Есть у меня слабость к романам, где разные временные линии переплетаются самым причудливым образом, а современные герои оказываются втянуты в дела давно минувших дней. Но Мортон читана вся, а детективы с таким сюжетом часто грешат полным отсутствием историчности и больше раздражают, чем доставляют удовольствие. Поэтому мимо этой книжки я пройти не смогла, там уже на обложке обещают, что вот же оно, да еще и Питер, у них же там особая атмосфера...
Поначалу казалось, что ровно то, что хотела, я и получила. Есть линия про молодоженов в революционном Петрограде, есть затурканная властной матерью Ольга и есть медальер Савва - и их судьбы связаны цепью мистических совпадений. И, да, автор, историю знает - ее герои из 1917 не говорят, как современные пользователи соцсетей, антураж исторический вполне правдоподобно выглядит. И язык хорош. И Петербург полноправный герой романа, много тут про него.
Но портит все, видимо, очень личный для автора вопрос. И это религия. Положительный Савва настолько религиозен, что в главе про его любовные похождения не мало места уделено критике романа "Мастер и Маргарита" . Собственно, героиня которая этот роман любила, поплатилась за свои увлечения самым жутким образом, а Савва еще и счел, что это вполне справедливо, вот так искупить свои грехи.
С Тамарой случилось худшее из возможного: она одержима была «Мастером и Маргаритой» – еще с Академии художеств, когда про́клятая книга как раз начала расходиться стотысячными тиражами. Савва и в молодости – правда, был он человеком созревшим и настрадавшимся довольно рано – интуитивно считал этот роман гениальной гнусностью, который нанес бы, как ни странно, меньше вреда, будь опубликован сразу по написании и прочтен теми людьми, для которых – и с которых! – писался. Людьми, прекрасно помнившими каноническое Евангелие, – ведь большинство из них еще приготовишками учило до революции Закон Божий. Подмену бы могли, мягко говоря, не одобрить. Образ «хорошего Сатаны» поняли бы интуитивно правильно – как прелестника, переворачивающего все вверх ногами, а доверившихся ему страсти ради смертных гордецов – заслуженно ввергающего в ад. И Маргаритой бы никто особенно не восхитился – любовь мужчины и женщины не успела тогда до конца извратиться и низвергнуться с небес. Тогда же – и туда же! – книга и сгинула бы вслед за главными героями. Но весь ужас, по дьявольскому без кавычек плану, заключался в том, что доступна-то она стала интеллигентным, а следовательно, падким на «альтернативные мнения» читателям после десятилетий безбожной власти, когда мало кто мог подержать в руках настоящее Евангелие… И вот этим дремучим, полностью невежественным в религиозном отношении людям попал в руки еще недавно запрещенный – а значит, априори заслуживающий доверия! – текст. Счастливые читатели упоенно изучали Евангелие «от Булгакова» и нравственные ориентиры брали из его же книги…
Ну, и не раз виденная мною у русских авторов, особенно женщин, особенность подпортила удовольствие. Герои-аристократы тут все такие духовно-богатые, возвышенные, с нездешней красотой, а вот пролетариат сплошь похотливые, грубые, мерзкие скоты, что очень бросается в глаза в исторической части романа.
Итог: качественная литература, но мне пассажи про Булгакова и прочий фанатизм как-то не по вкусу.