© Наталья Комлева, 2022

ISBN 978-5-4490-8511-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Иной раз правда ярче любого вымысла. А иной раз правдой и поиграть не грех, если такая игра факты не разрушает, а добавляет им красок.

Автор берёт реальные факты истории и географии Урала и нанизывает на них, как на прочную суровую нить, сверкающие бусины фантазии. И оказывается, что большой и сложный город в своей основе прост, а городок малый, в текучих буднях незаметный поражает богатством судьбы – и это помимо всяких фантазий. А с выдумкой – так и вовсе загляденье.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЗАКОН ДЛЯ ЗВЕРЯ
И ЗВЕРУШКИ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Написанное в этой повести – вымысел. Но этот вымысел опирается на реальные факты истории.

В Невьянском заводе времён первых Демидовых действительно было множество подземных ходов, которые служили не просто тайными коммуникациями. В перекрестьях подземных ходов, пронизавших практически весь Невьянский завод, помещались раскольничий монастырь, школа и библиотека. Тайный ход шёл и под Невьянским прудом и, возможно, дом, с которым он соединялся на противоположном берегу пруда, был также молельней раскольников. Раскольники в те времена жестоко преследовались, потому их религиозная жизнь часто протекала в скрытых формах, в том числе и под землёй. Окрестности завода были довольно густо заселены скитниками – старообрядцами, искавшими «спасения души» в небольших молитвенных поселениях – скитах. Часто скиты были подземными. Длинный, более чем двадцатикилометровый подземный ход соединял Невьянск с Весёлыми горами. Горы так именуются потому, что во времена первых Демидовых там обитали так называемые «весёлые люди», то есть разбойники во главе с лихим атаманом Александром Кушкиным, постоянно и практически безнаказанно грабившим людей, проходивших и проезжавших в районе Весёлых гор. Утверждали, что Алексашка уходит от погони, которую время от времени за ним снаряжали, с помощью исключительно быстрого коня. В тех же Весёлых горах жили несколько «святых старцев». Один из них, по имени Павел, считался знатоком мест расположения всего уральского золота и, согласно легенде, погиб под пытками, причинёнными ему людьми, желавшими узнать эту тайну.

Историческими лицами, помимо Демидовых, являются их верные помощники родные братья Гаврила, Терентий и Никифор Митрофановы. Старший из Митрофановых, Гаврила Семёнович, особо доверенное лицо Никиты Демидова, имел прозвание Украинцев. Младший, Никифор Семёнович, плотно занимался алтайскими предприятиями Демидовых, но в полной мере это осуществилось позже времени, описанного в повести. Демидовы получили от властей разрешение на разработку серебряных рудников на Алтае. Оттуда же, с Алтая, им привозили во множестве так называемое «могильное золото» – золотые вещи, найденные в захоронениях внутри древних курганов.

Персонаж повести Андрей Беэр также реально существовал и на самом деле был близким приятелем Акинфия Демидова. Акинфий Демидов в описываемое время был женат вторым браком, но жену на Урал не перевёз, она оставалась в Туле. Масонство Акинфия вымышлено.

Один из потомков первых Демидовых, живший в 19 веке, был женат на Авроре Шернваль. Мать Авроры вторым браком была замужем за бароном фон Валленом, и Аврора с сестрой в детстве воспитывались им. Аврора имела странное свойство: она пережила всех своих мужей и детей. После смерти второго мужа Аврора получила славу роковой женщины. Неприязнь Павла Демидова к металлу – реальный факт.

Свойственник Демидовых по браку Александр Строганов на самом деле приглашал в Россию знаменитого авантюриста графа Калиостро, и тот отозвался на приглашение.

Эпизод с рабочим, нашедшим золотой самородок, а также то, что изодранный отчёт о ревизии демидовского Невьянского завода нашли в старинной печи при ремонте помещений Берг-коллегии, описаны в научной литературе.

Наконец, то, что громоотвод на Невьянской башне чистился в 1971 г., и что годом раньше при реконструкции шпиля на Адмиралтействе в Ленинграде нашли бумагу с ругательствами в адрес начальника строительства морского ведомства – также факты истории.

Упоминающиеся в повести географические объекты и расстояния между ними соответствуют реальным.

Было бы ошибкой воспринимать данную повесть как реконструкцию исторических реалий в художественной форме. Это, напротив того, именно фантазия, игра, вымысел, основанный на реальных исторических фактах и совпадениях.

Глава 1. Как сказка стала былью

Мело, мело по всей земле, во все пределы… Да, всё-таки еще не отмерла эта функция мозга бывшего интеллигентного человека – вспоминать классику. Метель действительно жуткая, как у Пушкина в «Капитанской дочке» в начале – небо сливается с землей. В такую метель хорошо дома у печки сидеть. Пришвин говорил где-то, что зима самое лучшее время года, если есть тепло и хорошая лампа. Вот именно. Где их взять-то? Дом, лампа – всё чёрт-те где теперь – осколки разбитого вдребезги, как говорил еще какой-то классик. Хорошо, какие-то разини дверь подвала на замок не заперли: греться можно, пока не спохватились и не выперли. Как легко потерять и как невозможно восстановить всё то, что кажется само собой разумеющимся: уют, еду, нормальное общение… Где ты, родной когда-то университет, кафедра, преподавание, экспедиции за народным фольклором? Теперь собирай фольклор в подворотнях – по старой привычке да пока еще личность не распалась.

Сегодня Сеня Жареный забавную байку рассказал – да и получилось всё прямо по рассказанному, хоть печатай. Легенды бомжей большого города…

Среди бомжей тоже есть иерархия: в самом низу – бутылочники, потом картонщики – собирают бумагу и картонные коробки, а за ними металлисты – элита, живут с металлического лома. Мы вот – бутылочники, выше пока не прыгнули. Но ничуть не печалимся, потому что ни у кого, кроме нас, нет Мифа… Вот Жареный сегодня его нам, новичкам, и поведал.

Якобы самое важное для бомжа занятие – сбор бутылок, и не потому, что деньги, – какие там деньги за стеклотару, – а потому, что есть среди всех бутылок такая Особая Бутылочка. Все бомжи именно ее ищут – ну, кто понимает, конечно, и кто про эту Особую Бутылочку знает. А знают многие, потому и собирается стеклотара в городе Екатеринбурге чисто и со старанием.

Бутылочка эта впрямь не простая – всю жизнь человеку изменить может. С виду – как другие бутылки, может, даже грязная или надколотая, а может, и только что оставленная, чистая. Главное, как она тебя встретит. Не ты ее, а она тебя, понимаешь? Не понимаешь? Ну вот смотри, идешь ты, к примеру, по Ленина или по Малышева, а может, и на Мельковскую или Техническую какую-нибудь тебя занесло – неважно. Идешь ты, бредешь себе, по сторонам со старанием смотришь, в мусорные урны заглядываешь – охотишься, стало быть. И вдруг как толкает тебя: глядь, а она лежит, понимаешь, непременно лежит, а не стоит – и горлышком на тебя смотрит. И тихонько так поворачивается – от ветра будто. Но не ветер это, ребята, нет, не он. Это Фортуна ее поворачивает к тебе – или там Рок какой-нибудь, не знаю. Погодите ржать-то, пользуйтесь, пока я хмельной и добрый – бывший интеллигент всё-таки, как вон Толик Доцент. Толян, слышь? Вот она повернулась к тебе и как поцеловала тебя вроде: горлышко сузилось и опять округлилось. Да, не бывает. Но у Маньки Обсевка было, мне ее напарница рассказывала. Да разве бы без того Манька в люди выбилась – из вокзальной в благородную б…, которая у почтамта работает? Ну вот…

Да, ржали мы, ржали, матерились весело и необидно на Жареного – а ведь случилось. Сегодня же и произошло.

Шел я, как Жареный и повествовал, по Технической – глядь, она! Лежит, и ветром ее ко мне повернуло. Тут то ли снежинка в глаз влетела, то ли слеза от ветра навернулась: горлышко-то сузилось на миг и разгладилось, круглое опять. Я стою и думаю: а ведь не сказал Жареный, что с ней делать-то надо. Брать ли ее, не брать ли? Пока думал, ветер дунул посильней, да и укатилась бутылочка по магазинной ступеньке вниз – бац! Была бутылочка – стали осколочки. Плюнул я да пошел. Фольклор он и есть фольклор.

В подвал просунулась коротко стриженная голова на крепкой шее, и человек, не прекращая жевать резинку, громко произнес:

– Готово! Попался, который кусался. Ну, выходи, что ли – бабло получишь. Не боись, больно не будет.

И угрожающе:

– Чо завис? Помочь?

Бомж осторожно вышел. Перед дверью стоял БМВ, сияя в свете недалекого фонаря. Стекла были тонированные. Стекло на миг приоткрылось, только чтобы пропустить короткое:

– Грузите!

Мгновенно бомж был окутан полиэтиленовой пленкой, развернут горизонтально и затолкан в просторный багажник. Мужик и охнуть не успел, как на него медведь насел, как писал дедушка Крылов.

По зимней дороге мчали не то чтобы тряско, но и нежности особой не ощущалось. Постепенно кости стали ныть, лежать было неудобно.

Наконец остановка, шаги, голоса. Багажник открылся, молча и споро произошла выгрузка, занос по ступеням, переноска и окончательная вертикальная установка и распаковка груза в помещении.

Бомж молча озирался. Видно, говорить с ним не собирались, во всяком случае, пока. Ловко содрали одежду, некто молчаливый бегло произвел врачебный осмотр, кивнул головой. Водные процедуры, бритье, стрижка, маникюр, переодевание – всё молча. Ни бомж не спрашивал, ни ему не объясняли.

Повели. Вошли в просторный кабинет, где не за столом, как хозяин, а в кресле в свободной позе сидел красивый молодой мужик в дорогой одежде. Жестом велел оставить наедине.

– Ну что… Тебе без разницы, кто, да что, да зачем. Пытать будут – больше искренности в отказе в информации. Шучу. Жить будешь здесь в усадьбе во флигеле, у тебя будут горничная, кухарка, камердинер. Охрана, само собой, так что гулять без разрешения не будешь – и я бы тебе вообще этого не советовал пока. К бабам не приставать – расстрел без предупреждения, и это уже не шутки. Если сильно надо, обратись к охране – приведут. Хотя не думаю, что тебе дополнительно понадобится. Задача твоя – привыкать к цивилизации. Но недолго, времени на раскачку нет. Да ты, кажется, и не успел сильно отвыкнуть. По моим сведениям, бомжуешь относительно недавно, облик человеческий потерять не успел. Да-да-да, у нас своя служба информации, биографию твою в общих чертах знаем, а детали нам не нужны. Я начальник службы безопасности, Сергей Анатольевич. Но куратором твоим буду не я, познакомишься позже. Имена остальных тебе знать необязательно, но не возбраняется. Вот так. Выполняй вводную: отсыпайся, отъедайся, отмывайся. Немного кое-чему поучиться придется, но тебе это нетрудно: ты ведь, кажется, бывший слуга науки? Затем тебе поставят другую вводную. По ее выполнении – оставим жизнь. Это и будет твоя зарплата. Повышение платы предусмотрено при качественном исполнении заказа.

Пауза. Внимательный взгляд. Затем начальник охраны встал и, не прощаясь, вышел.

Бомжа отвели во флигель в углу обширного двора. Флигель был двухэтажный. Внизу – служебные помещения, вверху – жилые комнаты: спальня, гостиная, столовая. Из окон видны были просторные поля да кромка зимнего леса.

Ну что же, вводная необременительная. Пока.

