Делай, что можешь. С тем, что имеешь. Там, где ты есть»

От автора

Писатель подсматривает за жизненными ситуациями людей и результаты наблюдений выкладывает на свои белые листы. Так, в переплетении с художественным вымыслом и философскими размышлениями, складываются страницы.

В моём произведении каждая глава имеет эпиграф – это я подглядела у А. С. Пушкина в его прозе.

В этой книге описывается путь самоотверженной Инги, твёрдо идущей по жизни, преодолевая преграды. На её пути встречаются и сильные личности, и трагические ситуации. Жизненные принципы Инги помогают ей вымостить свою дорогу и пройти свой путь. На страницах книги разворачиваются не поддающиеся человеческому представлению преодоления.

Неужели такое может быть? – Может!

Делай, что можешь.

С тем, что имеешь.

Там, где ты есть.

Теодор Рузвельт

Глава 1

…да на кой нужна такая жизнь, лучше конец, чем унижения без конца…

Инга стояла на мосту, и ей казалось, что в этот момент она в другом мире, на других параллелях… Ещё вчера она лежала в своей комнате и её взгляд бежал – по затёртым обоям, старым занавескам, по серой убогости… Она сама пришла в эту жизнь. Из родного дома уехала, когда ей исполнилось пятнадцать лет. Сшила себе рюкзак, потому что чемоданов в доме не было, и собралась в путь-дорожку. Со швейной машинкой она познакомилась ещё в три года, прошив себе указательный палец. К пяти годам она победила свою строптивую проказницу, а уж потом её умелица исполняла всё, что пожелает хозяйка. А хозяйка пожелала сшить себе рюкзак из плотной синей ткани, которую нашла у себя дома. Получился знатный рюкзачок с карманчиками и ремешками. Из остатка ткани начинающий пятнадцатилетний модельер сшила себе штаны-«трубы». К новым попсовым штанцам ей захотелось новый верх, и, найдя бабушкину старую кофту красного цвета, она сшила себе рубашку, а из отрезков смастерила яркую красную аппликацию на рюкзаке. Аппликация выражала огромные глаза, с удивлением разглядывающие Мир, и смеющийся бесстрашный красный рот. Смайлик на рюкзаке вызывал удивление. А дизайн комплекта – восхищение.

С этим багажом и тремя тысячами в кармане Инга села в поезд и отправилась в небольшой сибирский городок, поступать в училище на отделение «Кройки и моделирования одежды». Благодаря внутреннему настрою она была готова пройти «…и огонь и воду…» Она поступила. Училась хорошо, жила в общежитии. В группе Ингу любили и уважали. Она рисовала стенгазеты, танцевала, пела, писала сценарии для капустников. В общем – и писарь, и чтец, и в хоре певец.

Новая жизнь Инги подарила ей свободу. Свобода огромными глотками заманивала Ингу, одаривая её независимостью. Она упивалась самостоятельностью и поглощала её с юношеской жаждой.

И вдруг… монетка, брошенная на счастье, повернулась другой стороной, не ТОЙ, которая была загадана Ингой.

В шестнадцать лет она выходит замуж. В семнадцать на свет появляется сын.

И в жизни девушки стал раскрываться самый простой и затасканный сценарий.

Олегу – мужу Инги – на момент их совместной жизни было тоже шестнадцать лет. Но это не история «Ромео и Джульетты». Это совсем другая история. История соединения восторженности с тусклой не благополучностью. Как столкновение РОЗЫ с КАКТУСОМ.

Олег не успел пройти период мастурбации, как его потянуло на живое, горячее и волнующее. Он понял, что его жизнеутверждающий орган бодро и активно воспринимает игру гормонов. А результат «живого, горячего и волнующего» выдал «на-гора» – жену, ребёнка и ответственность. Жена и ребёнок – понятно! А что делать с ответственностью??? Это как гром и молния. Сначала заряд молнии – ярко и озаряюще. А следом – разряд грома! ЗАРЯД – РАЗРЯД! И когда раскаты грома раздирают небо, тогда и «…мужик крестится»… ВСЛЕД за событием, а НЕ опережая его.

Олег не знал и не осознавал, что ему делать с ответственностью? Ситуация для него вырисовывалась квадратно-тупиковой, как холодильник с бородой. И почему холодильник? И при чём тут борода? А при том, что Олег не понимал серьёзности произошедшего. Он не понимал, что ответственность – это ОТВЕТ за свои действия.

А «Ответ» Олега, опорой которому были хилые пластилиновые ноги, с горем пополам продержался три года.

А потом…

Гормоны молодости – заплясали, заиграли, заискрились. И ответственность перед семьёй не давала развернуться и выпрямиться, клонила к земле, как горб, и была для Олега помехой.

