Цитаты из книги «Жизнь после смерти. Возвращенцы»

Хотя с самого начала было ясно, что художник спрятался в болезнь, чтобы оправданно перестать рисовать. Под тем же предлогом, якобы, чтобы не мучить умиранием домашних, он съехал из семьи к старенькой маме, с которой в этой жизни развестись невозможно, и стал жить на инвалидскую пенсию, занимаясь исключительно своим лечением. Рак был, но упорно не метастазировал, значит, где-

Кто дает шанс вернуться? Вы скажете – бог, судьба. А если человек заранее от него отказывается, кто шанс забирает? В том то и дело, что тут все 50 на 50. Половина – божий промысел, половина – наш выбор. Зачем давать тому, кто не берет? Как принудить взять, если человек решил не возвращаться?

Зачем так пахал, жизнью рисковал? Ради чего? Ради кого? Сладко есть и пить? Дурак! Теперь выкарабкаюсь с твоей помощью и обязательно рожу ребенка.

Наблюдая в первые дни реабилитации, как он буквально на глазах структуируется, я живенько представляла его путешествие в мир иной. – Если бы мы могли очень близко смотреть на солнце, свет оказался бы густым прозрачным золотом, – приятно баритонировал он. – И там он совсем не слепит, купает, протекает сквозь теб

Знаешь, я догадалась, от чего я так долго в коме пряталась – от чувств. Но оказалось, пока все не прочувствуешь, в ту сторону не пускают, так и болтаешься между небом и землей.

– Я больше не буду… – старательно выговорила Лера. – Конечно, не будешь. Хватит помирать, живи давай. Зря что ли мы с тобой три часа бьемся всей бригадой, – подхватил врач. – Препираться не буду, – прошептала Валерия. – Это правильно. Это очень даже полезно при твоем инсульте. А сейчас и вовсе лучше помолчать, силенок набраться. Спи, новорожденная.

Нельзя так, детка, душа черствеет, сердце в камень превращается. – Ничего, зато теперь я с вами, кончилось одиночество.

Меня вдруг как дернет, будто пробку из бутылки, очнулся в перевозке. Уже не вижу себя сверху, голова болит сильно. Но не отстанут черти никак – санитары теперь шмонают, часы сняли, деньги забрали – со мной получка была, уже делить начали, да увидали, что моргаю. Они за врачом, на каталку и в реанимацию. А там два ухаря не лучше ворюг из морга, рассуждают надо мной:

Смотрю и вижу, что у человека не так в жизни, назад гляну, видно, когда началось, как он это сделал. И, знаешь, все в один миг, не то, что специально разглядываю да раздумываю, вижу разом. И что дальше сделает со своей жизнью, но главное, как мог бы поступить. Я тебе скажу, это хуже, чем кишки видеть. Люди спрашивают, так настойчиво, что со мной будет, да почему со мной так случилось, что делать теперь. Удивляются, про глупости говорят, мол, как я вижу, а сами уходят и продолжают жить по-старому. Зачем приходили? Иногда прячусь от них, хоть и знаю, нельзя мне.

В конце концов, придавила, словно толщей ледяной свинцовой балтийской воды, болезнью. Желчный пузырь не выдержал тяжести Лениных обид, разочарований, разорвался, случился перитонит, и она умерла.