© Издательство «Четыре», 2025

Я вам пишу… А вы услышьте!

Однажды поэт взял перо, обмакнул его в чернильницу и представил, приготовившись вывести на бумаге ещё не родившиеся в голове и тем более не ставшие ещё бессмертными строки, как за таким же столом таким же пером его героиня, задумавшись, приготовилась вывести на бумаге: «Я к вам пишу…»

Тот, кто пишет, всегда пишет кому-то. Как по воле автора пишут письма его персонажи – Онегину, Татьяне, дедушке Константину Макаровичу, учёному соседу, ещё кому-нибудь, так и мы пишем – кому-то, для кого-то. Даже дневник, уж насколько личный, прятаный-перепрятаный, чтоб никому-никому, порою хочется, чтоб кто-то нужный прочёл. А ещё пишут – для чего-то. Поделиться, высказаться, донести.

Сколько людей, столько и мнений! Мнений, точек зрения, взглядов. Взглядов на происходящее и происходившее, прошлое и будущее.

«Я вам пишу…» – это обращение, и оно звучит для вас. Сборник вобрал в себя разные голоса, разные судьбы, разные чувства. Он соткан из нежности и ярости, из тоски и восторга, из невысказанного и долгожданного. Здесь можно встретить лёгкость весеннего ветра и тяжесть осеннего дождя. Здесь есть письма к миру, к любимым, к себе.

В этих историях свет и тень, боль и надежда, мечты и воспоминания. В этих стихах – сердцебиение времени, шёпот вечности. Любая строчка здесь – откровение, любое слово – прикосновение.

Каждый автор вложил частицу себя в эти страницы, и теперь они принадлежат вам. Читайте внимательно, бережно, с открытым сердцем. Возможно, в этих строках вы найдёте что-то своё – близкое, родное.

Потому что слово – это мостик, переброшенный чувствами и эмоциями от души к душе.

Андрей Адмиральский

Родился 6 ноября 1968 года в Саратове. По профессии – врач-онколог.

Стихи начал писать с детства. Во время учёбы в медицинском институте стал сочинять к ним мелодии и исполнять их под гитару. Выступал со своими стихами и песнями в дружеских компаниях, участвовал в нескольких конкурсах авторской песни. Публиковал свои стихи в социальных сетях. В 2003 году на саратовском радио вышла передача, посвящённая стихам и песням Андрея Юрьевича. В настоящее время живёт в Саратове, работает врачом-онкологом.

Два четверостишия

 
Сигарету молча докурив,
Он ко мне с улыбкой обратился:
«Знаешь, а любовь – всего лишь миф…»
Вышел на балкон. И – застрелился.
 
 
Роковая любовь – это басни,
Золотое Руно – это миф…
И поэтому рвётся на части
Сердце старое, недолюбив.
 

«Начиналась Тайная Вечеря…»

 
Начиналась Тайная Вечеря
На исходе памятного дня…
И сказал Он, сам еще не веря:
«А один из вас предаст меня».
Полетело время торопливо,
На Земле кладя за пластом пласт…
Можно жизнь свою считать счастливой,
Если есть один, кто – не предаст.
 

Новая охота на волков

Памяти Владимира Высоцкого и Александра Галича

 
…Снова нам флажки ставят красные,
Снова мы обложены заживо.
Стала жизнь, как раньше, опасною —
В том заслуга егеря нашего.
Егерь молодой, новый, правильный,
В храме он стоит в воскресение,
Но забор построил он каменный,
Чтоб не видели, что нам нет спасения.
Чтоб никто не упрекнул в мракобесии,
Он купил костюм гламурный охотничий,
И по радио весь лес травит песнями —
Как душевно жить волкам вместе с гончими!
Не хотел он биться честно, по правилам,
Вожаков у нас купил за прощение,
Конуру для них шикарную справили
Да и простили им все прегрешения.
Наши бывшие вожди разжиревшие,
На заморском берегу отдохнувшие,
Под хозяйский под коньяк песни спевшие,
Через пару дней забыли минувшее.
И пошли они на нас вместе с суками,
Позабыв предназначение Богово,
Не заботясь больше нашими муками,
Егерей привели в наше логово.
Стали мы метаться, безумные,
Да флажки расставлены правильно…
А что творится беспредел ночью лунною —
Так вам не видно за забором за каменным!
…Егерь стол накрыл и гостей позвал —
Показать им, что дело чистое…
Кровью старый волк на снегу блевал —
Так бывает с идеалистами.
 

