Глава 7
Матерь дома

– Алина!

Ирма окликнула дочку, та не отозвалась. После того как ее вызволили из полиции, девочка была растерянная и замкнутая. Возбужденно простившись с Натальей Петровной, она, оказавшись дома, рыскнула к себе наверх и заперлась в комнате, включив бесконечное аниме.

Ирма и сама была растеряна.

Нужно сказать Алине, что у нее будет братик. Или сестричка. Нет, братик: женщина почему-то очень четко осознавала это. Мальчик. Упрямый сероглазый бутуз с волосами странного цвета – не рыжими, не русыми. Золотыми, как у отца.

Эльфа, который сгинул.

Ирма в очередной раз попыталась собрать себя в кучу, мысли путались. Она в третий раз шла почистить зубы и все заруливала куда-то не туда: то на кухню, попить кофе, то в гостиную, погладить кота, то убрать за беспокойной собакой.

– Али-на! Я уехала… к врачу.

Все же надо сказать дочке.

Надо понять самой, во что превратилась ее жизнь.

Ирма поднялась к Алинкиной комнатке, приоткрыла дверь. Девушка лежала, засыпавшись всеми своими мягкими игрушками, сколько их было, а заодно и мирным теплым Пикселем, и недвижно всматривалась в самураев, бесконечно рубящих друг друга на кровавые геометрически правильные части. Лаки на полу разрывал на куски большого плюшевого крокодила.

– Нормально, мам. Поезжай.

Голос был картонным, сухим.

– Я постараюсь ненадолго, детка.

– Я справлюсь. Тут, если что, Наталья Петровна, могу к ней спуститься. Наталья Петровна – это… да. С Лаки погулять выйду. – Голос оставался таким же, но он произносил правильные слова. – Я пойду. Да. Через десять минут. Двадцать.

Ирма вздохнула.

– Мам… ничего серьезного? Чего ко врачу-то?

– Нет, это… это… в общем, это женское. Возрастное. Мне давно было надо. Не беспокойся и… и не отключай телефон.

Алинка села. Уставилась на мать.

– Что ты. Я никогда больше не выключу телефон и не выпущу его из рук. Мама. Правда.

Ирма отшатнулась и быстро-быстро застучала каблучками.

В клинике она села в коридоре, изучая разнообразные плакаты о современных способах контрацепции. Спирали, таблетки. Ирма привычно стиснула руки. Ведь случается, даже самые дорогие тесты домашнего использования врут. Случается. Может, и этот соврал. Нет человека – нет проблемы.

«Прерывание беременности на ранних сроках. Без осложнений, без хирургического вмешательства. Планируй свою жизнь».

С другого плаката улыбалась счастливая округлившаяся молодка, рядом с ней стоял подтянутый пожилой мужчина в строгом сером костюме. Цепкий прищур глаз, длинные седые волосы, харизматичная борода. «Михаил Ростиславович Чар. Идеальный человек в тебе. Психоэмоциональное сопровождение сложной беременности», – гласила надпись.

Женщина отвернулась.

– Ирма Викторовна. – Сотрудница с ресепшен приветливо засияла отбеленной зубной эмалью. Немного ботокса, коллаген в губы, инъекция золотых нитей в скулы – администратор демонстрировала на себе все достижения современной медицины. – Доктор ждет. Я нашла вашу карту, давайте сверим данные, пожалуйста.

Ирма встала, придерживая себя за внезапно занывшую спину; отчего-то прострелило.

– Панченко Ирма Викторовна, год рождения… ах, тут ошибочка. Ведь 1986-й, так?

– Семьдесят шестой.

Барышня удивленно вскинула норковые ресницы.

– Н-не может быть… Вы… где вы делали пластику, пожалуйста, дайте адрес!

– Я делала веки… пять, нет шесть лет назад у Анисимова в «Бьюти-гранде», – сухо ответила Ирма.

Удивление, недоверие, даже раздражение исказили красивое лицо администраторши.

– Веки? И все? Видно, что вы прошли какой-то потрясающий курс омоложения! Да, скорее всего, не в России – Израиль… или Австралия.

– Я… – Сил спорить не было. Казалось, что внутри наливается огнем шар. Золотым и белым огнем. Золотым и белым. Как Тайтингиль. Он, ее эльф. Остроухий долговязый мужчина с длинными волосами.

