа арык глубокий. Точняк на брюхо сядем.

Пока я осматривался и прикидывал варианты, к бэтээру подошёл техник роты. Несмотря молодость, Павел считался опытным воякой, так как прослужил за речкой без малого год. На первых порах прапорщик нередко помогал мне советами, причём не только в части, касающейся эксплуатации боевых машин, но и относительно сложившихся в батальоне обычаев. Пашка никогда не переступал известной черты, поэтому я сразу догадался, что случилось что-то чрезвычайно важное.

– Говори. – Взглянул я на него сверху вниз. – Неужели кто-то обломался?

– Надо что-то делать, товарищ капитан. – Произнёс Павел, слегка охрипшим от долгого молчания голосом. – Колонна как на ладони. Зелёнка совсем рядом. Даже трёхсот метров не будет. Само то для гранатомётчика. Короче, решать надо. Только очень быстро.

«Блин! Как можно было проглядеть? – Думал я, оглядывая местность. – Техник прав на сто процентов. Вот что значит опыт! Нас, пожалуй, не зацепят, а вот броню третьего взвода легко могут достать».

Я спрыгнул вниз и, позабыв о субординации, притянул ошалевшего прапорщика к себе.

– Давай, Пашка! Дуй вдоль колонны. Отрегулируй дистанцию между вторым и третьим взводом. Эфир засорять нельзя. На словах передай взводным, чтобы усилили наблюдение. Короче, всем быть в готовности к бою. Башни развернуть сторону зелёнки. Это всё. Больше мы ничего сделать не сможем. Исполняй.

– Товарищ капитан. Разрешите, я приказ Печенегову передам? А то зам конкретно обидится, что я через его голову напрямую к вам рванул.

– Исполнять! – Рявкнул я, отталкивая от себя прапорщика. – Потом разбираться будем. Не теряй времени. Дуй, тебе говорят!

Пашка козырнул и помчался вдоль колонны, поднимая ногами тучи пыли.

Я не успел проводить взглядом техника, как с брони свесился ротный фельдшер.

– Промойте глаза, товарищ капитан. – Заботливым голосом произнёс старший сержант, протягивая фляжку с водой. – Держите. Сейчас спрыгну и полью.

– Зачем? Я и так неплохо вижу.

– Вы просто не знаете свойств здешней пыли. – Снисходительно пояснил инструктор. – Она реально, как цемент: разъедает и кожу на открытых участках тела, и роговицу глаз. Это я, как медработник с практическим стажем, утверждаю. Кстати, многократно проверено на собственном опыте.

Когда я привёл роту в расположение батальона, то первым делом ознакомился с биографиями личного состава. И поэтому знал, что старший сержант был отчислен с первого курса смоленского мединститута за неуспеваемость, успел недолго поработать санитаром в одной из городских больниц, откуда и был призван в армию. Как бы там ни было, парень пользовался уважением у батальонного доктора. А это лучшая рекомендация для медработника ротного звена.

– Всё, достаточно. – Наскоро промыв глаза, сказал я. – Спасибо, сержант. И за заботу, и за то, что не дал свалиться. Можешь считать меня своим должником.

– Танкисты завелись. – Донёсся сверху голос замполита. – Пора трогаться, командир.

Я быстро забрался на броню, подключил разъём к шлемофону и, нажав тангенту, отдал команду на начало движения. Ветер немного разогнал песчаную взвесь, и я увидел, как бэтээры один за другим трогаются с места.

«Обошлось. – Подумал я. – В следующий раз буду внимательней. Интересно, почему Печенегов не подсказал? Неужели тоже проморгал?»

– Повезло нам! – Прокричал санинструктор. Видимо, парню не терпелось утвердиться в должности главного советника командира роты. – Считай, духи бесплатно пропустили. Ни разу не пальнули.

Меня покоробило замаскированное панибратство сержанта, но я не собирался раздувать проблему из пустяка.

– Держитесь крепче, товарищ сержант! – Прокричал я в ответ. – А не то слетите ненароком. Кто тогда народ лечить будет?

Фельдшер оказался смышлёным парнем: усмехнувшись, он переполз на прежнее место и на всякий случай приобнял пулемёт.

– «Весна», я – «Марс». – Сквозь треск эфира прорвался голос командира батальона. – Доложи обстановку.

– «Марс», я – «Весна». Без происшествий. Продолжаю движение.

– Принял. До связи.

– Чего это он? – Удивился замполит. – Проснулся, что ли?

– Вообще-то комбат обязан поддерживать связь. А может, просто режим радиомолчания надоел.

Старший лейтенант небрежно кивнул, дескать, сам знаю. Но через несколько секунд снова повернулся ко мне, но уже с тревогой на лице.

– Мы не заблудимся? Пустыня всё-таки. Ни одного приличного ориентира.

– Не переживай, комиссар. Видишь кишлачок? За ним наши маршруты со слонами расходятся. Потом ещё пару километров и мы в заданном районе.

Глава вторая. Кишлак

Замполит безразлично пожал плечами, дескать, даже не собирался переживать, но мне на мгновение показалось, что в его глазах промелькнул страх. Старший лейтенант прибыл в батальон на две недели позже меня, поэтому мы ещё не успели как следует присмотреться друг к другу, однако за это время он успел заявить о себе как о знающем и толковом политработнике. Правда, мне очень не понравилось поведение заместителя при уточнении задачи на марш: и слушал невнимательно, как бы демонстрируя своё особое положение, и даже ни разу не взглянул на карту. Я собрался было откровенно переговорить с ним, но навалились дела, связанные с подготовкой к выходу, и мне пришлось отложить беседу до лучших времён.

«Померещилось, наверное. – Подумал я, не желая подозревать замполита в трусости. – Впрочем, что такого, если немного испугался? С каждым бывает. Даже мне марш чересчур долгим показался, а он всё-таки не в войсках, а в учебке служил после училища. Для него сейчас многое в диковину».

Я переключился на внутреннюю связь и приказал Богдану снизить скорость, чтобы дать возможность подтянуться колонне, а заодно увеличить дистанцию от танкового взвода

– Смотри, комиссар! – Вытянул я руку в сторону едва заметных дувалов. – Примерно метров за двести до кишлака нас обгонит первый взвод и пойдёт головным дозором. В общем, не дрейфь. Кишлак уже трое суток под контролем бригадного дэшэбэ. И на будущее: в следующий раз относись серьёзнее к организации марша или боевых действий, а не обозначай присутствие. Ты не хуже взводных должен знать порядок выполнения …

– Да, понял я, понял! – Торопливо перебил старший лейтенант. Видимо, ему не хотелось выслушивать мои нравоучения. – Знаю я всё. С чего мне дрейфить? По штату не полагается. И на будущее, командир: я провожу в жизнь линию партии. А вникать в задачи командиров взводов – не моё дело.

Ввязываться в бессмысленную дискуссию мне не хотелось, поэтому я просто пожал плечами, передал командиру первого взвода установленный сигнал на начало несложного манёвра и подтолкнул рукой Богдана, чтобы он снизил скорость до минимума. Меньше, чем через пятнадцать секунд нас обогнали три бэтээра, и походный порядок батальона стал полностью соответствовать решению комбата.

У въезда в кишлак стоял разбитый прямым попаданием снаряда пикап. С чудом уцелевшей платформы неуклюже свисал покорёженный дэшэка на кустарном станке-треноге. Ребристый, изогнутый вниз ствол крупнокалиберного пулемёта чем-то напоминал хобот слонёнка.

– Знатно его отрихтовали. – Нервно хохотнул замполит. – Почти как у Кукрыниксов. Странно: кабину в клочья разнесло, а кузов практически целым остался.

Мне было не до комментариев: оценив обстановку, я приказал командиру первого взвода обходить кишлак по левой окраине.

– Почему слева? – Немедленно вмешался старший лейтенант. Очевидно, он всерьёз решил контролировать мои действия. – Неужели не видно, что по прямой короче и быстрее?

Не скрою, мне с большим трудом удалось сохранить спокойствие и не потерять самообладание.

– Смотри, товарищ старший лейтенант. – Протянул я бинокль. – Видишь?

– Что именно?

– Даже без оптики видно, что машина стоит здесь не менее суток. За это время пикап спокойно могли заминировать. Десантники даже связываться с ним не стали, чтоб время зря не терять. Просто обозначили для чересчур любопытных. У заднего моста указка валяется. Видишь?

– Вижу. Но почему именно слева? – Никак не успокаивался замполит. – Чутьё командирское сработало?

Всему есть предел. Я было собрался поставить зама на место, но неожиданно мне на помощь пришёл санинструктор, который с нескрываемым любопытством следил за развитием разговора.

– Так слева колея совсем свежая, товарищ старший лейтенант. – Заорал он прямо в ухо оторопевшему от неожиданности политработнику. – Наши слоны прошли. Любому дятлу понятно, что за танками безопасней.

