Отзывы на книги автора «Николай Добролюбов»

Книга рассказывает о нескольких поговорках Нижегородской губернии в 1853 году.

Конечно, книга очень маленькая, всего десять страниц. Но автор на этих страницах смог рассказать о местных поговорках, объяснить их значение, историю и отношение местных к ним.

И это получилось не просто красочно или красиво, а будто перед вами сидит автор, слегка посмеиваясь, пьёт чай и рассказывает, как он в Нижнем погулял и смешных историй насобирал.

Больше всего мне понравилась поговорка про каменные дома и железных людей. Неожиданное оказалось значение, но об этом я написала отдельно историю здесь. Кто хочет спойлер, может прочитать, а остальные могут прочитать в этой книге.

В общем мне очень понравилось.

Николай Гаврилович выделяет три основных характеристики творчества графа Толстого. Во-первых, это глубокий психологизм. Но психологизм не в плане описания и препарирования каких-то чувств, эмоций, мыслей, а в плане описания их возникновения и протекания, перехода из одной мысли в другую, провоцирования одного состояния другим. То есть описание самого психического процесса, а не только его результатов, как было раньше. Критик считает, что автор добился этого в первую очередь наблюдениями за собой, потому что столь сложные процессы в других, посторонних людях, увидеть и распознать очень сложно. Поклонник метода интроекции, короче.
Во-вторых, это нравственность. Не выстраданная, вымученная, а непосредственная, чистая нравственность юной души, которая тянется ко всему прекрасному, такому же, как она сама. Это то, что есть в человеке изначально, то, что должно быть опять же в самом авторе, чтобы он мог понимать, видеть это и писать об этом.
И, наконец, в-третьих, это художественность. Она заключается в том, что в рассказах нет ничего лишнего. Если Толстой пишет о детстве, то там не будет подниматься каких-то социальных проблем, или описываться быт военных, или обличаться моральные пороки. Просто потому что это рассказ о детстве, и этому всему там не место, ребенок об этом не думает. В его рассказах нет лишних, надуманных персонажей, выбивающихся из общего настроения сцен, всё цельно и органично.
Очень интересная статья. У Чернышевского критику писать получается гораздо лучше, чем художественные произведения, право слово.

Статья Николая Добролюбова, замечательного русского критика и публициста, ушедшего от нас так рано, всего в 25 лет, демократа и республиканца, которого очень ценили будущие марксисты, начиная с Карла Маркса, Плеханова и Ленина, и работы которого так тщательно изучались в советской средней школе ( не знаю, как сейчас), была опубликована, хотя может я и ошибаюсь, впервые после его смерти аж в 1885 году и мне эта работа незнакома. По роду своей душевной привязанности литературную критику я люблю со школы ничуть не меньше, чем саму литературу и Добролюбов всегда вызывал во мне очень большой интерес. С таким же большим интересом я прочитал сегодня эту его работу, его литературный отзыв о книге Вашингтона Ирвинга "Жизнь Магомета", переведенной на русский язык в 1857 году, то есть за 4 года до смерти литературного критика.

В этой работе Добролюбов делает несколько акцентов. Во-первых, он вполне обоснованно подвергает критике стиль изложения исторических событий русскими историками, от которых веет академической скукой и схоластикой и которые всю мировую историю сводят  только к деяниям выдающихся личностей, напрочь игнорируя общественно-исторические и экономические условия, то есть игнорируя материальный базис и соответствующую ему общественную надстройку, то есть то, что впоследствии так развили в своем учении  марксисты. В свое время я неплохо разбирался и в учениях марксизма-ленинизма, штудировал в экономическом институте "Капитал" Маркса и многочисленные работы Ленина, а позже прочитал не одну работу по истории большевизма, Октябрьского переворота, гражданской войны и всей истории Советского государства вплоть до момента его крушения.Моя точка зрения за прожитые годы претерпела большие изменения. Теперь я склоняюсь, что  отдельно взятая личность в историческом процессе играет роль иногда ничуть не меньшую, чем объективные внешние  факторы. Особенно это касается такой чувствительной вещи как религия. Поэтому я очень критически отнесся сейчас к точке зрения Добролюбова о решающей роли народных масс как движущей силе истории. Сама история двадцатого века и особенно история возникновени я СССР и хода всей европейской истории по крайней мере с 1917 до 1953 года свидетельствует, что этот принцип марксизма потерпел сокрушительное поражение.

Второй аргумент, с которым я не согласен, это то, что следуя Корану, Магомет был образцом морали, чистоты и нравственности.Учитывая, что Россия как минимум на четверть  состоит сейчас из мусульман, я не хочу, чтобы меня обвинили в плохих намерениях. Поэтому я промолчу, ибо о мертвых или хорошо или ничего.Но в упрек Добролюбову я это не ставлю, он ориентировался на Вашингтона Ирвинга, а тот ориентировался на священную книгу ислама Коран, где, разумеется, каждое слово истина, открытая пророку самим Богом.Поэтому я умолкаю. Но и промолчать я не мог. Надеюсь, моя рецензия не будет сочтена ни неформатной, ни разжигающей религиозные распри.

Знаковая статья Добролюбова, в которой он указывает на огромный разрыв между уровнем самодовольства русской литературы и реальными ее достижениями (то есть в сущности, мастерски проталкивая свою неформатную мысль через тончайшее горлышко царской цензуры, говорит о том, что либерально-реформистского тона в литературе уже недостаточно) и на которую обиженный Герцен разразился в адрес революционных демократов ответной статьей, после чего Чернышевскому для урегулирования конфликта пришлось ехать к Герцену аж в Лондон.

Литература с тех пор, пожалуй, потеряла роль властителя дум общественности. А вот с цензурой полный порядок. Все более и более полный.

Читать «Литературные мелочи» местами тяжеловато из-за обилия фактуры, злободневной для того момента, но малопонятной современному читателю, что к тому же усложнено эзоповым языком, тем не менее и общий смысл статьи, и некоторые частности оставляют ощущение, что речь о чем-то близком и знакомом.