© Александрова Н.Н., 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Еще с лестницы Ирина услышала, что в ее квартире истеричным фальцетом заливается телефон.

Кто в наши дни пользуется городским телефоном? У всех же есть мобильные! Кроме того, она только что вернулась из поездки, о чем еще никому не успела сообщить. Скорее всего, это какая-то ошибка. Тем не менее эти непрерывные звонки заставили ее нервничать. Кому она так срочно понадобилась?

Ирина подкатила чемодан к двери, нашарила в сумочке ключи и не с первого раза попала в замочную скважину.

В глубине души она надеялась, что звонки прекратятся – но не тут-то было. Они продолжались с завидным упорством, ввинчиваясь в черепную коробку, как ржавые шурупы.

Надо же, головная боль, начавшаяся в самолете, вроде бы прошла, то есть не то чтобы прошла, но отступила, пока она ехала в метро. Ирина думала, что тяжелая дорога позади, что сейчас она приедет в свою чистую уютную квартирку, выпьет чаю с мятой или ромашкой и ляжет спать.

При мысли о том, как она вытянется на свежих простынях, в душе разлилась тихая радость. И вот теперь эти звонки. Головная боль дала о себе знать с новой силой.

Ирина открыла дверь, вкатила чемодан в квартиру и бросилась к телефону – не потому, что спешила узнать, кто там такой упорный, а чтобы прекратить, наконец, этот звон, который отдавался в больной голове, как будто ее лупили кувалдой.

Сдернув трубку, она раздраженно выпалила:

– Слушаю!

– Гражданка Зарянкина? – проскрипел в трубке незнакомый голос. Незнакомый, но очень неприятный.

– Да…

– Нехорошо, гражданка Зарянкина!

– Что нехорошо? Вы вообще о чем?

– К телефону долго не подходите!

– Да я вообще только сейчас в квартиру вошла… я вообще только что приехала…

Ирина поняла, что оправдывается перед этим противным незнакомцем, – и разозлилась.

– Вы вообще кто? – рявкнула она. – Чего вам вообще от меня нужно? Какой-нибудь дурацкий товар будете мне навязывать? Звоните по всем номерам, авось, где-то выгорит… так вот, можете не беспокоиться – что бы вы ни предлагали, мне это не нужно! Ни чудодейственные косметические снадобья, ни турпоездки на Колыму…

Тут же до нее дошло, что, если бы этот человек собирался ей что-то продать, он не назвал бы ее гражданкой. И фамилию ее вряд ли бы знал. Но слово – не воробей.

Ее агрессивность можно было объяснить только усталостью от перелета и головной болью, обычно она не позволяла себе хамить незнакомому человеку. Знакомому, впрочем, тем более.

– Нет, я вам ничего продавать не собираюсь, – невозмутимо заметил голос в телефоне. – У меня другая работа. Я вообще-то следователь, Дятел моя фамилия…

«Очень подходящая фамилия…» – подумала Ирина, но, к счастью, не произнесла это вслух.

Она немного опомнилась и решила поменьше говорить и побольше слушать. Золотое, кстати, правило, везде применимо.

Честно говоря, она испугалась. Да и кто бы на ее месте не испугался, узнав, что разговаривает со следователем. Однако Ирина не показала свой испуг и спросила как можно спокойнее (по крайней мере, она на это надеялась):

– И что вам от меня нужно?

– Мне нужно, чтобы вы приехали ко мне на службу и ответили на несколько вопросов.

– Что – прямо сейчас?

– Желательно.

– Но ведь уже вечер… – растерялась Ирина.

– У меня рабочий день ненормированный, – последовал ответ.

«А у меня, – Ирине захотелось заорать на противного Дятла, – у меня ребенок орал над ухом несколько часов пожарной сиреной, и мамаша его уговаривала таким же громким голосом, и уши заложило при посадке, и голова раскалывается!»

Разумеется, ничего из этого она не сказала, а принялась жалобно канючить:

– Но я же сказала вам, что только что приехала… еще даже чемодан не разобрала и устала с дороги… неужели это никак нельзя отложить? Хотя бы до завтра?