Он был очень серьезным, и когда назвал ее своей женщиной – а она никогда, никогда не была чьей-то, даже в браке! – Ирма плакала от нового, непонятного чувства, охватившего все ее существо.

Настоящий эльф.

Теперь прежняя деловая хватка изменила ей, железной Ирме, и все ее женские силы оказались направлены внутрь, туда, где – она видела! – помещалось малое золотое с белым зернышко. Малыш, зачатый от эльфа. Тест не врал. Не врал.

Тайтингиль как-то сказал, что человеческие женщины желали его соплеменников, потому что близость с ними приносила молодость. Рациональная, современная Ирма не верила в сказки.

Как выяснилось, это была не сказка.

Но это уже не имело никакого значения.

– Что же, если вы не хотите делиться контактами, я не настаиваю. – Коллагеновые губы поджались. – Так, вы у нас были последний раз полгода назад. Дмитрий Владимирович ожидает.

Ирма вошла в кабинет. Худощавый очкастый доктор деловито мыл руки.

– Пожалуйста, на кресло, Ирма Викторовна.

Потом был осмотр, УЗИ и еще много медицинских процедур, которые она ненавидела. Высокий лоб доктора морщился, на него будто наплывали хмурые тучи.

– Я написал вам направления на анализы. Сдадите их, и давайте, Ирма Викторовна, на аборт. Много времени не займет, через сутки будете дома. Надо удалить спираль и сделать небольшую чисточку. На первый взгляд все нормально, но меня что-то настораживает.

– Дмитрий Владимирович, я хочу сохранить ребенка. Чего бы это ни стоило. – Звуки голоса плыли под потолком кабинета, Ирма почему-то почти теряла сознание.

– Сохранить? Ирма Викторовна, он зачат при гормональной спирали. Вы не девочка уже.

– Я могу лечь немедленно. Или вы не готовы провести аккуратное удаление спирали, доктор? – Ирме казалось, что потолок качается, и вдруг… все обрело ясность, четкость, самочувствие выровнялось, откуда-то изнутри ударил пучок сил и задора. – Просто уберите из меня эту штуку, а ребенка оставьте. Просто!

– Не могу гарантировать! – также чуть повысил голос врач. – Не могу! Готовы – ложитесь завтра с утра. Хотите сохранить беременность? Даже если это удастся, пару дней я хочу вас покапать и понаблюдать. Но вы понимаете, что такая манипуляция…

– Я все понимаю. Отлично. Лучше вас, – чуть грубо заявила Ирма. – Вы сделаете все, чтобы сохранить для меня малыша, а я со всей ответственностью говорю вам, что понимаю риски. Если надо – подпишу бумаги, что не буду иметь никаких претензий к клинике… в случае…

– Ладно, – раздраженно сказал врач и тоже взял себя в руки. – Ладно. Сегодня не ужинаете и не пьете на ночь много воды. И совсем не пьете спиртного. Завтра прошу вас к нам к половине седьмого утра, натощак, с анализами мочи. Вы поняли?

– Отлично поняла. – Ирма схватила сумочку и устремилась вон из клиники.

«Ты – оазис спокойствия. Твой ребенок – твой проводник в будущее», – сообщил ей с плаката М. Р. Чар на выходе из клиники.

Ирма почти бегом достигла стоянки, на ходу отвечая на всевозможные звонки, и резко затормозила.

У машины стояла неожиданная парочка, состоящая из тетушки Сары, которая при свете дня выглядела еще удивительнее, чем в катакомбах двергов, и журналистки Ники. Обе увлеченно ели жареные каштаны, для которых был не сезон и не совсем та страна, и невероятно оживились при виде Ирмы.

– Таки едемте, детка, – заявила Сара. – Мы вас уже заждались, миленькая. Я сажусь назад. В смысле ширины салона.

– Правда, Ирма Викторовна. Ну тут такие дела, – задушевно сказала Ники, – давайте мы вас к другому врачу отвезем. К нашему.

– Я имею сделать вам нормальный стационар, – сообщила двергская дама, пощипывая себя за усы. – Таки в эту вашу клинику, «Бесту», тухес заносить страшно, отважная вы моя.

– Я что? – взвизгнула Ирма, снова вскипая. – Не имею права ни на какие интимные… личные тайны? Моя жизнь теперь будет достоянием Москвы и желтой, прости, Ники, прессы?

– Не надо-таки волноваться. – Сара вдавила Ирму за руль мягким теплом своего переднего фасада. – Просто садитесь и включите эти ваши гоголь-моголь карты. Три поворота налево, пять поворотов направо.

Улочки Москвы мелькали одна за другой, и вскоре Ирма, подпихиваемая с двух сторон, поднялась по затертым ступенькам крошечного медучреждения. Каждая капелька масляной краски, покрывавшей стены, кричала о том, что оно самое что ни есть бюджетное. Неброская вывеска сбоку гласила – «Роддом №…», и еще – «Женская консультация».

Сара вплыла в вестибюль с уверенностью линкора, штурмующего северные льды.

– Все дверги Москвы рождались тут, моя дорогая. Все.

Потертые диванчики, людно; запахи не элитные и совсем не дорогие. Сара и Ники, отодвигая возбужденных женщин разного возраста и на разных сроках, провели Ирму в кабинетик, на котором не было никаких табличек с указанием фамилии или часов приема специалиста.

Ирма снова чувствовала себя странно. Она, не привыкшая слушаться никого и никогда, словно вошла в безуспешно вытряхиваемое из нее состояние внутреннего молчания, которого так и не добился высокооплачиваемый инструктор по йоге. Почему-то факт, что впервые за полтора десятилетия о ней заботятся две женщины, которым бы, по идее, этого никак не следовало делать, заставил кипеть слезы у ее глаз – совсем, совсем близко. Но Ирма не давала себе воли… и только думала всякую ерунду: мнение другого специалиста не повредит, в таких небольших и небогатых роддомах обычно отличные врачи-практики, и прочее, прочее…

Рациональное.

Дверь открылась, Ники выскочила вон. В кабинет вошла приземистая дама за шестьдесят, определенно двергской внешности, с коричневыми от курева руками, небрежно подбритыми усиками, в не очень чистом белом халате. С ней был мужчина около пятидесяти, маленький, весь какой-то складчатый, точно кожи ему отпустили намного больше, чем плоти, загорелый дочерна. Череп его был брит и блестел.

Ирма автоматически подала распечатки – УЗИ, направления на анализы.

– Зовите меня Тата Аароновна, – прогудела тем временем усатая дама. – Так-так, что тут у нас…

Мужчина улыбался. Потом, словно спохватившись, достал откуда-то халат, надел его, пристегнул бедж. «Либензон Моисей Исаакович, хилер-акушер Королевского Подмосковного двора».

– Мне надо просто удалить спираль, – нервно сказала Ирма. – Я уже договорилась в «Бесте»…

– Таки мы знаем, – кивнула Сара. – Детка, выпейте чайку. Вот, у меня в термосе есть.

Ирма сжалась в комок… и разжалась. Она не ощущала угрозы.

Совсем.

Крошечный кабинетик наполнялся цветочными, травяными ароматами, плыл и качался. Добрые, убаюкивающие интонации Таты Аароновны чрезвычайно не вязались с ее грубым лицом и мужиковатым обликом. Чисто вымытые руки Моисея Исааковича поглаживали плоский Ирмин животик. «Тут чем меньше мешать, Ирма Викторовна, тем лучше. И вообще, показывайтесь вы в вашей «Бесте» пореже. Просто слушайте мой голос. Я обучался на Филиппинах. Не смотрите, будет немножко странно»…

Сухие пальцы врача будто погружались в ее тело, не причиняя никакой боли. Выступили несколько капелек крови. «И рожать приходите к нам. Лучше не пугайте ребенка УЗИ, вы пореже, пореже, пореже»…

Ирма совсем уснула под воркующий говорок двух женщин, успев услышать напоследок только: службу «трезвый водитель»…

…проснулась она уже дома, на диване под вазой.

Некоторое время женщина бессмысленно рассматривала картинки на фарфоре, только теперь уловив их смысл. Слабо улыбнулась и огляделась.

– А они уехали, – сказала Алинка. – Машина в гараже. Мам, тебе лучше?

Дочка сидела в кресле с ногами и изучала несколько бумажек с печатями и заключениями.