Пролог

Лучи утреннего солнца нехотя пробирались сквозь плотно задернутые шторы в нашу тихую спальню. Жмурясь от ласковых дуновений летнего ветерка, который, играя с занавесками, просачивался сквозь приоткрытую дверь террасы, я потянулась довольной кошкой, мурлыча от переполняющих меня эмоций.

Сегодня три месяца, как мы женаты, и у меня припасен маленький сюрприз для любимого.

Встав с кровати, шлепая босыми ногами по полу, я направилась в ванную комнату. Там, в выдвижном ящичке небольшого комода, среди моих женских безделушек лежал припасенный тест на беременность. Меня уже неделю мутит по утрам, и небольшая задержка. А вчера я тайком улизнула от охраны, вечно следующей за мной по пятам, и купила в аптеке заветную коробочку.

Инструкция до безумного проста. Быстро выполнив все необходимое, я оставила тест на ровной поверхности, а проще говоря, положила на крышку унитаза, и пошла принимать душ. Сердце колотилось с бешеной скоростью, отдаваясь нервной пульсацией в горле. Дрожащие пальцы промахивались мимо кнопок на панели душевой кабины.

Блин, вот нельзя было нормальную поставить, а не эту, с панелью, как у космолета?!

Вдох – выдох…

Зажмурилась и, сжав кулачки до болезненных отметин от ногтей, я громко и взволнованно выдохнула, шагнув под тропические струи, беспощадно хлеставшие по обнаженному телу. Прохладная вода сняла напряжение и придала уверенности.

Промокнув капли воды с кожи пушистым полотенцем, накинула шелковый халатик на все еще влажное и пахнущее терпким лимоном тело.

Вдох – выдох, и я, развернувшись к унитазу, робко взяла в руки тест с яркими полосочками. Двумя полосочками!

Беременна! Я беременна! Боже!

«Бабочки» в животе, танцуя заводную ламбаду, поднимали волну неописуемого восторга. Я зажала ладонью рот, приглушив вопль радости, сорвавшийся откуда-то из глубины взбудораженной души.

Сжав до легкого хруста пластиковый прямоугольник, стремглав рванулась на поиски мужа, как всегда встававшего намного раньше меня и наверняка уже вовсю работавшего в своем кабинете. Мое взволнованное сердце колотилось так громко, что мне казалось, его стук эхом разносится по пустым закоулкам нашего особняка.

Неслышно ступая по мягкому ковру, застилавшему коридор, с замирающим сердцем подошла к двери его домашнего офиса. Надавила на ручку и, приоткрыв дверь, затихла, прислушиваясь к происходящему. Андрей, облаченный в удобные хлопковые брюки песочного цвета и белую льняную рубаху навыпуск с закатанными до локтя рукавами, стоял спиной ко входу и оживленно с кем-то разговаривал по телефону.

Я задохнулась от накативших эмоций, они накрывали меня жаркой волной всякий раз, когда он был рядом. До сих пор не могла поверить в то, что этот шикарный мужчина – мой! Полностью мой!

Вдох – выдох…

Попытка усмирить неугомонных «бабочек», все еще задорно отплясывавших и веселившихся, успехом не увенчалась. Я лишь крепче сдавила тест во вспотевшей от волнения ладошке и, сосчитав до десяти, распахнула дверь.

– Да прибей ты его уже! – врезался в мое затуманенное счастьем сознание злой голос Андрея, охлаждая порыв воодушевления.

Я отступила назад, стараясь остаться незамеченной и не мешать мужу.