Дятел на мгновение замолчал, а потом проговорил с каким-то странным выражением:

– Вообще-то, вопросы очень серьезные, но так и быть – до завтра я подожду. Но только завтра приходите с самого утра, к девяти часам. И не опаздывайте. Дело не терпит отлагательств.

– А в чем вообще дело? – задала наконец Ирина самый очевидный вопрос.

– Это не телефонный разговор. Вот завтра придете – и тогда все узнаете.

Последняя реплика следователя прозвучала мстительно – или Ирине это только показалось? Мол, пришла бы сегодня – сразу бы все и узнала, а так потерпи, голубушка, до завтра…

Правда, на этом разговор не закончился. Следователь Дятел все же задал один вопрос:

– Вам принадлежит красная «Мазда» номер такой-то?

– Принадлежит… – растерянно призналась Ирина.

– Ладно, тогда до завтра.

Ирина уже хотела повесить трубку, но тут спохватилась, что не знает, куда ей завтра нужно явиться. Следователь продиктовал ей адрес, и на этом разговор завершился.

И начались Иринины мучения.

Она ничего не могла делать, не могла даже разбирать чемодан, а когда легла в постель – не могла заснуть, безуспешно пытаясь понять, что может быть нужно от нее следователю. В голову приходили самые идиотские мысли.

Следователь спрашивал ее о машине – значит, речь пойдет о каком-то дорожно-транспортном происшествии. Но Ирина за собой никаких грехов по этой части не помнила, да и вообще, только что вернулась из командировки… в чем же дело? Машина стояла даже не во дворе у дома, перед отъездом Ирина поставила ее на охраняемую парковку. Она очень трепетно относилась к своей новой «Мазде».

Она выпила чаю с мятой и приняла таблетку от головной боли. Ни то ни другое не помогло, она промаялась до утра, не сомкнув глаз, и в результате с больной головой отправилась по названному ей адресу.

Внешность следователя Дятла вполне соответствовала его фамилии: он был небольшого роста, крепенький, лысоватый, с длинным носом и маленькими пронзительными глазами. Так и казалось, что вот сейчас он примется долбить своим длинным носом стол, выклевывая из него жучков-древоточцев.

Увидев в дверях кабинета Ирину, он приподнялся, энергично потер руки и взглянул на часы. Видимо, хотел отчитать Ирину за опоздание. В глазах его мелькнуло заметное разочарование – на часах было ровно девять.

– Что же такое случилось? – спросила Ирина, без приглашения усевшись по другую сторону стола. – Зачем я вам понадобилась, да еще так срочно?

– Вопросы здесь задаю я! – ответил Дятел расхожей фразой из старого фильма и сразу же перешел в наступление:

– Где вы были двадцатого мая, около семнадцати часов?

Ирина, подавленная его напором, на мгновение замешкалась с ответом, и следователь, уставившись на нее пристальным немигающим взглядом, процедил:

– Давайте я вам подскажу. Вы были на углу Загородного проспекта и переулка Скабичевского!

Ирина, наконец, опомнилась и уверенно проговорила:

– Да с чего вы взяли? Двадцатого мая меня вообще не было в нашем городе! Двадцатого я была в командировке, в Нижнем Новгороде, откуда вернулась только вчера! Как раз, когда вы мне звонили!

Следователь заметно поскучнел и протянул тусклым, как ноябрьский рассвет, голосом:

– И доказать это можете?

– Разумеется! Я летала туда самолетом, и у меня есть билеты! Можете проверить!

– Вот как… проверим, непременно проверим… – Следователь повернул голову, как будто примериваясь клювом к столу, и побарабанил по нему пальцами, как настоящий дятел барабанит по стволу дерева или трухлявому пню, выискивая в нем насекомых, но тут же снова заговорил:

– Допустим, вы действительно были в командировке… а как насчет вашей машины?

