Отзывы на книгу «Господи, сделай так…»

Господи, сделай так! - сколько раз мы сознательно или бессознательно произносим эту фразу. Или не произносим, но думаем примерно так: пусть что угодно, только не это... пожалуйста, пусть это наконец случится... или... боже-боже, только не меня... только чтобы выздоровел... только чтобы не узнали... господи, пронеси... господи, помоги...

Верующие, не верующие, атеисты и гностики - все мы так или иначе мечтаем о чем-нибудь и обращаемся к некоей высшей силе с репликами и монологами. Золотая рыбка, волшебная палочка... а что будет, попади она нам в руки? Наум Ним написал книгу об этом - о том, что мечты осуществляются, и о том, как важно уметь их придумывать и правильно формулировать. Конечно, как и всегда при волшебстве, появляются ограничения: не для себя, а для общего блага, не со зла, и так далее. И вот - мир в руках мальчишек, в последствии парней и мужчин. Мешок, Тимка, Серега, Наум - каждый из них, как умеет, управляется со своими желаниями и мечтами. Характеры разные, поэтому мир шатает из стороны в сторону, застой сменяется перестройкой, перестройка - нулевыми. Автор остроумно вписал жизнь мальчишек-сорванцов из маленького провинциального городка в жизнь страны и всего мира. И аккуратные строчки в тетрадке (Господи, сделай так...) превращаются в реальные события: смерть президента и здравствие команданте, полет в космос, вывод войск из Афганистана...

Если убрать эту "фантастическую" составляющую, то книга представляет собой рассказ о беззаботной и непростой жизни ребят, их родителей, соседей, одноклассников. Мне часто вспоминалась книга Александра Чудакова "Ложится мгла на старые ступени" - только у Чудакова детство отступает подальше, за Великую Отечественную, а у Наума Нима оно расстилается в 50-60-х годах. Но детство - оно примерно одинаковое: веселое, грустное, вольное, подневольное. В чем-то оно похоже и на современное детство, в чем-то кардинально не похоже. Мое детство пришлось на конец 60-х, и я находила много принципиальных отличий. В общем, с фактической точки зрения тоже очень интересно почитать.

Подводя итоги, поставила четверку - но это крепкая четверка, четверка с плюсом. Чуть-чуть не хватило до того, чтобы войти в разряд любимых. Может быть, потому, что книга оставила вопрос открытым: что же надо пожелать, чтобы на земле наступило всеобщее счастье и благоденствие... А может быть, потому, что практически убедила меня: такого пожелания не существует; оставь надежды, всяк сюда родившийся...

Издательство Corpus отчасти специализируется на советских книгах. Понимая, что таким определением рискую оскорбить авторов смертельно, поясняю.
Что такое настоящая, хорошая советская книга (ведь были же и такие)?
Это залитые солнцем улицы, целиком состоящие из домов, сталинской постройки. Это зеленые скверы и большие площади. Это красные галстуки на белых рубашках и красные знамена на фоне голубого неба. Это белый голубь Пикассо.
В советской книге должна быть радость свершений и труда, радость открытий, жизни, детства. Никакого секса, любви тоже минимум.
Главные ценности - верность, дружба и работа.
Фига в кармане приветствуется. Юмор и светлый взгляд на жизнь - тоже.
Ничего криминального, если честно. Хорошая книга, крепко сбитая, ароматная (синоним поганого словечка "атмосферная"), фактурная, живая.
Детство, отрочество, юность, кривые дорожки, хулиганы, первый поцелуй, первая драка, первый стакан водки. Жизнь.
Все хорошо.

Наверное, можно сказать, что это мемуары. Воспоминания автора о своем детстве в одном из белорусских сел. Я, конечно, не мальчишка, и многие мальчишеские забавы прошли мимо меня, да и росла я в другое время. Но, тем не менее, никак нельзя не ощутить всей этой детской радости и беззаботности. Когда над головой синее небо, рядом верные друзья, а вокруг всегда лето и за каждым поворотом ждут приключения.

Но эта книга – нечто большее. Словно сквозь стеклышко от секретика, через драгоценный бинокль заезжего пацаненка видится нам фон всей этой беззаботной мальчишеской жизни. И все реформы, закручивания гаек, новые директивы и великие свершения Страны Советов видят 4 друга не в газетах или в редком по тем временам телевизоре, а на примерах своих родных, близких, односельчан.
И так тепло рассказана эта история, так весело и с юмором, что даже страшное становится чуть менее страшным. А как иначе? Иначе только в петлю.

И вот катится-катится эта жизнь из детства в отрочество, потом в юность, в зрелость, в старость. И меняется жизнь прямо на глазах, к худшему, к лучшему. Каждый пошел своей дорогой, но вот детской ясности, привязанности и дружбы не забыл. Может, только это и поддерживало четырех мальчишек, таких разных, но таких друг другу близких. Помимо того, что автор описывает все это житье-бытье с юмором и некоторой грустью, он также просто пытается рассказать и о своих взглядах на жизнь и мир людей, и о том, как и что на эту нашу жизнь влияет. На удивление мистическая составляющая с Мешком-Божьим помощником никакого диссонанса у меня в сознании не вызвала. А вдруг все и вправду так и есть? Почему бы нет. Может, где-то как-то и существует справедливость, одна на всех и для всех. И из обиженных никого.

