Печальное зрелище – кучка растерянных людей, сидящих в сумерках поодиночке и боящихся шелохнуться. И когда под кем-то нечаянно скрипел стул, тут же на того бедолагу обрушивалось сверканье гневных глаз, пугая его больше, чем происходящее снаружи.

А на улице людская буря почти улеглась, изредка вдалеке звучали выстрелы, поблизости слышно было только шуршанье проезжающих машин да топот бегущих ног. Криков уже не было, лишь иногда какой-то сумасшедший, вероятно находившийся совсем близко к нам, восклицал тонким голосом: «Господи! Господи!». Мы же, пятеро случайных прохожих, сидели в кафе на первом этаже многоэтажного дома, спрятавшись за жидкими жалюзи в окнах. Впрочем, свет был отключен с утра, а сейчас уже ночь, и вряд ли нас кто-то мог видеть и без жалюзи. Да и не спасли бы они нас от жаждущих спиртного бродяг, громивших все злачные места по городу. А пока нам везло, и никто не замечал маленькое заведение, спрятавшееся в ряду ларьков и парикмахерских.

«Мне кофе. Американо», – вдруг произнес седой старичок с бородкой и в шляпе, сидевший передо мной. Мы дружно подняли головы с одинаковым возмущением в лицах – просьбу старика иначе как издевательством не назовешь. Света нет, народ бунтует, город горит, будущее еще страшнее настоящего – какой еще к черту кофе?! «Черный. Без сахара», – уточнил старик, возбудив в нас почти видимую волну ненависти. Может, он тоже обезумел? Оглядев нечаянных соседей, готовых кинуться на него, он улыбнулся и очень сердечно сказал: «Простите меня, друзья! Я хотел лишь рассказать историю, чтобы не дать страху поглотить нас без остатка, иначе настоящей беды не миновать». «А разве мы уже не в беде?» – подал голос юный бармен, разлегшийся на барной стойке. «Пока мы спокойны, пока есть, что выпить и съесть,