– А что насчет моей машины? Она в командировке не была…

– Вот именно! А кто, кроме вас, ею пользуется? Кто мог ездить на ней в ваше отсутствие?

Тут Ирина на мгновение замешкалась. Ей в голову пришло, что все это как-то связано с Гошкой, но она решила не болтать лишнего и твердо проговорила:

– Никто.

– Вы в этом уверены?

– Ну, разумеется! Это же моя машина, и я никому не давала ключей от нее. И доверенность на вождение не выписывала.

– Допустим, допустим. А где сейчас ваша машина находится?

– Где? На платной подземной парковке.

– Вы в этом уверены?

– Во всяком случае, там я оставила ее перед отъездом.

– Оставили?

– Ну да, оставила. И если с ней ничего не произошло, она там по-прежнему должна находиться…

– То есть по возвращении из командировки вы свою машину еще не видели?

– Ну когда?! Когда, по-вашему, я это успела? Я только вчера вечером вернулась из командировки, а утром вы велели мне явиться ни свет ни заря… На работе предупредить не успела, не позавтракала даже!

Не завтракала Ирина, потому что есть не хотелось в такую рань, хотела выпить кофе для бодрости, но нашла в банке жалкие остатки. Все-таки заварила, но, пока пыталась в ванной замазать синяки под глазами, кофе сбежал.

– Но вы могли приехать на машине! – Голос следователя был скрипуч и невозмутим.

– Вы же велели мне ни в коем случае не опаздывать, а парковка довольно далеко от моего дома. Мне быстрее было доехать до вас на маршрутке.

Ирина мысленно призвала себя к порядку. Не нужно повышать голос и болтать лишнее, нужно коротко и уверенно отвечать на поставленные вопросы. И тогда этот противный Дятел ее отпустит.

– Допустим… – В голосе следователя прозвучало недоверие. – А знаете что? – Следователь склонил голову к плечу и снова побарабанил пальцами по столу, прислушиваясь к звуку: – Мы с вами сейчас съездим туда…

– Куда? – удивленно протянула Ирина.

– На ту самую парковку. Съездим и убедимся, что ваша машина действительно там находится.

Ирина хотела возразить, но Дятел смотрел на нее так строго и пристально, что она сдалась.

Следователь решительно поднялся, они вышли из кабинета, покинули здание, сели в неприметную серую машину, чем-то похожую на своего хозяина, и поехали к парковке.

В машине они молчали. Ирина правильно поняла, что следователь не станет отвечать на ее вопросы. Он сам же, очевидно, задавал свои только в кабинете.

«Хоть бы музыку включил, что ли…» – с тоской подумала Ирина, когда молчание стало невыносимым.

А вот интересно, какую музыку слушают дятлы? Барабанный бой? Нет, лучше не надо.

Машину следователя они оставили на улице, прошли мимо знакомого Ирине охранника (кажется, его звали Василий) и спустились на первый уровень, где Ирина перед отъездом оставила свою «Мазду».

Однако на том месте, где она должна была находиться, красной машины не оказалось.

Ирина помнила, что оставила ее на месте В-17, но сейчас в этом отсеке стояла синяя «Тойота». Во рту у Ирины пересохло от волнения. Сердце мгновенно ухнуло вниз.

Неужели ее машину угнали, и она оказалась замешана в каком-то серьезном происшествии? Но как они смогли… тут все же охраняемая парковка, вон, охранник в будочке бдит… Что же делать, что делать?..

Ирина хотела уже что-то сказать следователю, но, к счастью, замешкалась, и тут заметила за бетонной колонной знакомый ярко-алый капот.

Вот же она, ее любимая машинка! Она стояла рядом, в секции В-18.

Ирина вздохнула с облегчением. Хорошо, что она ничего не успела сказать этому Дятлу… И тут же скосила глаза на следователя – не заметил ли он ее метаний. Нужно следить за своим лицом.

– Вот моя машина, – проговорила она как можно спокойнее. – Как я вам и говорила…

Следователь взглянул на нее подозрительно, но ничего не сказал. Он подошел к «Мазде», осмотрел ее капот, даже зачем-то потрогал его и снова повернулся к Ирине:

– Машина в порядке?