«Как надоели вещи, книги, люди…»

 
Как надоели вещи, книги, люди,
Жестокий бег столетий и минут,
Предчувствие беды, что скоро будет,
И знанье: упадёшь – не подберут.
Как надоело верить вечно лгущим,
Работать на несбыточный итог,
Порой себя не чувствовать живущим,
Смотреть во сне на взведённый курок,
Смеяться, если хочется плеваться,
Играть тебе отведённую роль,
Не сметь того, над этим издеваться,
Живя шутом, твердить, что ты – король.
И силы нет смахнуть своей рукою
Всё то, что жизнь плеснула, не любя…
Но верую пока во всё святое,
Пока могу сказать: «Люблю тебя».
 

«Как давно я в церкви не был…»

Памяти Игоря Истратова

 
Как давно я в церкви не был,
Как грешил я всю дорогу…
Купола уходят в небо
Ближе к свету, ближе к Богу.
Я врагов прощал нечасто,
Я в любви не знал пределов,
Я искал в безумстве счастье
И терял в сомнениях дело.
Я не врал корысти ради,
Не бывал замечен в краже,
Просто слишком много тратил,
Просто слишком мало нажил.
Пусть грехов моих признанье
Боль снимает понемногу…
Подошёл я с покаяньем
Ближе к свету, ближе к Богу.
Жизнь мирская – поле битвы,
Дай же, Господи, мне силы!
Без любви и без молитвы
Невозможно жить в России.
Я таким свободным не был,
Сладко жить душе согретой…
Купола уходят в небо
Ближе к Богу, ближе к свету.
 

«…Кипящие злобой лица…»

Памяти моих любимых бабушки и дедушки,

а также других жертв сталинского террора

 
…Кипящие злобой лица,
И каждый следит за мной.
Эпоха тайной полиции
Висит над моей страной.
И каждый следит – за каждым.
И каждый брат – за сестрой.
И не повторяют дважды
Приказ становиться в строй.
И предан последний воин,
И сдан последний редут…
Я холоден и спокоен.
Я знаю – за мной придут.
 

«Средь времён безжалостных и грозных…»

 
Средь времён безжалостных и грозных
Душу от отчаянья не рви:
В этой жизни нет потерь серьёзных,
Не считая Веры и Любви.
 

«Мы рисковали, но посмели…»

Посвящение Геннадию Наянову

 
Мы рисковали, но посмели
Судьбу по-своему сложить.
Мы просто жили как умели,
Пьянея от желанья жить.
Бывала жизнь и злой, и странной,
Бывал жесток её урок,
И опыт лёг на сердце раной,
Но с ритма сбить его не смог.
И мы живём, творим и рвёмся,
Нам есть ещё, чего желать…
Я знаю – мы всего добьёмся,
Поскольку нечего терять.
 

«Моя душа – засохшая пустыня…»

Посвящение Наталье Тереховой

 
Моя душа – засохшая пустыня,
И жизнь в неё вернуть не суждено…
Живёт в Москве гитарная богиня,
Её судьба – концерты и кино.
Улыбкой обольстительной и гордой
Она шутя любой пленяет зал,
И хлынут ливнем страстные аккорды,
И видят небо звёздные глаза.
И зал послушен каждой взятой ноте,
Как будто чем-то грезит наяву.
Аккорд финальный – будто бы на взлёте…
И кажется, что я ещё живу.
 

«С днём рожденья, дочка, с днём рожденья!..»

