Посвящается Тане

Шедеврально!

Татьяна Анатольевна Тарасова, советский и российский тренер по фигурному катанию, мастер спорта СССР международного класса, заслуженный тренер СССР

Если тебе повезло в молодости жить в Париже, то, где бы ты ни очутился потом, он остается с тобой, потому что Париж – это переходящий праздник.

Э. Хемингуэй. Праздник, который всегда с тобой

Серия «Чаепитие с книгой»

© Литтера Н., текст, иллюстрации, фотографии, 2025

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2025

Глава 1
Держи позицию!

– Вася, держи позицию! Ты теряешь ее, а должна чувствовать!

– Да все я чувствую!

Василиса резко остановилась и выдернула свою ладонь из ладони партнера.

– Нет, не чувствуешь, – настаивала Женя. – Давай еще раз.

– Не буду! Вы придираетесь.

Женя подняла глаза к небу, но неба не увидела и наткнулась на потолок. В другое время она сказала бы все, что думает, но сейчас спортсмены на взводе, и резкое одергивающее слово только ухудшит положение.

Олимпийский сезон всегда особенный. На кону – награда высшей пробы. В мире спорта нет ничего выше золотой олимпийской медали. Малейшая ошибка, малейший недочет – и перечеркнуты годы тяжелейших тренировок и борьбы.

Пара Василиса Булгарина – Петр Круглов, победители недавнего финала Гран-при, олимпийская надежда страны, едут на чемпионат Европы, который начнется через неделю, в статусе танцевальной пары номер два. А все потому, что на отборочном чемпионате России в конце декабря оба упали с твизлов^[1] во время исполнения ритм-танца. Прямо синхронно свалились на лед и пропустили исполнение следующего элемента. Расслабились, решили, что домашний чемпионат после международного турнира не так уж и серьезен. Судьи баллы, конечно, натянули, но по самооценке это ударило сильно. Женя же считала произошедшее удачей. Очень хорошо, что это случилось дома. Лучше здесь, чем там, куда им предстоит полететь. И есть время настроиться, поработать над собой.

Но настроиться не получалось. Нервы, нервы… все воспринимается обостренно. Из любого слова может вспыхнуть спор.

К тому же Женя в тренерском штабе – чужак, человек, пришедший на время. А Елена Осинова – тренер, с которым ребята занимались вот уже десять лет. Именно с ней они выиграли золото чемпионата мира среди юниоров, потом стали чемпионами Европы, а в прошлом году и мира. Теперь от них все ждали золота Олимпиады. А они взяли и свалились на России, и сейчас им что-то высказывает человек, который вообще занимается с детьми и прописался в тренерском штабе Елены Осиновой временно.

А все потому, что, когда был объявлен ритм-танец на олимпийский сезон – танго, Осинова, будучи мудрым и дальновидным человеком, начала искать постановщика. Постановка олимпийских программ – это выстрел снайпера. Либо попал, либо нет, второй попытки не будет. Программы, обе – должны выстрелить. Тут не до собственного эго, тут надо привлекать к работе лучших специалистов. И если твои ребята окажутся на пьедестале, имя тренера пойдет второй строчкой, сразу за именами призеров.

О помощи Елена Станиславовна Осинова попросила Льва Циммермана. Он был не просто создатель и продюсер самого известного ледового шоу в стране. Сам в прошлом спортсмен, Циммерман был гениальным постановщиком. А дальше началась работа. Были привлечены чемпионы мира по аргентинскому танго на паркете. С ними ребята изучали основные шаги и па этого танца, было переслушано несметное количество музыки, пробовалось танго страстное и танго страстно-холодное, танго медленное и танго быстрое. Но танец не звучал. Вроде все хорошо, все идеально, но… В итоге однажды вечером Циммерман позвонил Жене и пригласил ее на тренировку.

– Ты серьезно? – спросила Женя.

К тому времени они уже давно были с Львом Ярославовичем на «ты».

– Более чем. Так, как танцевала танго ты, до сих пор никто не может. Приходи, посмотри на ребят.

Она пришла, посмотрела и осталась. Пришлось перекроить план тренировок с детьми, что-то перебросить на второго тренера, но подготовка к Олимпиаде есть подготовка к Олимпиаде.

И Женя полностью окунулась в работу. Они поменяли музыку, остановившись на Асторе Пьяццолле, и решили попробовать танго щемяще-нежное.

– Ярко-страстного и без нас будет завались. Чем мы станем отличаться от других? – спросила она. – А мы должны отличаться, и нас должны запомнить.