– Ну вы же и сами, по-моему, видите. Никаких вмятин, никаких царапин…

Ирина потихоньку обретала под ногами твердую почву. В самом деле: чего ей бояться? Машина – вот она, целая и невредимая, а сама она в командировке была, билеты туда и обратно прилагаются.

– Спрошу по-другому, – дятел он и есть дятел, бьет и бьет в одну точку. – Вы не замечаете ничего необычного? Все так же, как тогда, когда вы ее здесь оставили?

– Ну да, так же, – твердо ответила Ирина, хотя вовсе не была в этом уверена.

– Ну-ну… – протянул следователь.

– Я свободна? – сухо осведомилась Ирина.

– Что? А, да, конечно, вы свободны. Но я могу вас еще пригласить, если появятся какие-то вопросы. Так что пока никуда не уезжайте, не поставив меня в известность.

– Да я никуда и не собираюсь! Только что из командировки приехала, мне бы отдохнуть… Да и на работе нужно показаться, у меня начальник строгий, – на всякий случай соврала Ирина.

Следователь понял намек, простился кивком и направился к выходу с парковки.

Ирина проводила его взглядом и снова взглянула на свою машину.

Как там спросил этот Дятел? Не заметила ли она чего-нибудь необычного? Все ли в машине так, как она оставила?

Она ничего ему не сказала, чтобы избежать лишних расспросов, но с машиной не все было в порядке. Начать с того, что она стояла на другом месте. Но и это было не все…

Ирина достала из сумочки брелок с ключами, нажала кнопку. Машина приветливо подмигнула ей фарами, дверца открылась. Ирина заглянула внутрь.

И поморщилась.

Для начала, в машине стоял какой-то незнакомый запах. Мужской запах. Точно мужской и неприятный. Но это еще не все.

Ирина любила свою машину, она ухаживала за ней, как за ребенком, поддерживала в салоне идеальную чистоту – а сейчас в салоне было грязно. Нет, на полу, конечно, не валялись окурки и упаковки от чипсов, и посторонний человек мог вообще ничего не заметить, но Ирина не была посторонним человеком.

Она увидела на коврике под водительским сиденьем след грязной обуви, и тут же, рядом, валялся какой-то бумажный комочек. Ирина машинально подобрала его и сунула в сумку, потом села на водительское место и еще раз огляделась.

А потом открыла бардачок.

И первое, что там увидела, – упаковку от соленых сухариков.

Ну, тут уж ей сразу все стало ясно.

Яснее ясного.

Гошка, паршивец!

Это были его любимые сухарики, он постоянно жевал их, хрустел ими, как кролик морковкой, и постоянно разбрасывал пустые смятые упаковки, оставляя их за собой, как Мальчик-с-пальчик оставлял камешки.

Все время их совместной жизни Ирина боролась с этой ужасной, на ее взгляд, привычкой. Все время хрустит, и крошки везде, где можно, и пальцы жирные. Хорошо хоть, не с чесноком… Нет, Ирина такого допустить не могла.

И, в конце концов, чего-то добилась.

Гоша не бросил чертову упаковку на пол – он убрал ее в бардачок… что тоже порядочное свинство.

Ирина тут же опомнилась. О чем она думает? Какая разница, с чесноком сухарики или с луком? Гошка брал ее машину, брал без спросу, хотя, если бы и попросил, она бы ни за что ему не дала попользоваться. Гошка – жуткий неряха и водит плохо, лихачит на дороге все время. Даже когда они были вместе, Ирина и то давала ему машину считаные разы. А потом срок доверенности кончился, и она не стала продлевать. Потому что у них с Гошкой все стало плохо, и она начала задумываться, как бы его выставить из квартиры без лишнего шума.

Он жил у нее почти год, и этого Ирине хватило сполна. Поначалу-то все было не то чтобы отлично, но неплохо. У Гошки был замечательный легкий характер, иначе говоря, ему все было по фигу. Он всегда был в отличном настроении, умел рассмешить, с ним Ирине не было скучно. В постели тоже все было легко и необременительно.