Дочке Сашеньке в день рождения

 
С днём рожденья, дочка, с днём рожденья!
Поздравляю, милый мой Малыш!
Годы пролетели, как мгновенье…
Как ты, дочка, вырасти спешишь!
Что поделать, Саша, – ты взрослеешь;
Да, конечно, так должно и быть.
Ты уже ведь многое умеешь:
Веселиться, танцевать, дружить.
Солнышком блестит твоя улыбка,
Дарят ласку умные глаза…
Если приключится вдруг ошибка,
То пройдёт, как вешняя гроза.
Ты живи и ничего не бойся —
Пробуй всё, к чему лежит душа,
И навстречу радости откройся:
Жизнь – она взаправду хороша!
Знай, Моя Принцесса, каждый вечер
За тебя я Господа молю…
Зажигай скорей на торте свечи!
Поздравляю, Сашенька! Люблю.
 

Ирина Бабич

Член Союза писателей Донецкой Народной Республики. Финалист премий «Народный писатель – 2015», «Поэт года – 2023». Обладательница ордена «Литературное единство», медалей «Михаил Лермонтов: 210 лет», «Александр Пушкин: 225 лет», имени Великой княгини Ольги за сохранение русских литературных традиций, за вклад в пополнение библиотечных фондов. В 2024 году её книги номинированы на присуждение премий «Большая книга» и «Гипертекст». Сборник «Разносолы» представлен в проекте «Голоса эпохи», в результате участия в котором автор стала победителем в номинации «Выбор редакции».

Завтрак Января

 
Четверть седьмого. Зима заглянула в кладовку.
Нынче на завтрак в меню, январём утверждённом,
Блюдо молочное. Дар поварской и сноровку
Ей проявить нужно. Будет едок изумлённым.
 
 
Рой колпаков накрахмаленных, фартуков белых
Засуетился у вымытой рьяно посуды,
Спорилось дело в руках кулинаров умелых,
Стряпавших для обывателей зимнее чудо.
 
 
Но оплошал подмастерье-растяпа: из чана
Пенка молочная, вздыбившись валом девятым,
Хлынула ярым врагом грандиозного плана
С печки на дремлющий город туманом косматым.
 
 
Дело насмарку, но им унывать не пристало.
Новый котёл стережёт беглеца в белой робе,
Ведь для того искушений на воле немало,
Не по душе ему баня в чугунной утробе.
 
 
Сердится узник, вскипает под крышкой от гнева,
Но поварёшка смиряет молочные страсти.
Сыплет стряпуха в котла возмущённое чрево
Пригоршни манки и сахара щепоть для сласти.
 
 
Сдобрена сливочным маслом готовая каша.
Наверняка такой завтрак весь город оценит:
Это не скисшая к полднику вновь простокваша
И не кисель, что на ужин никак не отменят.
 
 
Выбрала нужный половник Зима-повариха,
Щедрой рукой кладёт кашу в тарелки и плошки —
Крыши домов, козырьки над подъездами, лихо
С присказкой кормит беседки серебряной ложкой.
 
 
Полные рты у балконов и труб водосточных.
Ложку-лопату на завтрак припас каждый дворник,
Знающий толк в рецептуре блюд снежно-молочных,
Лучших традиций на кухне январской поборник.
 
 
Пудинг вчерашний хрустит под ногами крахмалом,
Мечут лопаты в сугробы комки снежной манки,
Пики из сливок взбивая, мечтая о малом —
Чтобы Январь не отдал предпочтенья овсянке.
 

Февраль

 
Едва ли Февраль – идеальный мужчина:
Он хмур и лохмат, неопрятен порою,
Обветрены скулы, покрыты щетиной,
Взгляд властный, суровый. Такому герою
 
 
Сдаёшься без боя, укутав от стужи
И плечи, и сердце, и стылые губы.
Февральская удаль лютует снаружи,
И в душу вторгается клич этот грубый.
 
 
В минуту такую поверишь едва ли
В способность его на скупую слезинку.
Но верится сердцу: Февраль оболгали,
Он чуткий романтик, и серую льдинку
 
 
Растопит в ладонях, любовью согретых,
Раскается в прошлом весенней капелью,
В просторах земных, зимней лирой воспетых,
Зальётся мальчишеской звонкою трелью.