– Я сказал, мне все равно, как ты избавишься от этой проблемы. Не можешь сам – обратись к Сизовых, – словно сквозь сжатые от злости зубы прохрипел он. – Да, к тому самому. К Ивану Сизовых. Он мне должен, и пришло время этот долг возвращать…

Фамилия, до боли знакомая фамилия ядовитой дымкой затянула сознание. Он! Ведь это он почти десять лет назад разрушил, втоптал в грязь, бессовестно уничтожил мою семью! Варварскими методами свел на нет отцовский бизнес, разорив небольшой пивоваренный заводик – семейное дело еще моего дедушки. Это он, слывший в городе, в котором я провела свое детство, одним из отъявленных бандитов, скрывающим все это за фасадом «честной» корпорации в области безопасности.

То трагическое лето никогда уже не сотрется из моих воспоминаний. После якобы дружеского прихода в гости этого Ивана Сизова моя беззаботная жизнь оборвалась, утянув меня в хаос предательства людей, называвших себя близкими друзьями, и одиночества в кругу жалеющих меня, безразличных к моей беде родственников.

Зажав рот ладонью, я отшатнулась от двери и попятилась вглубь коридора, отходя подальше от того места, которое разбило вдребезги мою счастливую жизнь. Мой муж – связан с криминалом?! Нет! Этого не может быть! Но это так…

Глава 1

*Луиза*

С чем у вас ассоциируется канун Нового года? Наверняка же, как и у многих, предпраздничной суетой: приятной беготней по магазинам за подарками, нарядами и продуктами для ночи, случающейся всего раз в год. Ночи, когда один год сменяет другой, когда даже взрослые верят в чудо и загадывают желания под бой курантов и глоток шампанского. Ночи волшебства, карнавала и радости.

Вот только не у меня! С тех пор как я, оставшись сиротой, переехала жить к бабушке, самыми яркими в новогоднюю ночь были лишь соседские фейерверки, которые я рассматривала, прижавшись лбом к холодному стеклу.

Любовь Михайловна – только так и никак иначе – не любила праздники, никакие. Считала их бесполезной тратой денег и времени, поэтому о том, что такое подарок на день рождения, Новый год и другие даты, не говоря уже о всяких мелких радостях, я забыла за эти десять лет.

Даже во время учебы в колледже, где у меня появилась подруга, первая и единственная в этом большом безликом городе, Новый год я все равно встречала одна. Таня была не местной и на каникулы всегда уезжала к родителям. Пару раз звала и меня с собой, но на стипендию мало куда съездишь.

Поэтому, когда я, получив диплом, устроилась работать в одно из самых популярных ателье города, я была уверена, что в этом году все будет по-другому.

Но…

Календарь безжалостно отсчитывал дни до начала праздника, а я, сидя на широком подоконнике, глотала слезы.

– Уволена, – безапелляционно заявила мне сотрудница кадровой службы. – Отработаешь положенные две недели и получишь полный расчет в последний день.

– Как?! – удивленно уставилась я на нее, не в силах понять, за что меня увольняют.

– Молча, Ивлева, молча, – не отрывая глаз от монитора, добивала она. – Трудовую получишь в день увольнения.

– Но так нельзя, есть же правила! Я не собираюсь увольняться! – пыталась я отстоять свое место и свое право на самостоятельность. – На каком основании…

– Хочешь по статье? Организуем. Выход на работу в нетрезвом виде, нарушение правил трудового распорядка, нарушение правил безопасности при работе со швейным оборудованием… Что еще хочешь?

В голове – полный кавардак, дар речи пропал полностью, и я лишь открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыбка.

– Молчишь? – давила она. – Вот и молчи дальше. Радуйся, что по собственному желанию.

За что и почему, мне так и не объяснили, но ясно дали понять: если решу выяснить, мне же будет хуже. Хотя подозрения у меня были, а пара девчонок их лишь подтвердили.

– А дело все в том, Лизи, – грустно вздохнула Марина, помешивая ложечкой чай, – что наша Оксана Михайловна спит с боссом, а ты отказалась отдать ей свои эскизы для новогодней коллекции.