Я, конечно, понимал, что «дятел» совершенно случайно сорвался с уст ротного медика, и тем не менее мне захотелось отвесить приличный подзатыльник чересчур разговорчивому сержанту. С трудом справившись с искушением, я взглянул на замполита и увидел, как краска заливает недавно протёртое от пыли лицо. «Ладно. – Подумалось мне. – Отложим разборки. Не ко времени сейчас. И политруку полезно задуматься о своём поведении. Грубовато, конечно, зато полезно. Сразу успокоился. Интересно, почему старлей сам не отреагировал на дятла? Не дошло, наверное».

Затаив дыхание, я наблюдал за бронетранспортёрами головного дозора, которые начали движение по узкой тропе, и не сразу заметил, что сержант снова сидит рядом со мной.

– Ничего, товарищ капитан! – Громко нашёптывал парень – Слоны протиснулись, и мы пройдем. Всё будет путём. Пацаны у нас опытные. Знают своё дело. Не первый раз на боевых.

Бесхитростная поддержка старшего сержанта пришлась как нельзя кстати. Преисполненный благодарностью, я сразу позабыл о дурацком «дятле» и крепко пожал ему запястье. Конечно, я мог бы сделать вид, что ничего особенного не происходит, но мне не хотелось врать самому себе. Я действительно сильно волновался. Ничего не поделаешь: первый рейд, первый опыт, первое серьёзное испытание.

– Ты уверен, доктор? Всё действительно будет путём?

– Отвечаю. В горах сложнее, бывало. Особенно зимой.

– Давай вперёд, Богдан. – Переключился я на внутреннюю связь. – Дистанцию метров пятьдесят держи.

Водитель не стал пользоваться переговорным устройством. Просто встряхнул головой и плавно тронул тяжёлую машину с места.

Я на всю жизнь запомнил тот поворот у въезда в кишлак. Недалеко от обочины на спине лежал молодой мужчина. Если не считать афганского мальчика без обоих ступней, которого мне довелось увидеть в кандагарском госпитале, это была первая жертва войны, увиденная мной. На погибшем была традиционная одежда, а спокойное лицо уже успело приобрести неестественно синий оттенок. Тяжёлый гнилой запах, исходящий от трупа, достиг рецепторов раньше, чем бронетранспортёр проехал зловещее место. Приступ тошноты подступил к самому горлу.

– Может, нашатырю? – Понимающе взглянул мне в глаза санинструктор. – Он хорошо дух мертвечины отбивает. Я первый раз вообще проблевался. Только им спасался.

– Перебьюсь. – С силой выдохнул я. – Проехали уже. Как думаешь, это десантники его?

– Да кто ж его знает? – Равнодушно пожал плечами сержант. – Может, десантура, а может, нет. Я так думаю, что он с той «симурки», что на въезде стоит. Мирные жители загодя уходят.

Я кивнул в ответ, мол, тебе виднее, и осмотрелся по сторонам. Слева неширокий арык нёс свои мутные воды в неизвестном направлении, а справа возвышались глинобитные дувалы, скрывая от чужих глаз дворы и нехитрую утварь дехканских хозяйств. Только ветви плодовых деревьев, свешиваясь над заборами, напоминали о том, что ещё недавно улочки кишлака были наполнены жизнью.

Дорога была очень узкой, и я вдруг подумал, что водителю трудно вести тяжёлую семидесятку почти впритирку к глиняным заборам. Он даже пару раз задел саманную стену углом носовой брони.

– Так себе водила. – Подтолкнул меня замполит. – Ты, командир, подумай. Может, стоит его заменить? Не сейчас, конечно. Потом. Когда в расположение вернёмся. Я быстро подходящую кандидатуру подберу. Уверен, что желающие найдутся.

Мне не хотелось отвечать на откровенную глупость, поэтому счёл за лучшее промолчать и ограничиться неопределённым жестом. Дескать, не беги впереди паровоза, старлей. Поживём – увидим.

Глава третья. На привале

Надо отметить, что командир батальона выбрал отличное место для ночного привала: от миномётных обстрелов лагерь был надёжно защищён невысокими горами, а неглубокая, но довольно широкая река являлась серьёзным препятствием для диверсионных групп душманов, поскольку незаметно перейти её в брод было просто невозможно.

«Пожалуй, есть чему поучиться у майора. Чувствуется рука хозяина. Недаром хвастался крестьянскими корнями. Интересно, как сумел в мосвоку поступить? Придворное училище как-никак», – я вдруг поймал на себе настороженные взгляды подчинённых, сообразил, что отвлёкся, и тут же принял невозмутимый вид: