Глава 1. Утро недоброе

Омерзительно.

Первая мысль, что этим утром пришла Илье в голову, поражала своей ясностью.

Огромные тёсаные полубрёвна над его головой тускло поблёскивали закопчёнными пятнами масляной краски и давно потеряли свой истинный цвет.

Наверное, потолок.

Мучительно перевёл взгляд левее, уткнувшись в чёрную стену. Её крутые бревенчатые бока пахли грязью и пылью. В углу рыхло свисала пыльная паутина, ловившая в свои сети весёлые яркие блики утреннего солнца. Часы на стене громко тикали, издевательски демонстрируя половину десятого.

Свет падал из окон? А где они? Пришлось напрячь разум, скрипевший похуже вчерашней телеги. Или саней?

Телега? Сознание прояснялось, но неохотно и вяло. Он что же, в деревне? Вот оно, кстати, окно. Похожее на покрытую инеем заледеневшую прорубь в бетоне февральского льда. Его серые орнаменты почему-то сползали на грязные подоконники и казались ему чем-то сказочным совершенно. И чистым.

Холод.

За единственным этим окном ярко сияло утреннее солнце, висевшее по-зимнему низко и игравшее искрами озорства на тоненьких льдинках узоров.

Гадость какая.

Как он тут оказался? Где-то рядом хлопнула дверь, раздались стальной громкий звон и всплеск воды. Ещё более громкий.

Пить хотелось мучительно.

Илья сел, покачнувшись. Обнаружил себя на высокой кровати, обложенным сплошь перьевыми подушками. Голым.

Отвратительно.

Где-то поблизости коротко замычало что-то живое. Корова? Он видел этих чудовищ только по телевизору и познакомиться ближе не спешил.Яркие, густые запахи свежего хлеба, снега и берёзовых дров вызвали приступ головокружения и похмельной тошноты.Паскудно-то как…

Собака залаяла звонко, звуки ударили по голове чугунными молотками. Хочется сдохнуть.

Оглянувшись вокруг и одежды своей не найдя, он прошлёпал босыми ногами по незатейливым половицам, открыл тяжёлую дверь и застыл на пороге.

Красиво.

Сени (он слыхал, это так называется) тоже открыты, и сразу за ними яростно и жестоко расцветало январское утро. Густые клубы влажного домового тепла вырвались из-за его быстро остывшей спины и белыми облаками закрыли и солнце, и ослепительное сияние белых сугробов.

И ту, что замерла, стоя строго напротив.

– А трусы носить вас в столицах не учат, – тихо хмыкнула снежная невидимка.

От неожиданности отступив, Илья поскользнулся на льдистом пороге, попытался поймать онемевшими пальцами отчего-то сопротивляющийся косяк, потерял равновесие и, взмахнув, словно птица, руками, громко грохнулся строго вперёд, прямо под ноги девице.

Дверь в сени закрылась.

©Нани Кроноцкая 2024 специально для litres.ru

Глава 2. Кто его только не путал

«Две кошки в мешке дружбы не заведут». В. И. Даль «Пословицы русского народа»

– Бес попутал!

Голос, старческий и неприятный, резал сознание, словно ржавый нож. Где Илья слышал этот противный голосок?

– В случайности я не верю, – намного приятнее прозвучало, но лучше бы всё же молчало. – Лучше ты мне, бабуля, скажи, что теперь будем делать с вот этим?

Рёбра неприятно заныли, но сомнения не исчезали: собеседница бабушки говорила об Илье. Тёплая и мягкая опора под боком свидетельствовала о том, что на полу его не оставили. Правда, пахло всё так же. Точнее, воняло.

– Знамо что! – старуха воодушевилась, и её голос возник где-то рядом. – В хозяйстве тебе пригодится! Эвона, вьюнош щекастый, упитанный…

– Как мясную скотину ты мне его втюхиваешь! – ей весьма справедливо заметила красна девица.

Или не красна. А может, вообще не девица. Тьфу ты…

Открывать глаза он не решался. В прошлый раз попытка увидеть реальность, которая наступила в его жизни, закончилась катастрофой.

А тут хоть тепло.

– Так ить, видано дело, – бабкин голос бесил просто неимоверно, хотелось нажатием клавиши перевести его в вечный беззвучный режим, можно даже с вибрацией. – Земные поклоны он клал? – В тоне старухи послышалась зловредная нотка протеста.

И торжества?

– Всего один раз! Да и то: носом вниз, жопкой вверх… – девушка не сдавалась, – поскользнулся, бедняга.

– Матушкой величал тебя? – бабка хихикнула мерзко.

Да она издевалась! И девица с Ильёй согласилась:

– Да такие, как он, матушкой каждую кочку в лесу величают, помилуй! – с очевидным трудом себя сдерживая, прошипела молодка. – Особенно, если споткнутся или поскользнутся.

– А кто его целовал?!

Илюша почувствовал, как напряглось все тело. Как не вовремя он потерял сознание! Какой же он идиот. Пока он лежал без чувств, его красны девицы целовали.

И наплевать, даже если не красные.

– Это было искусственное дыхание! – рявкнула неизвестная так, что глаза Ильи сами открылись.

Как и следовало ожидать… Нужно было продолжать изображать безвременно ушедшего.

От этих ясных глаз никуда не деться. Один взгляд – и всё, пропал. Либо умереть, либо влюбиться с первого взгляда. А это, пожалуй, ещё хуже.

Она сидела на краю матраса, пристально глядя на Илью своими зелёными, как горошек, глазами. Её яркие коралловые губы были недовольно поджаты, что выдавало явное неодобрение происходящего.

Странно. Обычно при виде Илюши девчонки вели себя совершенно не так.

– Ну, здравствуй, мой новый домашний питомец… – бархатным голосом проговорила прекрасная незнакомка.

И что-то мелькнуло в её мягком тоне. Неужели сарказм?

– Помогите мне добраться до дома, – Илья без предисловий сразу озвучил свою просьбу. – Я готов заплатить.

– Это даже не сумлевайся, Илюша, – старческий голос опять резал слух, – заплатишь за всё, обязательно, и по тройному тарифу и…

– Бабушка! – процедила сквозь зубы незнакомка. Она может и так. В суде таким тоном оглашают приговоры. – Пожалуйста, успокойтесь!

Высокие отношения.

– Как вызвать такси? – Илья привык настаивать на своём с детства.

– Выйди во двор и покричи, – в голосе девушки вновь зазвенел морозный холодок. – Вдруг кто-то услышит. Попробуй, хуже не будет.

– Телефон! – парень резко попытался встать, но не смог. Голова снова закружилась. Закопчённые стены вокруг замелькали, как в калейдоскопе. Он рухнул на пол и застонал от отчаяния.

У девушки необычные волосы – разноцветные. Светлые и тёмные пряди переплетаются, создавая шелковистую текстуру. Он никогда раньше не видел ничего подобного. Мелирование, кажется, давно вышло из моды. Но кто знает, что носят те, кто предпочитает жизнь в лесу? Её пёстрые волосы были заплетены в густую, длинную и тугую косу, добавляя образу строгости.

Девушка медленно опустила голову, внимательно изучая Илью с холодным интересом, как патологоанатом. Её коса скользнула с плеча, словно живая змея. Илья вздрогнул.

– Разрядился. – В её взгляде мелькнуло что-то отстранённое, словно она наблюдала за глупой рыбкой в аквариуме. Такая красавица могла свернуть ему шею и даже не моргнуть. – И света здесь нет. – Она изящно подняла светлую бровь. – Будут ещё предложения?

– Воды мне налейте… Я…

– Заплатишь, заплатишь, – она и не думала возражать. – Почку собрался продать или какую другую натуру?

– Я богат! – сказал он с наигранной уверенностью. Голос звучал настолько фальшиво, что парень смутился. Он лежал голый и замерзший на грязных матрасах в простой деревянной избе и пытался убедить всех в своем богатстве.

– А где мои штаны?

– В бане сохнут! – снова скрипнула бабка.

Да они издеваются!

Ева с неприязнью разглядывала своего нового знакомого. Ей снова «повезло». Если собрать все её немногочисленные предпочтения в отношении мужчин и вывернуть их наизнанку, получится именно это.

Антимечта или антигерой ее антиромана.

«Вьюнош»? Да какой там! Высокий, нескладный парень с крупными руками. Голенастый и худощавый, он напоминал щенка крупной породы. Такой же восторженный и неуклюжий. Волосы цвета созревшей пшеницы, тяжелая нижняя челюсть, которая странно контрастировала с его милым лицом. Мать явно была моделью. Пухлые губы, ровный нос, высокий лоб. Красивый разрез светлых глаз. Если побрить его щеки, покрытые светлым пушком, и спрятать нижнюю челюсть, можно было бы подумать, что это девушка. Брать и жениться. Красавица получилась бы.

Он пил воду, купленную у ведьмы, жадно, но аккуратно, как человек, привыкший соблюдать правила приличия. Однако это не помешало ему напиться до беспамятства и навлечь неприятности на свою тощую задницу.

– Теперь твоя очередь говорить, – тихо произнесла девушка.

Парень вздрогнул, и ледяные капли воды упали на его обнаженную грудь.

– Что тебе нужно? – Он отполз к краю кровати, скромно укрывшись старым лоскутным одеялом, которое едва прикрывало его выступающие рёбра.

– Как дошёл ты до жизни такой, говорю, рассказывай, – строгим тоном произнесла зеленоглазая мучительница. – Звать тебя как?

– Илья Викторович Змеев, – ответил он громко, гордо подняв подбородок, словно представился папой Римским.

– Привет, – Ева ответила ему холодной улыбкой. Обычно такая улыбка пугала людей.

Но, возможно, парень уже потерял способность удивляться или ещё не до конца протрезвел. Он не отреагировал адекватно. Никаких обмороков, даже не дрогнул. Ева разочарованно закусила губу.

– Я плохо всё помню… – он отпустил, наконец, злополучное одеяло и нервно поскрёб спинку носа. – Если честно, вообще ничего. Сели праздновать Новый год. Много пили. А потом… я проснулся.

– Где сели-то? – терпеливо спросила Ева.

– Так… в Питере, – он сказал и зачем-то вжал голову в плечи.

Били, что ли, мальчишку родители в детстве? Очень похоже, что по голове…

– Судя по расписанию поездов, уважаемый, вы решили рвануть в Воркуту. – Наблюдать его мимику – одно удовольствие. Как расширяются его глаза от удивления, как дрожат пухлые губы и краснеют уши. – Как раз ночью поезд у нас останавливается. Ехать от Питера сутки с копейками.

– Где я? – Илья прохрипел, откровенно хватаясь за голову.

Даже об одеяле Ева забыла. Оно сползло, обнажив загорелую кожу на бедрах и золотую дорожку волос на животе. Девушка быстро перевела взгляд на облупившуюся спинку кровати.

– Северо-Западный федеральный округ России, – начала она издалека, наслаждаясь произведенным эффектом.

Мальчишка на мгновение расслабился. Его тощие плечи вдруг расправились плавным и даже хищным движением. Глупенький.

– Республика Коми, – девушка продолжала.

Его глаза широко раскрылись, и Ева заметила их необычный цвет. Этот парень оказался не так прост, как казалось. Скорее всего, он и сам об этом не догадывался.

– Село Княжпогост, – прозвучало, как приговор.

Он на мгновение застыл, хватая воздух ртом. Лицо его стремительно побледнело, и он рухнул в обморок. Нырнул, словно рыбка под лёд.

– Нежные до чего пошли вьюноши, – бабка закашлялась.

Сплюнула на половицу, отчего Ева скривилась.

– Что с ним делать? – взяла вялую руку Ильи, нахмурилась. Пульс едва прощупывался, пальцы были ледяные. Мизинец дрожал, как в ознобе. И странное, неприятное чувство.

– Просветить, – сказала бабка и, шаркая старыми войлочными тапочками по дощатому полу, пошла в ту часть избы, которую можно было назвать кухней. – Всё равно ничего не изменить. Нужно покормить его. Какой же он худой, стыд один.