Введение

В настоящее время проблема коммуникации стала ведущей на личностном и общечеловеческом уровне. Вследствие усложнения общественной жизни сменился характер межличностной и массовой коммуникации. Необходимость адекватной организации и интерпретации текстов, а также их правильного понимания вытекает из потребности донесения до массового адресата максимально полных и правильно оформленных сведений о внешнем мире, что невозможно без умения работать с информацией. Под последним подразумевается умение создавать, анализировать, обрабатывать, интерпретировать, воспроизводить и передавать информацию на различных языках. Таким образом, человек рассматривается как часть системы, которая дополняется до целого текстом – письменным или звуковым информационным носителем. В системном единстве текст и получатель взаимодействуют: текст сообщает человеку некие сведения; получатель извлекает смысл из текста и интерпретирует его, наполняя его во многом индивидуальным содержанием.

Текстовую информацию можно считать наделенной смыслом только в том случае, если принимается во внимание единая и не отделимая от коммуникации система «адресант – адресат», под которой подразумевается сложное, полиаспектное явление взаимодействия и взаимовлияния говорящих субъектов друг на друга (Баженова, 2003:33). Она рассматривается как акт осознанного, рационально оформленного речевого обмена информацией и как непосредственный эмоциональный контакт между людьми. Успех коммуникации – многофакторный феномен, напрямую связанный с такой категорией, как коммуникативная ситуация, которая есть сложный комплекс внешних условий общения и внутренних состояний коммуникантов, представленных в речевом поведении. В целом это некие обстоятельства, которые воспринимаются говорящим, осознаются и оцениваются им в каком-либо аспекте, на который реагирует язык при формировании значения конструкций. Для коммуникативного значения языкового средства и конструкции важен именно способ оценки и квалификации ситуации, а не ее номинативное содержание (Безяева, 2004:214).

В основе любой коммуникативной мотивации лежит потребность двух видов: потребность в общении как таковая и потребность совершить конкретный речевой поступок (Пассов, 1989:20). Именно в этом случае на первый план выходит ситуация коммуникации и основная задача, которую ставит перед собой говорящий, – осуществить подбор таких семантических компонентов в значении используемых единиц, которые максимально отвечают коммуникативной задаче. Очевидно, что субъект речи заостряет внимание (чаще всего сознательно) на прагматическом значении языковых единиц для оказания на адресата желаемого эффекта.

Участниками коммуникации не обязательно являются только отправитель и получатель информации, ими также могут быть просто слушающие, «третьи лица». Высказывание, не имеющее конкретного адресата, очень часто тем не менее реализует коммуникативные намерения, непосредственно или опосредованно направленные на слушающего. Наличие любых реципиентов влияет на речевое поведение говорящего субъекта, во внимание обязательно принимается выразительность речи, под которой понимаются интенции автора в связи с данным речевым актом.

Проблема выразительности речи решается путем введения в нее экспрессивных средств языка, в роли которых выступают лексические и фразеологические единицы (далее ЛЕ и ФЕ соответственно). Однако даже в среде носителей языка прогнозируемое понимание может быть затруднено ввиду неадекватной интерпретации адресатом языковых средств, использованных автором речи. Проблема корректного понимания стоит тем острее, чем больше смысловое различие текстов вследствие «семантического неравенства» одних и тех же ФЕ в языке и в потоке речи. В случае невозможности решения настоящей задачи между автором речи и реципиентом возникает коммуникативный барьер, затрудняющий, а иногда делающий невозможным взаимное понимание говорящих субъектов. Преодоление настоящего барьера заключается:

● в адекватной интерпретации текста (устного или письменного) и отдельных его элементов, соответствующей данной речевой ситуации;

● расшифровке ключевых, определяющих понимание текста фрагментов, а также, если речь идет об адресанте или адресате-носителе другого языка, в корректном языковом переводе;

● в языковой компетентности участников речевого общения – способности правильно пользоваться средствами языка и адекватно их понимать.

Для устранения данного барьера необходимо умение коммуникантов работать с информацией, что возможно только при системном учете взаимодействия и взаимовлияния семантического и прагматического значения языковых единиц, к которым относятся и ФЕ. До недавнего времени исследование ФЕ проходило преимущественно в парадигматическом аспекте, с семантической точки зрения (работы Т.З. Черданцевой, В.Г. Гака, А.Д. Райхштейна, А.В. Кунина, Г.Г. Соколовой, Э.М. Солодухо и др.). Между тем прагматика играет важную роль в существовании и функционировании публицистического дискурса, что диктует необходимость всестороннего изучения как семантической, так и экспрессивной стороны значения ФЕ и всего высказывания. Ярким примером отражения национально-культурных ценностей народа, экономической ситуации в стране и прежде всего общественно-политической жизни государства является публицистический дискурс, неизбежно содержащий выразительные языковые средства для воздействия на массового получателя информации. Очевидно, что публицистический дискурс и прагматическое значение актуализируемых им ФЕ неотделимы друг от друга.

Следует сразу же дистанцироваться от исследования, рассматривающего ФЕ только в семантическом ракурсе – уделяющего внимание внутренней форме ФЕ, соотнесенности с конкретной речевой ситуацией и контекстуально обусловленному приращению смысла вне его связи с отношением самого автора речи к ее предмету. Данная монография, не заостряя внимания на чисто семантическом значении ФЕ, рассматривает вопросы, напрямую связанные с их прагматической интерпретацией в публицистическом дискурсе и с взаимодействием семантического и прагматического значения ФЕ.