А в семье рос сын и жена училась и подрабатывала шитьём. Денег катастрофически не хватало.

Олег изо дня в день тешил себя весельем и развлечениями, мечтал вытащить козырного туза из колоды или найти клад Карабаса Барабаса. Он жил по принципу – СЕЙЧАС и СЕГОДНЯ! А что будет ЗАВТРА – он был не способен продумывать свои шаги: «Для этого надо ногу поднять, удержать и поставить на правильное место…» Олег не понимал, что, возможно, ЗАВТРА уже не хватит сил перетасовать карты чтобы вытащить козырную масть. Поднять ногу – поставить в нужное место и в нужное время. Это его не напрягало! «…а жизнь уходит между тем, частично или насовсем…»

Главное – НЕ опоздать!

Олег жил с уверенностью, что ОН-то не опоздает. Так думают самонадеянные глупцы, и, к сожалению, Олег был не исключением. Он решил, что проблемы можно отодвинуть. Он хорошо перетасует колоду, вытащит долгожданный джокер, поместит его в кувшин, и джокер, как старик Хоттабыч, будет выполнять все его желания. Олегу было невдомёк, что любой сосуд сначала надо наполнить и беречь, как хрупкую амфору. Не уронить и не разбить. От целого к осколкам – путь известен, от осколков к целому – обратного пути нет!

Но он не хотел верить – ни в амфору семьи, ни в разбитые осколки, он ждал своего старика Хоттабыча.

Инга как могла поддерживала угасающий огонёк их семьи, она ждала, надеялась, строила замки… а неокрепшие замки – то воздушные, то песочные – рушились один за другим…

В один из дней, который по воле судьбы оказался переломным, её муж Олег вернулся домой после очередного утешения своей несостоятельности и в пьяном угаре стал изображать из себя героя мыльного момента. «Герой» зашёл в дом, а перед ним на передний план выплыли неуютный дом, жена в халате, с кастрюлями и тряпками для шитья. Не то что та, с которой он пил на брудершафт. И ни выпить, и ни закусить. Олег решил всё и сразу выплеснуть на Ингу. Он устроил скандал с дешёвыми придирками, переходящими в буйство. Самый подходящий случай найти виноватого.

Слабак никогда не будет считать себя виноватым, он найдёт кому передать эту эстафетную палочку. У Олега виноватой всегда была Инга. И он не признавал, что сам-то он, как муж, – очень неудачное приобретение.

Замахнувшись на жену в состоянии пьяного одурманивания, он забыл, что Ингу не остановит и не испугает взмах мыльного героя.

Инга никогда не повышала голос, но у неё в руках всегда была наготове невидимая дубинка.

– Только попробуй! – с металлом в голосе и взглядом разъярённой тигрицы, она резко остановила взмах руки, нацеленный на неё. Мгновенно схватила железный молоток для отбивания мяса, висевший на стене, и от Инги полетели огненные волны, как в наковальне, где каждый удар выбрасывает веер горящих искр. Инга превращалась в Кали – богиню ужаса и страха. Решительность жены была Олегу хорошо знакома, и он не стал рисковать. А как ему хотелось утвердиться в позиции «сильного», унизив «слабого». В понимании Олега: чтобы возвыситься самому, надо унизить и опустить другого.

Ударить бы секирой по его возвышающейся башке, чтобы устранить ЭТУ разницу: между порядочным униженным и подлым возвышенным.

Гнев – жёлтый, сумасшедший, безумный – обуревал Ингу.

Она поняла, что жизнь, в которую пришла, не её жизнь. Жизнь, заманившая её, – пронзённая отравленной стрелой.

Петля времени кромсала матрицу личности Инги и утягивала вниз с силой воронки.

Она сидела на полу в ванной, и ей хотелось крикнуть: «Я не хочу такую жизнь, я не хочу ТАК быть замужем. НЕ ХОЧУ. Не хочу удерживать камень, тянущий меня ко дну».

Инга с грустью поднялась с пола и увидела деньги, выпавшие из кармана. Это был её заработок на шляпках. Инга собирала старые, перекошенные, «больные» шляпки и реанимировала их. Но как? Она их перенатягивала и украшала. А украшения делала из порванных старых колготок! Этого добра было в избытке у всех её подружек. Получались цветы, украшения и аксессуары из колготок, оживших в руках Инги. Пятна и потёртости прикрывались творениями из разного цвета колготок, «припудренных» стеклярусом, бисером или просто цветными нитками. Дамы держали в руках работы автора и искренне восторгались великолепием неизвестного бренда!!!

Её талант преодолевал непреодолимые барьеры. И не только колготки создавали «изумительность» в изделиях, но и мешковина. Пройдя процесс кипячения, мешковина расставалась со своей грубошёркостью, становилась мягкой и податливой. Инга прореживала нити и превращала мешок из-под картошки в экстрамодные изделия. А что она творила из трикотажных ползунков в сочетании с батистом!