Куратора звали Павлом. Он пришел с утра, за завтраком познакомил с плотным расписанием дня. Бомжа называл по имени-отчеству, Анатолием Николаевичем. Тому на сегодня предписывалось заняться в нижнем этаже легким бодибилдингом (предупредил, что постепенно интенсивность будет нарастать), затем душ, массаж. После спортивных занятий – умственная работа: занятия английским языком. Тут курс интенсивный, так называемое погружение. Задача – свободно говорить через месяц. Трудно, но ведь и приз хороший – жизнь. Говорилось всё серьезно, без иронии и подковырок. Собственно, Анатолий Николаевич, Вы ведь учили английский? Ну, чудненько, чудненько. Даже спецанглийская школа? И в институте еще? Совсем замечательно, так-так. После английского обед, после обеда – уроки танцев и этикета. На ночь, до ужина – немного истории. Разной. И современной тоже. Ну, и ночью тоже иногда вас будут обучать. Догадываетесь, чему? Кто будет учить? Ну, Анатолий Николаевич, зачем же лишние вопросы. Специалисты, поверьте. А остальное – лишняя для Вас информация. Вот и умница, что других вопросов нет. Что надо и когда надо – Вам скажут. Ну, если допили-доели – в путь.

К концу месяца на Анатолия из зеркала смотрел подтянутый стройный блондин с упругим телом, с грустным, но спокойным взглядом. Гладкая кожа, безупречная стрижка, хороший маникюр, классический стиль в одежде, подчеркивающий мужественность.

Интересно, к чему направлена такая предпродажная подготовка?

Варианты приходили на ум разные.

Такой, например: вариант мистера Икс. Некто богатый и влиятельный влюблен в жестокую красавицу, которая предпочла незначительного, по меркам Богача, соперника. Богач находит самый что ни на есть отброс общества, делает его калифом на час, тот влюбляет в себя Красавицу (для того и ночные экзерсисы) – а затем следует эффектное разоблачение, жуткое унижение неразборчивой красотки, страсти-мордасти. Молодка, видать, не из простых, требуется и лоск в обхождении, и знание языка.

С другой стороны, зачем английский в совершенстве? Нешто она аглицкая леди или, может, миллионерша американская? Так ведь оксфордский английский проходим – не для американцев с их просторечным бульканьем и фырканьем.

Может, вариант номер два: забросят, как Джеймса Бонда, в заграничное государство и велят выведать банковские секреты соперника, только уже делового?

Скорее всего, будет вариант номер три – совмещенный: разведать нечто за границей с помощью обольщения: «Мистер Бонд. Икс Бонд».

И кто он, хозяин неведомый?

Тут вспомнились литературные упражнения юности, когда для удовольствия пописывал безделушки – багатели, если по-иностранному. Был там такой багатель – про чёрта. А багатели эти писались отчасти для забавы не только своей собственной, но и приятеля по фамилии Михалёв.

Такой был багатель.

Послали раз Михалёва к чёрту.

Пошел он, а по дороге думает: интересно, какой такой чёрт из себя?

Наверное, серьезный, деловой мужик, в костюме-тройке и при галстуке в кресле сидит и перед ним – пять телефонов и все разные И секретарша чик-чик каблучками – чай носит, а он не пьет, говорит, какой чай – дела государственной важности, отлагательства не терпят! И в передовой статье в газетке фломастером чирк-чирк!

Или он на старичка больше похож? Давно уж, давно люди с ним дружбу водят, замучили, поди, совсем, выжали: старенький, седенький, из носика течет, глазки мокрые, шарфик кой-какой на шейке намотан… И но-шпу с валидолом попеременно мусолит.

Нет, думает умница Михалёв. Чёрт, как и положено по незыблемым законам диалектики, конечно, совсем другое обличье имеет, неожиданное. Какого и представить нельзя.

Так и оказалось.

Багатели багателями, а действительно интересно, кто именно и какую работу предложит за такую своеобразную плату. Впрочем, всё в своё время разъяснится.

И время наступило.