Женя ходила вместе с ребятами в зал, где они брали уроки танго на паркете, потом стояла у бортика катка и в основном молчала. Смотрела. У пары был свой тренер. С Циммерманом она спорила только после окончания тренировки, обсуждая танец, ища единственно правильный вариант, который поставит их танго на голову выше других.

Женя настаивала, чтобы в программу были включены характерные шаги именно аргентинского танго – ганчо и энганчо, – когда ноги партнеров переплетаются и словно вырисовывают кружево. Это очень красиво и эффектно. Это станет «фишкой» танца. Но если на паркете такое делать просто сложно, то на катке еще и опасно, потому что партнеры несутся по льду на большой скорости в близкой позиции, а на ногах у них коньки и поранить лезвиями друг друга очень просто. Чтобы исполнить подобное, надо быть виртуозом.

Елена Осинова и Лев Циммерман согласились рискнуть и перенести этот элемент танго паркетного на танго ледовое. Ребята тренировались в танцевальном зале часами, стараясь копировать мастеров-бальников.

– Это невозможно, – стонала Василиса.

Но Женя знала, что возможно. Когда-то, в своем спортивном прошлом, она такое делала. Никто не делал, а они с партнером исполняли. Она даже позвонила ему после одной из тренировок, попросила приехать, тряхнуть стариной, он согласился.

– И коньки не забудь! – на всякий случай добавила Женя.

Увидеться друг с другом после долгого перерыва было… Женя даже не могла подобрать точного слова. Однажды Арсений ее бросил, нашел другую партнершу и продолжил кататься с ней. Женя же, восстановившись после травмы, не смогла найти нового партнера и ушла из большого спорта. С новой девочкой Сеня завоевал несколько медалей на международных соревнованиях, но достичь тех вершин, которые он взял с Женей, не сумел. Как-то, видимо, не в лучший день своей жизни, Сеня позвонил Жене и заплетающимся от выпитого спиртного языком признался, что оставить ее было самой большой ошибкой в его жизни.

– Я был полным идиотом, – признавался он в трубку.

Но это признание слишком запоздало.

И вот теперь они встретились. На льду. На коньках. Он – зарабатывающий деньги участием в ледовых шоу, и она – детский тренер по фигурному катанию.

– Я заинтригован, – сказал Сеня, снимая чехлы с лезвий и ступая на лед.

– Это хорошо. Главное, чтобы не сбежал. Покатайся пока, разомнись.

– Чего ты хочешь?

– Воскресить наши ганчо и энганчо.

– Чего?

– Слабо?

– Да как-то… Тебе зачем?

– Надо.

Конечно, сразу у них ничего не получилось. Оба были хоть и в хорошей форме, но далеко не в той, которая требуется для действующих спортсменов. Да и возраст. Его никуда не денешь. Тем не менее шаги они восстановили. А потом вместе выучили и весь танец.

– Офигеть! – выдохнул Арсений после третьей тренировки. – Женька, ты монстр. Как я мог тебя тогда променять на другую?

– Еще поплачь. Ну что, достаточно или еще разочек?

Сеня смотрел на нее с такой тоской, что Женя поняла все без слов. Просто включила музыку. Это было возвращение в их прошлое, в их юность, в ту часть жизни, которая больше не повторится. Она давно его простила и отпустила ситуацию. Сломанная карьера уже много лет как перестала быть жизненной катастрофой. Женя выбралась из своей личной драмы и перестала сожалеть о невыигранной олимпийской медали. Ей очень помог в этом Дан, который всегда был рядом. И Женя приняла реальность, не сожалела ни о чем.

Она позвонила Сене, чтобы восстановить те самые кружевные шаги и помочь ребятам. Сделать им программу красивую, сбалансированную и удобную.

Но сейчас вместе с танцем на льду воскрешались не только шаги. Что-то забытое вдруг запульсировало внутри, стало развиваться, наполняться живительной силой, захватывать, затапливать и поглощать. Они оба изменились. Они очень давно не виделись. Но они знали друг друга от и до, чувствовали каждый жест, считывали каждый мимолетный взгляд. В танце они всегда были единым целым. Идеальное совпадение. Над пустым катком звучала музыка, и они четко и технично исполняли то танго, которое Циммерман вместе с Женей придумали для пары Елены Осиновой. Включая ганчо и энганчо. В очень близкой позиции. И закончив его откровенным взглядом глаза в глаза.

История скрытой страсти, нежности и боли длиною почти в три минуты.

– И что это было? – спросил Сеня, когда музыка смолкла. Его тоже, видимо, накрыло прошлым.

– Вот и я хотел бы это узнать, – раздался голос с трибуны.

Женя обернулась и увидела мужа. Дан сидел в третьем ряду и пристально смотрел на Женю. Она сегодня без машины, они договорились с утра, что муж после вечерней тренировки ее заберет.

– Тестируем танго, – ответила Женя и убрала со своей талии руку Сени.

Даже с такого расстояния она ощутила холод во взгляде мужа. Женя успела забыть, что у Дана может быть такой взгляд. В последний раз он смотрел на нее так очень давно, еще до свадьбы, когда у них был сложный период в отношениях. И вот сейчас… Надо срочно исправлять ситуацию.

– Знакомьтесь, – она постаралась придать голосу беззаботность, – мой муж Даниил, а это…

– Я знаю, кто это, – Дан резко поднялся на ноги, – Женя, жду тебя в машине.

И они с Сеней молча наблюдали за тем, как Дан покидает каток.

– Я, наверное, пойду, – тихо сказал Сеня. – Все же танго танец для двоих, а не для троих. И я по ходу в этой комбинации лишний.

– Что? – она непонимающе посмотрела на своего партнера.

Он в ответ грустно улыбнулся.

– Думаю, с тренировками мы закончили. Танец ты прошла, да и я через день улетаю в Екатеринбург на гастроли.

– О, хорошо выступить. И да, с танцем мы закончили, все прекрасно. Там в одном месте надо будет подправить, все же выход из поддержки неудобный, а в остальном прекрасно. Спасибо за помощь!

Сеня махнул на прощанье рукой и двинул к мужской раздевалке. Женя направилась к тренерской, где находились ее вещи.

– Ты был не очень-то вежлив, – сказала она Дану через двадцать минут, сев в машину.

– А должен был? – поинтересовался он и не потянулся, чтобы ее поцеловать.

– Вообще-то правила хорошего тона никто не отменял.

– Я, конечно, понимающий, но не настолько, – ответил Дан. И снова этот холод в глазах и голосе.

Машина тронулась с места, они поехали домой. В салоне было тихо, радио молчало, телефон не звонил, и только мерный ход включенных поворотников разбавлял тишину.

– Что не так? – не выдержала Женя. Она терпеть не могла ссориться с мужем.

С Даном в принципе поссориться было сложно, он шуткой легко гасил ее темперамент и умел без потерь выходить из любой взрывоопасной ситуации.

И если все же ссорился, значит, был задет по-настоящему. Но даже в этих случаях Женя не чувствовала его холод. Обиду, да. Но не отстраненность.

– А что так? – задал он встречный вопрос.

– Я не понимаю.

– Я видел танец.

– И-и-и?..

– Было полное ощущение, что вы занимались любовью.

– Это хорошо, – заявила Женя, откидываясь на спинку сиденья.

– Правда? – в голосе мужа послышались язвительные нотки. Он внимательно смотрел на дорогу и даже не повернулся, как обычно делал, разговаривая с ней.

– Конечно. Значит, танец поставлен правильно, если вызывает в зрителе такие эмоции. – Женя прикрыла глаза, она очень устала за день. – Можно сказать, танго сегодня было протестировано на стороннем наблюдателе.

– Я видел, как он на тебя смотрит.

– Как? – с трудом удалось подавить зевок.

– Он тебя раздевал, – припечатал муж.

– Это всего лишь танец.

– Черта с два это всего лишь танец! – Дан повысил голос и резко затормозил на светофоре.

Женя открыла глаза и с удивлением посмотрела на мужа. Он ревновал. Он действительно ревновал. И нашел к кому. К Сене! Который остался далеко в прошлом и к которому Женя давным-давно ничего не испытывала. Даже обиды, не то что любви.

А Дан… Как он умудрился? Женя отвернулась к окну, чтобы муж не заметил ее глупую широкую улыбку. Их дочери уже двенадцать лет, а он вздумал ревновать к побитому жизнью Сене.

Сначала ей было смешно, но потом, через день, когда отстраненность и сдержанность Дана не прошли, и он даже не реагировал на ее попытки соблазнения, Женя поняла, что муж действительно переживает. Сильно и глубоко. Это было очень нелепо и глупо, но тем не менее это было.

И Женя решилась на разговор. Дочь закрылась в своей комнате, готовила работу на конкурс акварелей. Соня не пошла по материнским стопам, она не собиралась связывать свою жизнь со спортом. Три раза в неделю дочь ходила заниматься теннисом, но настоящей ее страстью было рисование. Уже сейчас Соня заявила всем, что будет художником. Женя считала, что до окончания школы многое может измениться, а пока пусть занимается. Во всяком случае, дочка занята делом, а не шатается по дворам и не водит дружбу с непонятными личностями, пока родители на работе.