Любой кутюрье от изобретательности Инги мог бы впасть в творческую кому.

Инга окончила училище с красным дипломом. В её жизни НЕ всё соответствовало статусу «красного диплома», и это нормально – от отличников в больших дозах немного подташнивает. Но что касается творчества, то её статус обретал не красный, а бордовый цвет экстраординарности. Её умение творить и работать помогало им выживать без долгов и кредитов, но всё равно денег хватало на очень серенький уровень, правда, иногда со светлыми оттенками. Но серый – он и есть серый, хоть с оттенками, хоть без.

Выйдя из ванной комнаты и обвиняя во всём только себя, Инга приготовила кофе и разместилась на диване. Дома никого не было. Сын Павел у бабушки, а муж после неудавшегося завершения истерики самолюбия пошёл геройствовать, утешать своё эго, легко и без борьбы.

«Серая жизнь не вокруг, а внутри меня – это вирус. Я убью ЭТОТ вирус. И не позволю залить мои жизненные цвета коварным серым. Восстать над серостью – это борьба, ломка сознания, прорыв к свету. Хотя, чтобы заставить играть другие тона, их надо сравнить с серым, с тёмным. Другие тона заиграют на фоне тёмного восторгом покорения. Это игра СВЕТА и ТЕНИ – непобедимый контраст жизни! При подмешивании ярких цветов серость исчезает и появляется яркость. Важно знать и чувствовать: какие мазки изменят восприятие серости? В противном случае от застоявшегося серого появляются вкрапления чёрного».

Мысли Инги ещё бежали бы и бежали, но её взгляд остановился на ярком пятне. Это был отблеск от хрустальной статуэтки, которую когда-то ей подарила мама, на счастье. И этот яркий комочек света оказался не шариком и не кружочком… Она смотрела на мерцающее пятно как загипнотизированная. И вдруг поняла – это точка! Точка! Она поставит точку в конце этого этапа серости и вырвет из своей жизни отравленную стрелу.

Затянув в тугой узел свои проблемы, Инга оставила записку с целью исключить поиски по поводу её исчезновения. Она собрала вещи и уже на следующий день, прихватив с собой статуэтку, неслась в плацкартном вагоне поезда в Новосибирск. Своё нижнее место Инга уступила довольно пожилой женщине. Женщина сдержанно, не очень радостно поблагодарила Ингу, что странно и необычно. Нижнее место для пожилых – это прямо бизнес-класс. А пожилая и грузная дама не очень-то оценила уступку попутчицы, но, взяв её руку, глядя Инге в глаза, завораживающе сказала:

– Не переживай, всё у тебя будет хорошо. Не сразу. Придётся потерпеть и перетерпеть. От мужа сбежала? Ну ничего… встретишь ты своего единственного.

На предсказания о хорошем и единственном Инга не обратила внимания, восприняла как благодарность за место и быстро вспорхнула на вторую полку. А вот «терпеть и перетерпеть» на неё подействовали. Эти слова, как жало, вонзились резко и с пронизывающей болью.

«Опять терпеть?» И тёмная тень воспоминаний стала медленно наползать на неё, зависая в этом маленьком пространстве – между лежащей на верхней полке Ингой и гладким потолком плацкартного вагона. И протиснулась же эта темень – плохое протиснется и в щёлку, и в щёлочку. Мрачные мысли чуть было не затянули Ингу, но монотонный стук колёс убаюкал её. Инга уснула.

Ранним утром, с ощущением бодрости и прилива сил, как после выпитой чашечки ароматного кофе, без чувства тревоги и мрачности, Инга покинула вагон поезда, прибывшего в Новосибирск. Она вышла на перрон и сразу окунулась в муравьиное царство – все куда-то спешили: догоняли, обгоняли, тащили и перетаскивали, как муравьи. У этих маленьких тружеников своя цель, своя задача, свой путь. Оживлённость движения вывела Ингу из состояния дремоты. Не дремоты после раннего пробуждения, а дремоты, в которой она пребывала в далёком провинциальном сибирском городке. Инга вышла на платформу другой для неё жизни. С ощущением новизны происходящего она почувствовала себя счастливой – не потерявшейся и растерявшейся, а счастливой. Инга обрадовалась своему состоянию, которое уже очень давно не навещало её.

Она зашла в камеру хранения, чтобы оставить чемодан с вещами и швейную машинку. Со швейной машинкой, которую ей подарила бабушка, Инга не расставалась. Эта волшебница, служила ей и головой, и руками, и ногами, была её квантом – неделимой величиной её энергии, её света и её настроения.

Сдав вещи в хранилище, Инга покинула вокзал и направилась в центр города.