– Ну и правильно сделала! – поддержала меня Светка. – С какой такой стати Лизи должна была за спасибо отдавать ей свои наработки? Если у нашей Оксаны Михайловны хорошо получается только ноги перед боссом раздвигать, а в дизайне она тупа как пробка, то это только ее проблемы.

– Ну так ее проблемы боком вышли не ей, а Луизе, – парировала Маринка.

– Я не поняла! – возмутилась Света. – Ты считаешь, что надо было отдать, чтобы эта стерва выдала их за свои и гордая и довольная поехала бы с ними на международный показ, а Лиз бы так и сидела дальше в портняжках?! Ты же понимаешь, что, уступи она хотя бы раз, Оксанка уже не слезла бы с нее никогда?

Марина лишь пожала плечами, скрывая свое истинное отношение к данному вопросу.

– Девочки, – выступила я в роли миротворца, – не ссорьтесь. Что случилось, то случилось. Жаль, что перед праздником, ну да ладно. Город большой, ателье много, найду другую работу.

– Если возьмут… – как-то прозрачно намекнула Маринка.

– А ты думаешь, – спросила Света, развернувшись к ней всем корпусом и подозрительно прищурилась, – эта змеюка способна на такую пакость?

Повисшее над нашим столиком молчание было красноречивее всяких слов. Мы допили чай, рассчитались за обед и отправились на рабочие места.

И вот сегодня я отработала последний день. Сдала заказчице готовое платье – красивое, из струящейся серебристой ткани. Выбранный ею из каталога фасон я немного доработала с учетом особенностей ее фигуры. В итоге на последней примерке женщина охала и ахала, восхищаясь тем, как идеально сидит наряд на ее нестандартной фигуре, а уходя пообещала вернуться на следующий год за новым и непременно ко мне. Не став портить довольной даме отличное предпраздничное настроение, я лишь кивнула, улыбаясь, и пожелала даме счастливого Нового года.

– Ивлева! – разнесся по мастерской зычный голос начальницы кадрового отдела. – Зайди ко мне за трудовой.

Окинув всех надменным взглядом, Зинаида Петровна, суровая женщина предпенсионного возраста, вышла, громко хлопнув дверью. А я, вздохнув с сожалением, отложила в сторону блузу, у которой осталось прострочить всего пару швов, и пошла к ней в кабинет как на казнь. По сути дела, это и была казнь: мне отрубали право на нормальное существование в ближайшее время, меня отрывали от любимой работы.

– Держи! – Брезгливо, словно противную жабу, она кинула на стол мою трудовую книжку. – Вот тут распишись. – Она ткнула острым наманикюренным ногтем в строчку в журнале. – Расчет в бухгалтерии.

Вот и все! Поставлена жирная точка в моей трудовой деятельности на данном предприятии. Даже полгода не прошло. Хотя вроде бы за две недели я уже и свыклась с этим, но обида на несправедливость и на безнаказанность горьким ядом растворяла нутро, и я расстроенная шла по коридору за своими кровно заработанными деньгами.

– Что это ты под конец года решила нас оставить? – отсчитывая денежные знаки, просто для видимости поинтересовалась Катя, молодая девочка-кассир.

– Замуж выхожу и уезжаю из города, – ляпнула я, забирая деньги у опешившей сотрудницы.

Если бы я знала тогда, что эта брошенная в знак протеста фраза будет пророческой! Ну и что бы я, собственно, сделала? Да ничего!

А пока я просто сидела на широком подоконнике за плотной шторкой, создававшей иллюзию уютного мирка. Прижавшись виском к холодному стеклу, хрустела чипсами, пила шипучий лимонад и утирала горькие слезы. За окном редкие прохожие с пакетами, а иногда и с елками, спешно расходились по домам. Улица пустела, а на часах тонкие стрелки беззаботно отсчитывали завершение дня.

Телефонная трель нарушила тишину моей комнаты, а мерцание небольшого экрана яркой вспышкой озарило мрак моего убежища. Звонила Татьяна. Только она делала так, не обращая внимания на время, просто потому, что вот сейчас ей нужно поговорить, пожаловаться или просто чем-то поделиться.

