Художник-иллюстратор Надежда Александровна Лисицына

Корректор Евгения Владимировна Ксензова

© Надежда Александровна Лисицына, 2019

ISBN 978-5-0050-6040-2 (т. 2)

ISBN 978-5-0050-5669-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга II.
Карьером сквозь огонь
Кровь и вода

 
…Он затих, прислонившись к шершавой скале;
Боль сковала дыханье в груди,
А верхом на конях по опасной тропе
Пробирались в азарте враги.
 
 
Глупый спор, странный вид: что могло быть не так?
Как понять эту ярость у них?
Уничтожить живое за глупый пустяк:
Уничтожить судьбу, целый мир?
 
 
Нет, он труса не праздновал – не отступил.
Но что толку теперь вспоминать
Как померк солнца свет и столбом встала пыль,
Как они продолжали стрелять?
 
 
Лучше думать о том, как когда-то весной
Он летел по зелёным лугам,
Словно ветер – стремительный, вольный, живой,
Не ведая боли и зла…
 
 
…Да, нашли. Подбираются… Грозная тень
Выросла выше горы;
И с отчётливым лязгом затвора в ночи
Появились с усмешкой враги.
 
 
…Он лежал и пытался увидеть сквозь тьму
Хоть глаза, хоть лицо, знать: за что?
Он не знал, что причина – не самая суть;
Им – кого убивать – всё равно.
 
 
Что собаку, что птицу: прервать чью-то жизнь!
Навсегда прекратить бег, полёт!..
Уничтожить стремленья, любовь или мысль!
Он таких никогда не поймёт.
 
 
Выстрел грянул в ночи; послышался крик…
И настала в горах тишина.
И никто не узнает, как здесь мир погиб,
Чья-то вера, надежда, мечта…
 
 
А на утро опять солнце тихо взойдёт,
Будет вроде бы всё как всегда.
Дождь вечерний прольётся; и где была кровь,
Там, журча, пробежится вода.
 

Часть I.
Ничья земля

Сколько времени и сил нужно для того, чтобы что-то создать? Много, очень много. И чем прекраснее творение, тем больше оно требует для себя: времени, заботы, любви, упорства хранителя и безграничного терпения – перечислять можно долго и искать всё новые качества. Сколько нужно времени и сил, чтобы уничтожить? Cовсем немного. По крайней мере, несоизмеримо меньше, чем требуется на создание. Это настолько просто, что зачастую не требует никаких усилий, кроме желания разрушить.

В душе каждого из нас живёт целый мир. Я говорю не только о кентаврах, коим и являюсь, нет… Всё, что живёт, чувствует, располагает разумом и эмоциями, желаниями и мечтами – всё это обладает душой, в которой заключена своя особая вселенная: и эльфы, и люди, и звери, и птицы. И, конечно, наша Земля! Когда погибает кто-то, вместе с ним погибает целый мир! Было время, когда и мой мир чуть не погиб, но его удалось спасти.

И в те далёкие времена, две тысячи лет назад, когда меня называли ещё Орионом Вольным Охотником, я бы даже представить себе не мог, что стану свидетелем того, как тень Разрушения вновь накроет прекраснейший из миров нашей планеты – благословенные Эльфийские Земли, тщательно сокрытые от зла, и этот благодатный край вновь окажется под угрозой исчезновения и вечного забвения, погрузившись в пыль пепла и небытие вместе с нами. Однажды всё это уже было. В тот раз против Разрушения объединились силы Света и Тьмы, и я стал их братом по оружию. Но для того, кто родился в Эльфийских Землях, слишком тяжело видеть то, что видят воины. И вот уже две тысячи лет я не могу избавиться от воспоминаний: некоторые из них слишком тяжёлые. Они заглушают память самых радостных и беззаботных детских лет, а так не должно быть. Ведь именно магия мира детства, когда оно было светлым и радостным, бережёт нашу душу от зла на протяжении всей жизни. Когда мы взрослеем, мы теряем что-то очень ценное, большую часть очень светлого и доброго восприятия мира. Когда это происходит? Наверное, когда мы начинаем понимать, что такое увядание и смерть.

Конечно же, я верю в то, что после смерти продолжается жизнь: я был Там… