Глава 1

Просыпалась я медленно, словно по частям. Сначала обоняние. Стали пробиваться запахи: древесины, словно рядом срубили огромное дерево, ель или тополь, если бы я только понимала что-нибудь в дендрологии. Сладостью ванили и яблоками. Горящими дровами и сушёными травами. На фоне «природных» запахов выделялся резковатый запах мужского парфюма, исходивший прямо от подушки, на которой я просыпалась. Последний казался чем-то чужеродным, абсолютно лишним в царстве первобытных ароматов природы, насколько я могла представить себе эту самую «природу».

Появился слух. Далёкий шум, похожий на завывание ветра, я услышала первым. Следом – потрескивание горящих дров. Чьё-то громкое, неровное сопение совсем рядом. Странно, я не испугалась и не удивилась этому сопению, будто каждый день просыпаюсь под чьи-то вздохи в ухе.

Осязание дало понять, что лежу я в тёплой постели, укутанная в мягкое одеяло, как в кокон. Подо мной упругий матрас, под головой уютная подушка, а рядом, поверх одеяла, лежит что-то крупное и не даёт мне повернуться, прижав одеяло своим весом. Вернее – кто-то, раз неровно сопит в ухо.

Глаза открывать было боязно. Факт того, что я жива, слышу, осязаю, чувствую запахи, могу пошевелить конечностями, помню собственное имя, возраст и даже вес, внушал оптимизм, однако неопределённость географического нахождения этих самых конечностей пугала до лёгкого покалывания в пальцах рук.

Со зрением тоже проблем не было. Я оглядела пространство вокруг себя. Невысокий потолок с огромными деревянными балками. Такие же деревянные стены. Круглый стол на одной большой резной опоре по центру. Несколько громоздких, деревянных стульев вдоль одной стены, вдоль другой – стеллажи из толстых досок и шкаф с яркими ручками в виде каких-то фигурок. У комода рядом с кроватью такие же ручки при ближнем рассмотрении оказались вырезанными зверятами. Как в детском саду – тут тебе и кривобокая лиса, и разноухий заяц, и цапля с носом пеликана. Грубоватой кладки настоящий камин с горящими дровами. И два словно сошедших из каталога итальянской мебели кожаных кресла, закиданных покрывалами, пледами и одеялами.

Избушка трёх медведей, если бы не отсвечивающий серебром ноутбук на столе, несколько электрических розеток и телевизор, пристроившийся прямо перед кроватью.

Кое-как выпроставшись из-под одеяла, выслушав недовольное ворчание за спиной, я перевернулась, чтобы, наконец, познакомиться с тем, кто лежит рядом. По всем законам логики это необходимо было сделать сразу, как только почувствовала что-то за спиной, вернее, кого-то. Только, судя по тому, что я не могла вспомнить, где я и как здесь очутилась, логика – не самая сильная моя сторона на сегодняшний день.

На меня смотрела морда. Вернее, нос на морде. Большой чёрный нос на огромной дымчатой морде, прикрытый большой светлой лапой. Волк? Рядом со мной спал волк?

Я попятилась от… волка, с ужасом наблюдая, как приоткрылся сначала один тёмный глаз, следом второй, приподнялась голова и встряхнула ушами, чтобы начать медленно и лениво поворачиваться вокруг своей оси.

Он же не собирается меня сожрать? Вот так, живьём? Совсем-совсем живьём? Даже не отварную, как куриную грудку с овощами и лавровым листом. В подтверждение моих истеричных, прыгающих в хаотичном порядке мыслей, волк потянулся, ткнул мне в шею холодным носом и издал утробный звук.

Ёжкины морковки!

Я зажмурилась, попятилась в ужасе, размахивая руками, как впервые ставший на крыло птенец, и шлёпнулась на пол, почувствовав ушиб мягким местом, а у лица – холодный нос и горячее дыхание. Всё тот же утробный звук, похожий на недовольное ворчание, был мне ответом. Жрать меня, кажется, не собирались. Во всяком случае, в сыром виде, без овощей и лаврового листа.

Удар по пятой точке оказался чудодейственным. Приоткрыв один глаз, я присмотрелась к волку, начиная понемногу восстанавливать цепочку событий, вспоминая, как я оказалась в этом месте. Ещё бы понять, где оно – это место.

Жильё точно человеческое, какое ещё оно может быть, не лисья же нора. Живут, судя по ноутбуку и телевизору, не отшельники. Исходя их того, что я ещё жива – не маньяки. Волк же, при ближнем рассмотрении, больше походил на собаку. Собаку, похожую на волка. Или волка, схожего с собакой. Одомашненное животное, одним словом, кем бы оно ни было.

В глубине дома раздался шум, что-то грохнуло, звякнуло, покатилось. Животное, пока я решила так обозначить дымчатого «волка», рвануло к выходу из комнаты. Встав, внимательно оглядев себя, я последовала примеру дымчатого с тёмными ушами и маской на морде.

Одета я была, можно сказать, прилично. Худи, прикрывающее бёдра почти до коленей, и чьи-то шерстяные носки. Для приёма в Букингемском дворце форма одежды не подходила, но главную функцию выполняла: тепло, и прикрыты стратегические места. Вполне достаточно, учитывая, что мой чемодан на глаза не попадался, а значит, выбора не было. Да и шансы, что меня встретит сама королева Великобритании, были равны нулю. Что респектабельной английской старушке делать… здесь. Где бы я ни находилась.

Пройдя ещё одну комнату с невысоким потолком и сводами из брёвен, также отделанную деревом, я оказалась в просторном помещении. Настолько светлом, что глазам на мгновение стало больно.

Кухня или что-то похожее на неё. Во всяком случае, на это указывала электрическая плита и большой рабочий стол с кафельным фартуком и никелированной раковиной с высоким смесителем. В царстве дерева кафель, хром и эмалированная посуда в жизнерадостную клеточку смотрелись чужеродными. Перегораживая помещение по диагонали, стоял громоздкий деревянный стол с огромными лавками. По углам расставлены стулья с высокими спинками. На стенах висели фотографии, естественно, в деревянных рамках. У большого окна с простой шторой в клетку – в цвет кастрюлям – стояли два кресла-качалки и небольшой столик по центру.

У плиты расположился мужчина, я видела его со спины, трудно было сказать какого он возраста. Рост, определённо, высокий, плечи широкие, ноги длинные, ягодицы в обыкновенных трикотажных штанах – упругие. Короткие рукава белой футболки обхватывали объёмные бицепсы. Волосы на коротко стриженом русом затылке немного топорщились. Мужчина явно не был стариком, но точно возраст определить было сложно. От семнадцати до сорока семи лет примерно.

То ли собака, то ли волк, сделав круг вокруг здоровенного стола, врезался с размаха в мужчину, тараня мордой колени с обратной стороны.

– Отойди, – буркнул достаточно молодой голос. Дымчатый не отошёл. Судя по всему, он был намерен получить свою долю внимания, и продолжил атаку, тычась носом и покатым лбом в ноги человека.

– Пошёл вон! – прикрикнул мужчина. Животное, как я назвала уже очевидно не опасное для меня существо, в возмущении поднялось на задние лапы и упёрлось передними в бедро мужчины, одновременно тараня его лбом и отчаянно виляя лохматым хвостом.

– Отстань! – ещё раз воскликнул, по всей видимости, хозяин дымчатого, и в тот же миг раздался ещё один грохот и душераздирающий крик вперемежку с матом.

Мужчина отскочил от плиты, резко повернулся в мою сторону, оттягивая от тела сырую на животе футболку. Стеклянный заварочный чайник раскололся на сотни осколков, оставляя разводы свежезаваренного кипятка на полу и белом трикотаже.

Я, было, дёрнулась на помощь, как услышала оглушающее:

– Стоять!