Как много детских сказок с малых лет нас учат: «Будь осторожен со своими желаниями!». Да и потом во взрослой жизни психологи про НЛП доказывают, что это работает.
Ну и вот придумал персонаж мантру, и убедил себя и окружающих в том, что эта мантра действует, стоит только записать желание в тетрадке и увенчать той самой мантрой *Господи, сделай так…* и все случается не то по воле Божьей, не то по воле промысла…

Случается все на фоне жизни четверки лучших друзей, которые придумали, что они - мушкетеры. Интересным для меня было то, что эти ребята ровесники моих родителей, и большая часть романа уделена детству героев - вот и можно было окунуться в забавы детей того поколения. А выросли – кто где и кто как стал жить, но каждый по-своему философ:

…жизнь, навроде калейдоскопа: показывает нам красочные узоры, и на первый взгляд все они разные, но для их создания всего-то надо несколько ярких стекляшек из книжных сюжетов…

А сколько ярких стекляшек в сюжете нашей действительности? И кто крутит калейдоскоп и пишет в тетрадке «Господи, сделай так…»?

Воспоминания о детстве в маленьком белорусском городке, переходящие в фантастический роман с элементами воспоминаний. Под самый-самый конец книга превращается в философические рассуждения.

У автора удивительный дар - о самых страшных вещах (оккупация, сталинские репрессии) он пишет смешно. Не понимаю, как ему это удается, но они одновременно и страшные, и смешные.

Поймала себя на том, что не всегда понимаю, где Ним реалистически изображает действительность, а где, так сказать, сатирически преувеличивает. Всего-то ничего прошло со времени правления Хрущева, а вот пожалуйста, я уже сомневаюсь, мог ли на самом деле иметь место такой диалог учительницы и школьника:

- Никита Сергеевич не может каждого балбеса обеспечить велосипедом, - возмутилась Елизавета Лукинична, - он день и ночь трудится, чтобы обеспечить вам счастливую жизнь, - это тебе понятно?
- Лисапед не может, а счастливую жизнь может? - недоверчиво переспросил Тимка. - А если у меня не может быть счастливой жизни без лисапеда, то как же он мне её сделает?
- Он знает как, и это не твоего ума дело. У него для этого есть вся коммунистическая партия и всё советское правительство, и можешь не сомневаться: они знают, что для тебя сделать.
...
- Ты о чём писал Хрущу? - спросил Тимка Мешка, когда нас наконец отпустили.
- Чтобы все люди были умными и я тоже, - смущаясь, признался Мешок.
- Это не к нему, - махнул рукой Тимка. - Он даже лисапеда не может...

В той части, где начинаются уже философические рассуждения, мне не понравилось, как автор на полном серьёзе рассуждает о том, что нужно сделать, дабы наступила уже в мире справедливая и правильная жизнь. А размышления про тюрьму и армию очень верные:

Тюремный мир всеми своими стенами целится сломать тебя и выплюнуть ненужным и навсегда пришибленным охмырком. Ты можешь не сломиться вперед себя в стремлении выгадать и угодить, ты имеешь возможность в табели о рангах того уродливого мира занять место, соответствующее твоим о себе представлениям. Но далее тебе предстоит или саму жизнь поставить в защиту себя и этого, выбранного тобой места, или скатиться вниз, уже надломившись, и далее -- вниз. Где хватит тебе цепкости, хитрости и удачи удержаться -- не знает никто, но это -- путь в одну сторону, в перелом. Все это происходит с тобой всерьез и навсегда. Никакое чудо не может заново поднять и возвысить тебя не то чтобы в глазах товарищей твоих по тюремной судьбе, но -- и в собственных. Можно все перетерпеть в сторонке, в массе "мужиков", никуда не высовываясь с первого самого шага по тем тропинкам (как и сделал Шурка), никуда не встревая, будучи оглядчиво-робким, но не явно трусливым, и тем самым не останавливая на себе ни воспитующий энтузиазм граждан начальников, ни презрительное внимание авторитетных туземцев. Но и это возможно не всюду, а лишь в зонах, которые по начальственной лености не вздумали превращать в "красные" заповедники.

И вот ты выбрался на волю -- надломленный, или переломанный, или, в лучшем случае, точно знающий, каким скользким ужом ты извернулся из перелома. Умудрился спастись терпеливой "овцой"? -- уже неплохо, но главное то, что ты точно сознаешь это свое место в дальнейшей жизни, кем бы ни вздумал прикинуться среди равнодушных к тебе людей. Не так уж важно, как ты далее поползешь (или поскачешь) по своим дням и какими победами в них попробуешь вернуть себе затоптанное в зоне самоуважение. Для самых главных будущих событий на твоем пути ты останешься той же терпеливой "овцой" (и хорошо, что не кем-то похуже). Ни к чему путному ты и не пригоден, кроме как принести собою в окружающую тебя жизнь еще больше бессмысленной овечьей покорности...

В целом, несмотря на некоторую зыбкость в плане жанровом, книга отличная. Там ещё Бродский выплывает в качестве второстепенного персонажа:-)