Пролог

– Вон она, – говорит Чайка, потому что Чайковский.

– Точно она, – кивает Арс. – Слушай, а ты уверен, Тим?

– Уверен, – цежу сквозь зубы.

– Пусть отдувается, раз батя ее с головой в разладе, – усмехается Чайка.

– И как ты собираешься ей мстить? Влюбишь и бросишь? – кидает в мою сторону косой взгляд Богданов. Стоим тут возле трех высоких елей, смотрим через забор во двор старенькой школы. А ведь ее отец директор в элитной гимназии. Мог бы и перевести, знания у нас явно дают лучше.

– Сто лет она мне не упала. Да и палиться не хочу. А вот сделать ее местным изгоем, чтобы последние два месяца жизнь стала казаться адом… это да! Это уже интересное кино выходит.

– Смотри, Тим, чтоб потом жалеть не пришлось, – качает головой Арс. Правильный такой стал в последнее время, бесит аж.

– Голос разума, заткнись, а? Чайка, что там с кентом твоим?

– Сейчас все будет.

Федя звонит какому-то местному авторитету – понятное дело, в школах всегда есть негласный лидер. И если его как следует нагнуть, начнет выполнять приказы других лидеров. Вроде меня.

Ждем минут пять. Пока стоим, продолжаю рассматривать эту Машу Уварову. Маленького роста, по грудь мне, наверное, худая и совсем неженственная. Волосы длинные, по самый пояс, но заплетены в колосок. Кожа бледная, будто сто лет солнца не видела. Не чета нашим девчонкам. Те круглый год в солярии пропадают. Болтает себе в кругу людей, радуется. Правильно, лови момент, мышка. Пока еще можешь. Скоро будет не до веселья.

– О! Гева идет! – разлетается возле уха голос Чайки. Перевожу взгляд и замечаю низкорослого широкоплечего качка. Вышагивает уверенно и лыбится, будто куш выиграл.

– Ну здоров, – протягивает ладонь. Парни обмениваются рукопожатиями, я же предпочитаю держать руки в карманах.

– В общем, это Тим. Он платит и все дела, – переходит сразу к делу Федя.

– Бабки вперед, – не теряется Гева. А потом еще говорят, что в этом мире деньги – крупица. Фигня. Если есть лаве, то можно купить всех и все.

– Сначала условия, – выхожу вперед. Смотрю сверху вниз на этого недовояку.

– Поглумиться над девкой надо, это я понял.

– Нет, ты не понял. Глумиться не надо. Надо превратить ее жизнь в ад. Чтобы каждая собака от нее шарахалась. Все друзья отвернулись. Понял? Но без всяких… пошлостей, рукоприкладства. Сечешь?

– Без пошлостей – это типа?..

– Домогаться и прочее, – отвечает за меня Арс. – А то вы, парни, заиграетесь и решите ее трахнуть там.

– Не-е, – усмехается Гева. – Изнасилований не будет, вы что? Это ж статья. Попугаем, да народ сам от нее отвернется.

– И видеоотчеты нужны, а еще… если будет совсем мягко, бабки вернешь обратно. Понял, качок?

– Базару нет, будет жестко. Деньги гони.

– Держи, – кидаю к его ногам конверт, а этот и радуется, как бездомный куску хлеба. Открывает, пересчитывает. Что такое десять тысяч за месть директору? Нагнуть меня хотел, но теперь посмотрим, кто кого нагнет. Еще в ногах ползать будет, чтобы дочку его в покое оставили.

– Завтра и начну! – довольно сообщает Гева. – А это… слушай, а что она тебе сделала-то? Ну я просто… интересно.

– Ничего, – усмехаюсь.

– А зачем тогда? Ну все это… если ничего.

– Она – не цель. Лишь способ достижения цели. А больше тебе знать и не надо.

Перевожу взгляд в сторону забора, и именно в этот момент Маша поворачивает голову. Между нами метров двадцать, но ощущение, будто она стоит рядом. Будто мы смотрим друг на друга. Как в детской игре «гляделки»: моргнешь – значит, ты труп.

Где-то на затворках разума щелкает искра: тусклая, почти незаметная. Но, как любой человек, я всегда иду на поводу эмоций. Однажды эта искра еще напомнит о себе, однажды я оглянусь назад и задам самый важный вопрос: не было ли мое решение ошибкой?

Глава 1 – Маша

Говорят, увидеть утром стаю ворон – плохая примета. Говорят, если черная кошка перебежит тебе дорогу – лучше вернуться домой. И если уж вернулся, то закрыться на сто замков и не выходить в этот день никуда. Иначе камнепад проклятий упадет на голову. Только люди в двадцать первом веке уже не верят во всякие пророчества. Вот и я не верю. Но всегда смотрю на небо, когда вижу улетающих птиц. Красиво же.

– Маша, – разлетается знакомый голос, а затем мужская ладонь ложится мне на плечо. В нос сразу бьет сладкий парфюм. Хочется надеть маску или просто отступить на пару шагов.

– Привет, Вовка.

– Ты не забыла, Маш? – не унимался Ларин. Откуда он только упал на мою голову в начале одиннадцатого класса? Я упорно держала оборону, но за два месяца перед выпуском Леля (моя лучшая подруга) подбила, мол, дай шанс парню. Он хороший, да и внешне симпатичный. Иначе в сорок будешь жить с котами и китикетом. Было, конечно, смешно слушать ее эти сравнения, но, собственно, почему бы и нет. Вот я и сдалась. Согласилась сходить на свидание. Хотя до этого Вовка много раз выручал меня: стенгазету помогал рисовать, домой провожал, пирожками угощал, если я деньги забуду. Наверное, нас можно даже назвать этакими друзьями. Да и вообще, Ларин – хороший парень.

– Помню, сегодня в четыре идем в кино. А потом в восемь у меня репетитор по скайпу. Так что смотри, на твоей совести будет.

– Уварова, я для тебя на все готов. Ты же знаешь. Знаешь же? – наклонился, расплываясь в улыбке.

– Знаю, пошли уже.

До школы мы дошли быстро, в холле распрощались, и каждый направился в свой класс. К счастью или нет, но нас разделял большой коридор и буквы в названии кабинетов. Иначе, думаю, Ларин давно бы добил меня или добился. Я еще не определилась с понятиями.

В классе было шумно; хотя когда у нас бывает тихо? Народ настолько противоречивый и бойкий, что усидеть на месте не может. Мы все разные, но что-то нас объединяет. Пусть не большая любовь к друг другу, но хотя бы искреннее уважение. По крайне мере, мне так казалось все одиннадцать лет.

– Машка, – разлетается задорный голос Лели Фроловой. Моя лучшая подруга в лучших традициях мальчикового стиля: широкие бананы и огромная худи. ТикТок по ней плачет, притом давно.

– Ты вчера видос глянула? – сходу спрашиваю, выкладывая книги на стол. Мы сидим вместе почти два года. И, сказать по правде, это лучшее, что могло случиться. Удобно. Весело и безумно комфортно.

– Обижаешь, гляди! Я даже песенку зашазамила, – тянет мне телефон с наушниками.

– Уварова! – кричит с другого конца наша староста Василиса Климова. Раньше ее называли Рыжим хвостиком, потому что волосы огненного цвета и потому что имя летнее. Хотя Вася напоминает в самом деле лето. Особенно ее веснушки на лице. Такая милаха.

– Помню. Я же ведущая на линейке. Как могу забыть про суперречовку?

– Скажи им, что мы заколебались учиться столько лет, – вставляет свои пять копеек Саша Рыбаков. Гордость школы, можно сказать. Первое место по математической олимпиаде в городе.

– Учителя выдохнут, когда мы скажем им пока, – шутит Игнат Жуков. Наш двоечник, но настоящая душа компании. Веселый и очень добрый парень. Когда-то Леля была влюблена в него, но потом Жуков начал встречаться с кем-то из параллели, и любовь прошла.

Народ подключается к обсуждению выпускного. Мы смеемся, потом вспоминаем про ЕГЭ и начинаем смеяться еще больше. Ад однажды закончится. Всего пара месяцев осталась. В такие минуты я мысленно благодарю всех богов, ведь мне повезло с классом. Вернее, с большей частью коллектива. Наверное, буду скучать. Точно буду.

После второго урока идем с Лелей в столовку. Она делится своими переживаниями насчет поступления и проблем дома. Родители часто ругаются, чуть не до развода. Она тяжело переживает семейные ссоры. Ну а я стараюсь всячески ее поддерживать.

– Все образуется. А если и нет, то ты должна просто принять этот факт. Главное в нашей жизни – не быть эгоистом на все сто процентов.

– Психолог ты мой, – усмехается Леля, подхватывая под локоть. Мы дружим с садика, и, пожалуй, ни в чем я так не уверена, как в нашей дружбе. Весь мир может разрушиться, но не отношения, которым столько лет. Я люблю Фролову, а она меня считает сестрой. Нас разделяет только кровь и подъезды. Однако это не мешает душам петь в унисон.

Когда заканчивается четвертый урок, предлагаю Леле выйти на улицу во двор. Апрель все-таки, воздух теплый, хочется солнышка. Подруга соглашается, потому что сидеть в душном кабинете ей тоже не особо нравится.

Мы выходим из-за стола, но тут же останавливаемся, потому что замечаем Ленку Тарасову. Не самый лучший экземпляр нашего класса. Пухленькая, с короткими светлыми волосами. Она курит, частенько выпивает и дерется за школой. Скажем честно, таких любой нормальный человек будет по возможности обходить. Как говорится: не тронь – вонять не будет.

– Где она?! – вопит Тарасова. Подлетает к своей парте, начинает копошиться в сумке. Остальные молча переглядываются. Следом за Ленкой заходят ее подруги, девчонки не из нашего класса. Не знаю их, да и знать не хочу.

– Может, потеряла? – осторожно интересуется блондинка с проколотой губой.

– Это подарок на месяц! В смысле потеряла? Харе нести чушь! – орет Лена, демонстративно разводя руками в стороны.

– Может, кто спер? – вставляет неожиданно девушка с розовыми прядями. Худая, а глаза стеклянные, будто неживая.

– Что? – Тарасова поднимает голову и косым взглядом обводит всех вокруг. И от этого ее взгляда мороз по коже пробегает. Ненормальная же. Хватаю Лелю под локоть, лучше свалить отсюда от греха.

– Стоять, Уварова! – рычит Ленка. А ее две подруги внезапно вырастают перед нашим столом.

– Какие-то проблемы? – спокойно уточняю, Лелька же делает шаг назад. Она всегда побаивалась таких, как Тарасова. Хотя кто их не боится. Людей с пулей в голове стоит опасаться.

– Мы тут вещдоки ищем, а ты лапти намылила, – хлопает ресницами девчонка с розовой прядью.

– А я каким боком? Ищите на здоровье, – тяну Фролову за собой, старательно напирая вперед на танк перед нами. Задеваю плечо той, у которой проколота губа. Она едва слышно цокает, но ничего не говорит.

– Ну да, логично, – усмехается Ленка мне в спину. Оборачиваюсь, не знаю зачем. Замираю. Потому что эта ненормальная хватает мой рюкзак и начинает вытряхивать из него содержимое.

– Эй, ты совсем? – подлетаю обратно к парте, но не успеваю и рта открыть, как замечаю нечто странное. Коробок. Подарочный коробок.

– Это… это не мое, – сердце сжимается в комок. Кажется, я и не дышу совсем. Пытаюсь смокнуть губы, но не выходит.

– Ну да, – усмехается Тарасова.

– Что здесь происходит? – раздается голос учительницы.

– Ты еще пожалеешь об этом, Уварова! – шипит Ленка. Поворачивается на сто восемьдесят и уходит к своему столу.

1.2

Оставшийся день прошел без приключений. Хотя Леля то и дело поглядывала в сторону Ленки, а я вот, наоборот, старалась не смотреть. В голове не укладывалось, почему все вышло именно так. Мы с первого класса учимся вместе и никогда не конфликтовали. Да, Тарасова очень задиристая девчонка. С другой стороны, не она меня волновала.

Любой, наверное, отреагировал бы негативно в такой ситуации. Но кто мог подсунуть мне в рюкзак этот проклятый подарок? Кому я успела перейти дорогу? В совпадения и неожиданную нелюбовь злодеев не верю. Не бывает так. Однако мыслей на этот счет ноль.

Я – неконфликтный человек. Стараюсь быть максимально вежливой, помогать, если нужно, и в целом находить подход к каждому. Родители приучили. Отец, сколько себя помню, всегда работал с детьми: сначала учителем, затем завучем, а позже директором. И каждый раз он напоминал мне: «старайся поладить даже с самым плохим человеком. Ниточка найдется, нужно лишь внимательно рассмотреть». И до сегодняшнего дня у меня не было проблем в школе.

Что же пошло не так? Кого я обидела?

После уроков мы с Лелей дошли до нашего двора. Жили в соседних подъездах, отсюда, вероятно, и дружба выше гор.

– Знаешь, все так странно, – удивилась подруга. Мы сели на качели, крепко уцепившись за железные цепи.

– Вот и я о чем. Кто-то же подсунул этот коробок мне.

– Может, отцу расскажешь? Пусть он придет и камеры глянет, – предложила Флорова.

– Не-а, не хочу его втягивать, – категорично махнула головой я.

– Из-за Аллочки?

– Ага, она из этого такую трагедию устроит.

Аллочка – моя мачеха. Молодая и бойкая дама с кучей загонов в голове. И да, мы не ладим. От слова совсем. Нет, не до грызни прям, а просто стараемся держаться на расстоянии. После развода родителей мама уехала в другой город. Она решила строить карьеру и расширять свои границы. Сначала для меня это был удар, все же не каждый ребенок готов принять внезапный разлад семьи. Но со временем я смирилась.

Мне было четырнадцать, когда родители расходились. Конечно, они спросили, с кем хочет остаться их ребенок. Папа считал это правильным. Он вообще до мозга костей весь такой правильный. Я не особо долго думала. Здесь было все мое, никакие переезды мне были не нужны, поэтому осталась с папой. Мама не обиделась.

А потом отец женился на Алле. Случайно познакомился с ней, когда возвращался домой: она врезалась в его автомобиль и создала огромную пробку. Слово за слово, так докатились и до свадьбы. Детей Аллочка заводить не планировала, да и до сих пор вроде не планирует. Хоть какой-то плюс. По крайне мере, пока я не съеду от них.

В целом нельзя назвать мачеху плохой. Просто она вечно пытается показать себя лучше меня, уколоть и намекнуть отцу на фиговое воспитание. За два года совместной жизни молодая тридцатилетняя Алла успела нормально попить мою кровь.

– Ладно, что-нибудь придумаем, – возвращает меня Лелька из грустных дум. В ответ киваю ей.

Через пятнадцать минут расходимся по домам. Впереди еще свидание. Глупое и дурацкое. И идти на него не особо хочется. Отменить бы, но я уже обещала. Вовка не заслужил такого отношения. Вдруг он сегодня покажет себя в самом лучшем свете, и я паду к его пылким ногам?

***

Ларин встречает меня у входа в кинотеатр. На нем потертые синие джинсы, черная майка и теплая рубаха в клеточку. Короткие светлые волосы зачесаны назад, а в руках длинная голландская роза. Стоит себе и переминается с ноги на ногу. Высокий, улыбчивый, а еще скромный.

– Привет, – робко здороваюсь, а он старательно отводит взгляд, прикусывая нижнюю губу. Замечаю, как скулы парня покрывает легкий румянец. Смущается, видимо. Все же этого свидания он добивался почти год.

– Отлично выглядишь, Маша.

– А это кому? – показываю на розу, хотя и так понятно кому.

– Ой, точно. Держи.

– Спасибо, она очень красивая. И ростом почти с меня.

– Я старался.

– Ну, пошли? Не опаздываем?

К фильму покупаем в буфете попкорн с водой. Немного спорим касательно оплаты, потому что я настойчиво сую кассиру деньги, а Ларин краснеет. Он хотел быть джентльменом, но я не могу позволить себе столько наглости. Билеты явно встали рублей в шестьсот, да еще и эта роза. А Вовка из обычной семьи, плюс сам не работает. Так что это нормально. Двадцать первый век. Однако Ларин все же обижается.

Во время сеанса мы почти не разговариваем. Хотя меня так и распирает откомментировать пару моментов. Но Вова старательно пялится в экран и не поворачивает голову. Хорошо хоть урны с попкорном у нас разные. Позади сидят парочки, весело смеются, а иногда до меня доносятся звуки поцелуев. Эх, повезло кому-то.

После фильма Ларина наконец распирает на поговорить. Он активно делится впечатлениями о сюжете, актерах. Я же молча киваю. Хороша ложка к обеду.

– Все нормально? – осторожно уточняет Вовка. Мы идем по аллейке в сторону моего дома. Скоро занятие с репетитором. Не опоздать бы.

– Ага, погода отличная и фильм зачетный.

– Ты выглядишь так…

– Как? – перевожу взгляд на Ларина. Он задумчиво проводит пальцем по губам.

– Будто чем-то озадачена.

– Я могу обидеть кого-то? – спрашиваю зачем-то. Из головы до сих пор не идет случай в школе. А слова Ленки так вообще засели намертво.

– Ты? Вряд ли. А что? Ты кого-то обидела, Маша?

– Не знаю, – честно пожимаю плечами. Кого я могла обидеть и почему не помню этого момента?

– А почему тогда спрашиваешь?

– Фигня, – отмахиваюсь от вопроса. Хотя, может, и стоило рассказать Ларину. Все же он дружит со многими мальчишками. В случае чего за меня могли бы заступиться. Но если честно, я не привыкла скидывать свои проблемы на кого-то. Решу сама. Нужно всего лишь узнать, кто и зачем подкинул этот коробок.

– Ой, у тебя же репетитор. Пошли скорей, Маша, – вспоминает Вовка как нельзя кстати.