ФЕ нами понимается как номинативная раздельнооформленная единица языка, не выходящая за рамки сложного предложения, компоненты которой подверглись полному или частичному переосмыслению, а значение соотносится с некоторым фрагментом действительности и часто передает о нем определенный объем экспрессивно окрашенной информации (Кунин, 1970; Назарян, 1987; Рыжкина, 2003). С этой точки зрения фразеологическая семантика представляет собой особую информационную структуру, по своему объему и сложности сопоставимую с развернутым текстом. В языковой системе это некий неизменный объем информации, обеспечивающий адекватное понимание данной единицы всеми пользователями языка (речь идет о системном или лингвистическом значении). Определенный объем закрепленной за ФЕ информации получает актуализацию в ходе ее речевого функционирования, и системное значение ФЕ приобретает актуальный смысл в результате его интерпретации участниками коммуникации с опорой на их индивидуальную языковую компетенцию и фоновые знания, дополняемые их личными представлениями, оценками и ассоциациями.

ФЕ являются экспрессивно окрашенными языковыми единицами, привязанными к некоему типу внеязыковой ситуации и описывающими ее, а также передающими чувственно-маркированное отношение говорящего субъекта к предмету его высказывания. Выразительность ФЕ и, как следствие, актуализирующего ее речевого фрагмента заключается в специальном аспекте фразеологического значения – коннотативном. Именно коннотация определяет эмоциональную окрашенность ФЕ (иногда и всего речевого фрагмента), одобрительную или неодобрительную оценку субъекта речи темы высказывания, а также стилевую характеристику – показатель способа передачи информации адресату, от поэтически возвышенного до нецензурного.

В языкознании проблема коннотации не нова, однако в науке нет единой точки зрения на данную лингвистическую категорию. Эта проблема слишком многогранна и разнообразна; несогласия между исследователями касаются дефиниции выделяемых признаков и характеристик, структуры и составляющих коннотацию микрокомпонентов, функций в языке и речи. Тем не менее, несмотря на многочисленные расхождения во мнениях, все лингвисты без исключения признают роль коннотации в формировании экспрессивной окрашенности речи. В коннотацию заложено восприятие человеком того, о чем он говорит; отношением же субъекта речи к его высказыванию занимается лингвистическая прагматика.

Прагматика и прагматическое значение языковых единиц, в том числе фразеологических, в последние десятилетия активно изучаются различными представителями отечественного и зарубежного языкознания. Элементы прагматики как зарождающейся дисциплины присутствовали в трудах Б. Рассела, Ч. Стивенсона, Р. Хэара, Ф. Кифера, Х. Грайса, Дж. Остина. Прагматика стала предметом изучения в исследованиях Д.Д. Каца, Д.Т. Лэнджэндоуэна, Е.М. Уленбека, Н.Д. Арутюновой, В.З. Демьянкова, акад. Ю.С. Степанова, акад. Ю.Д. Апресяна и др. В связи с тем, что интенсивная разработка прагматической проблематики началась сравнительно недавно, прагматика не является окончательно сложившейся и достаточно описанной отраслью языкознания (Рыжова, 2005:3). Прагматическое значение понимается учеными неоднозначно. Исследование опирается на точку зрения акад. Ю.Д. Апресяна, рассматривающего прагматическое значение как занимаемую субъектом речи позицию по отношению к тому или иному фрагменту объективной реальности – позитивное или негативное восприятие говорящим какого-либо предмета, процесса или явления окружающего мира.

Исследование осуществлено в рамках прагмалингвистического подхода, направленного на изучение речевого общения в определенных условиях коммуникации с конкретными мотивами и целями. В работе мы уделяем наибольшее внимание целям высказывания, установке и референции субъекта речи, прагматическим пресуппозициям, интерпретации речи, особенно выводу косвенных и скрытых смыслов из прямого значения высказывания. Иными словами, мы стремились показать, зачем была введена в речь та или иная ФЕ и каким будет эффект, оказываемый ее значением на получателя информации.

Теоретической основой нашей монографии послужили исследования ФЕ В.Г. Гака, А.В. Кунина, В.Н. Телия, Г.Г. Соколовой, И.В. Арнольд, Н.Ф. Алефиренко, Т.З. Черданцевой и др. В работе использованы труды по контекстной семантике (Г.В.Колшанский, И.В. Торсуева), категории коннотации и ее составляющим (И.С. Баженова, В.И. Шаховский), прагматическому значению языковых единиц (акад. Ю.Д. Апресян, акад. Ю.С. Степанов). В значительной степени в исследовании учтены взгляды С.Г. Тер-Минасовой (на ингерентную и адгерентную коннотации) и И.И. Туранского (монография по категории интенсивности значения).

Наиболее эффективным подходом к исследованию прагматического значения ФЕ в публицистическом дискурсе (как и в парадигматике) является полевой подход, в рамках которого ФЕ подразделяются на три основные группы. В зависимости от отражаемой ФЕ оценки фрагмента экстра-лингвистической реальности ФЕ относятся к положительно или отрицательно заряженному полю либо являются носителями ситуативной оценки внешнего мира. Объект исследования – ФЕ в контексте публицистического дискурса; семантико-прагматический потенциал ФЕ составляет предмет исследования.