Естественно, я остановилась, любой бы остановился. Команда прозвучала так, будто мы все, включая дымчатого, шли по минному полю, а рядом прыгал жизнерадостный осёл, норовя собрать всю взрывчатку разом.

– Наваха! – грянул мужчина, сдёргивая с себя футболку одним рывком, а вторым хватая волко-пса. Или пса-волка. Или кто это был? Судя по поведению и вовсе – осёл, скачущий по минам. – Уймись, тупая скотина!

– Я не скотина! – от неожиданности ответила я, в это самое время стоявшая уже у стола поперёк помещения. – И не такая уж тупая.

– Наваха, – ещё раз пробормотал мужчина, выволакивая пса за дверь и крепко прикрывая её.

– Вообще-то, Фаина, – ответила я. Как меня только не называли в детстве и позже, но большим складным ножом испанского происхождения я ещё не была. Я и испанку не напоминала, даже отдалённо и смутно.

– Привет, Фаина, – вернул приветствие парень, когда отошёл от закрытой двери.

Теперь я отчётливо видела, что передо мной стоит парень. Высокий, отлично сложенный, с широкими плечами и узкой талией. Без выступающих тут и там прокачанных мышц и пресловутых кубиков на животе. С развитой мускулатурой, крепким животом и объёмными бицепсами, но какой-то уютный. На него хотелось не любоваться, как на перекачанную фитнесс-модель после сушки, а уткнуться носом в грудь и очутиться в объятиях сильных рук. Странное желание, учитывая, что в общей сложности я видела парня минуты полторы, и большую часть времени он стоял ко мне спиной или воевал с волко-псом.

Наверное, тому виной совсем простое, мальчишеское лицо парня, несмотря на то, что выглядел он не меньше, чем на двадцать шесть – двадцать девять лет. В нём не было ничего брутального, пугающего, отталкивающего. Лишь тёплый блеск голубых глаз на кругловатом лице и открытая мягкая улыбка, показывающая ряд белоснежных зубов – радость любого ортодонта. Подобный типаж играет в фильмах про войну – обязательно положительного героя, совершающего безвозмездный подвиг во имя человечества и мира на земле. Простая и притягательная красота. Неопасная.

– Я Кирилл, Кир, – парень протянул руку, осторожно обойдя осколки и лужу на полу. – Сейчас уберу, и поговорим, – пообещал он.

– Я помогу, – вызвалась я.

– Не-а, – Кир бросил быстрый взгляд на мои ноги в носках, перенёс меня к окну и там оставил. Просто поднял и перенёс. Переставил, как матрёшку.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Кирилл, когда убрался, усадил меня за стол, а сам сел напротив, поставив между нами две кружки душистого чая и нечто, напоминающее пирог… шарлотку? – Это как бы шарлотка, – почесал он затылок, подтверждая мои предположения. – На вкус лучше, чем выглядит.

– Спасибо, – поблагодарила я искренне. Если бы я взялась печь шарлотку, она бы и по вкусу не напоминала еду, а на вид тем более.

– С тобой точно всё хорошо? – обеспокоенно спросил Кирилл, оправляя чистую футболку. Он потрогал мой лоб, ладони и внимательно разглядывал лицо. Становилось неуютно от такого пристального внимания.

Разве может быть уютно, когда находишься неизвестно где, неизвестно с кем? Не зная даже, где твоя сумка, деньги, телефон, смена белья, в конце концов.

– Всё хорошо, – я кивнула. – Просто… я… не напомнишь, кто ты?

– Кирилл, – выпятил глаза Кир.

– Это я помню! Что я здесь делаю? Ну… как я здесь оказалась?.. И вообще?

– О-о-о. Посттравматическое расстройство?

– Чего?

– Как тебя зовут, помнишь? Возраст, дату рождения?

– Фаина Сергеевна Люблянская. Двадцать шесть лет исполнится двадцать шестого апреля. Проживаю… Погоди! Кирилл? Кирилл Сафронов? Питомник «Звезда Хакасии»?

– Всё верно. Значит, вспомнила?

Вспомнила, как не вспомнить…