Мотнул головой и, развернувшись к выходу, бросил: – Что ж, уже поздно. Ложись спать, царевна.
Царевна… ох как же надоело это обезличенное обращение!
– Марья, – вырвалось само собой.
– Что? – он остановился.
– Меня Марьей зовут. Все, – пояснила я. – Только ты царевной, а не по имени.
Белогор обернулся.
Ух, как же это оказывается тяжело смотреть в глаза мужчине, когда в крови пузырьками играет вино, а дыхание еще сбито от поцелуя! И вдвойне тяжело удержать себя от того, чтобы не шагнуть к нему и снова ощутить… почувствовать…
Ну скажи что-нибудь, пенек иномирный! Я же нутром чувствую, что обидела тебя!
И тут Белогор улыбнулся, отчего от пяток к макушке мгновенно прошла горячая волна.
– Не думал, что для тебя это настолько важно