– Привет, – стараясь не выдать своего настроения, ответила я.

– Привет! – радостно воскликнула она. Ей точно было не скучно – на заднем фоне играла музыка и слышались веселые голоса. – Ну и чем ты там занята? – бодро поинтересовалась она.

– Обозреваю мир за пределами моего окна.

– Очень веселое занятие! – хмыкнула подруга. – А на праздники что задумала? Так и не решила ко мне приехать, или у тебя работа?

Я задумалась на миг, стоит ли портить ей хорошее настроение своими проблемами. Она борец за справедливость и непременно устроит разборку с защитой прав униженных и оскорбленных. А мне и так было понятно, что идти на баррикаду и воевать против сильных мира нет никакого смысла, и подругу втягивать во все это я точно не хотела. Но, видимо, мое молчание слишком затянулось и Таня заподозрила неладное.

– Та-а-ак, – выдохнула она с намеком на то, что скрыть правду мне не удастся. – Рассказывай, что там у тебя произошло! – настойчиво потребовала подруга, а по затихающему шуму, аккомпанировавшему ей с начала нашего разговора, я поняла, что она еще и место дислокации сменила, приготовившись внимательно меня выслушать.

– Да ничего такого, – пожала я плечами, будто она это могла видеть, – просто с работы ушла.

– Ушла сама? Или все же?.. – Проницательности ей не занимать.

– В трудовой стоит «по собственному желанию».

– Но я так понимаю, что желания-то у тебя как раз никто и не спросил.

Мой расстроенный вздох был красноречивее всяких слов.

– Расчет выплатили в полном объеме?

– Да.

– Трудовую отдали?

– Да.

– Новое место уже нашла?

– Нет.

– Вот и славно! – оживилась Татьяна. – Собираешь вещи, документы, покупаешь билет и приезжаешь ко мне! Поняла? – Строгий командный голос не предполагал ослушания.

– Та-а-ань… – Я начала было возражать, хотя и оснований-то особых не было.

– Ничего не знаю! Все! Жду!

– Я подумаю, – уклончиво ответила я, продолжая чертить пальцем на стекле замысловатые узоры.

– Лизи, ну вот правда, что тебя там держит, а? Ведь нет же веского повода там оставаться? Приезжай, – уже не требовательно, а умоляюще проговорила Таня. – Хотя бы на праздники…

Меня и впрямь ничего здесь не держало. А бабка только рада будет, если я съеду. Она давно намекала мне, что неплохо было бы съехать от нее на съемную квартиру либо уж платить ей за жилье. Но пока до таких репрессий дело не доходило, и я спокойно жила себе в небольшой комнатке, обставленной незамысловатой и только самой необходимой мебелью еще с того момента как я здесь появилась. Даже шторы и покрывало на кровати я сменила сама, когда получила первую стипендию. Купила ткани и сшила, упросив преподавателя в колледже пустить меня в мастерскую, где стояли швейные машинки. С условием, чтобы не дольше, чем на два часа, она открыла мне святая святых всех модисток – светлое помещение со швейным оборудованием, большим столом для раскройки и мощной гладильной системой.

– Договорились, – согласилась я, игнорируя зудящие где-то глубоко в подсознании страхи. – Если будут билеты, приеду.

Татьяна радостно взвизгнула, заверила меня, что даже если не будет билетов на междугородний транспорт, она изыщет возможность организовать мой приезд. Ее энтузиазм вдохновлял. Мы еще с полчаса проболтали о разных пустяках и, договорившись связаться завтра, распрощались.

Не откладывая решения в долгий ящик, я взяла планшет и вбила в поисковую систему запрос на сайты онлайн-продаж железнодорожных билетов. Порталов много, а результат один: все билеты раскуплены вплоть до Рождества.