А уж конкурс акварелей… Наверное, это сопоставимо с районным турниром по фигурному катанию. Ничего не может быть важнее. Женя помнила это из своего детства. Как и собственное желание победить, взять медаль.

Заглянув в комнату к дочери, увидев ее полностью поглощенной процессом и с наушниками на голове, Женя прикрыла дверь и отправилась на кухню. Дан сидел за столом и что-то читал в телефоне. Судя по выражению его лица, это что-то было связано с работой.

– Послушай, – Женя села напротив. – Это всего лишь танец. – Муж не отложил телефон в сторону, продолжал все так же смотреть на экран, но Женя знала, что он ее внимательно слушает. – Пойми, мне надо было самой откатать это танго, чтобы понять, насколько оно удобно. Это очень важно, чтобы танец был удобен для исполнения.

– Ну и катала бы с Циммерманом, – Дан продолжал изучать телефон. – Помнится, ты говорила, что он был потрясающий катальщик.

– Был. Ключевое слово здесь «был». У Циммермана возраст, он уже не выдерживает подобную скорость. Я сама чуть не сдохла в конце.

– Было незаметно, – и снова эта язвительность в голосе.

Но телефон он все-таки отложил.

Женя вздохнула и протянула руку. Накрыла своей ладонью его ладонь.

– Это глупо, понимаешь? Очень глупо не доверять мне, – сказала она. – Ты, как никто другой, знаешь, что такое для меня эта возможность стать помощником в постановке олимпийского танца. Это… это снова быть в большом спорте.

– Я знаю.

– Сеня мне очень помог. Мы поменяем выход с поддержки и чуть усложним дорожку шагов. Я попробовала это с ним. У нас получилось и легло на музыку. Завтра я предложу изменения Циммерману. Посмотрим, как получится у ребят. На этом все. Все, понимаешь? Сеня улетел в Екатеринбург. У него шоу, своя жизнь. И твои переживания абсолютно беспочвенны.

– Я видел, как он на тебя смотрел, – тихо сказал Дан, вынимая свою ладонь из-под ее и переплетая их пальцы.

– Ая не видела. И ты глупец. Ревновать просто нелепо.

– Ты так думаешь? А кто устроил мне скандал несколько месяцев назад после того, как я подвез до больницы аспирантку, у которой маму увезли на скорой?

– Это другое! – тут же возмутилась Женя. – У этой твоей аспирантки взгляд хищницы. Скажи спасибо, что остался жив.

И Дан улыбнулся. Своей теплой и одновременно лукавой улыбкой, которой он улыбался только ей.

Танго они доводили до ума всем тренерским штабом вплоть до октября. Уже остались позади контрольные прокаты, а работа не прекращалась. Когда Циммерман принял Женины правки, танец зазвучал в полную мощь. На фоне ритм-танца произвольная программа готовилась относительно легко. Все единогласно сошлись во мнении, что ставить надо под музыку отечественную и известную, но при этом не совсем заезженную. В итоге остановились на «Ромео и Джульетте», только не Прокофьева, а Чайковского. Там тоже хватает яркого драматизма и есть совершенно потрясающая лирическая линия. Циммерман ставил с упоением, фонтанировал идеями, но при этом внимательно слушал мнение и предложения Жени. Произвольная сложилась довольно быстро. Не то что танго. И когда обе соревновательные олимпийские программы были готовы, все выдохнули с облегчением. Теперь их только накатывать, доводить до автоматизма, показывать на этапах Гран-при, прибавляя с каждым стартом, чтобы к Олимпиаде выйти на пике формы.

И все вроде шло по плану. Однако жизнь внесла свои коррективы. Падение с твизлов на домашнем чемпионате, и как итог – серебро вместо золота. Плюс сразу после Нового года слег с воспалением легких Циммерман, врачи не торопились его выписывать. А на носу Европа. И Женя заняла место Льва Циммермана у бортика, позволяя себе то, чего не позволяла раньше, а именно – давать указания как полноправный тренер.

– Держи позицию, – постоянно говорила она Василисе. – Следи за корпусом.

Но Вася в ответ лишь огрызалась. Чем ближе чемпионат, тем напряженнее становилась обстановка в группе. Нервы сдавали у всех. И если Петя еще как-то старался сохранять спокойствие, то его партнерша почти каждый день устраивала истерики. И повод всегда находился.