Они встречались несколько месяцев, а потом Гошка как-то незаметно утвердился в ее квартире, сказал, что там, где он прежде снимал, ему отказали, и есть ли смысл платить за квартиру, когда он все равно часто ночует у нее?

«И в самом деле, – подумала тогда Ирина, – зачем лишние деньги тратить?»

Работал Гошка в фирме, которая торговала автомобилями, причем, как вскоре поняла Ирина, работой своей нисколько не дорожил, хоть и платили ему вполне приличные деньги. Надо отдать Гошке должное: когда нужно, он умел взять себя в руки и заставить себя трудиться. Другое дело, что ему почти никогда ничего не было нужно. Есть работа? Хорошо. Нету? Тоже неплохо отдохнуть.

Он мог, к примеру, уволиться и улететь месяца на два к приятелю на Бали, снять там убогую хижину на берегу моря и валяться на белом песке, сутками ничего не делая. Или устроиться на пляж таскать лежаки и жить тут же, в пляжном сарайчике. Самое интересное, что, когда он возвращался, его снова брали в ту же фирму, потому что, как уже говорилось, если нужно, Гошка умел работать. А нужно ему было только тогда, когда кончались деньги.

Ирина прекрасно знала все Гошкины недостатки, но, как справедливо сказала подруга Наташка, тебе же не замуж за него выходить? И то верно, выйти замуж за Гошку Ирине никогда не приходило в голову. Да если на то пошло, она вообще замуж не собиралась, во всяком случае, в ближайшие несколько лет.

Но, как уже говорилось, ей было с ним весело и приятно. Опять-таки, надо отдать ему должное: Гошка никогда не требовал от нее ни свежевыглаженных рубашек, ни обеда из трех блюд. И хоть был он ужасающим неряхой, все-таки временами внимал Ирининым мольбам и приказам и кое-как пытался разгрести за собой. И еще: когда Ирина приползала с работы вечером совершенно без сил, ее всегда ждал ужин. Чаще всего это была заказанная пицца, но все же такая забота о чем-то говорит…

Они продержались почти год, а потом Ирина поняла, что с нее хватит. Она изучила Гошку вдоль и поперек и знала, что он скажет в следующую минуту, куда посмотрит. Ее больше не смешили его шуточки, они казались ей одинаковыми. И самое главное: ее стал раздражать его пофигизм. В самом деле: мужику тридцать один год, а он ведет себя как подросток. Как в каком-то старом фильме: хочу – халву ем, хочу – мармелад… И больше никаких помыслов.

Гошка всегда жил только сегодняшним днем, не давая себе труда загадывать хоть на пару дней вперед. Он ни к чему не стремился, его все устраивало, он всегда был доволен и весел. Ирина пыталась с ним поговорить серьезно – мол, что, так и будешь болтаться всю жизнь? Годы-то идут, нужно как-то определяться. «Зачем?» – спрашивал он и сводил все к шутке.

«Ну и ладно, – сказала себе Ирина, – в конце концов, она ему не жена и не мать, пускай живет как хочет. Только без нее».

И раздумывала, как бы половчее намекнуть ему, чтобы сваливал из квартиры. Гошка намеков не понимал или делал вид, что не понимает.

А у нее тогда был полный завал на работе, она закрутилась, было не до Гошки. И однажды ее остановила соседка Зоя Михайловна с первого этажа и завела разговор. Мол, извините, что вмешиваюсь, но только обидно мне на вас смотреть. Такая, говорит, симпатичная женщина, красивая даже, самостоятельная, работящая, а ваш, простите, бойфренд так с вами нехорошо поступает.

Ирина знала прекрасно, что нельзя поддаваться на такие разговоры, просто пройти мимо, да и все. Но старушенция выглядела такой невинной, такой безобидной, что она невольно остановилась. И соседка тут же ввела ее в курс дела.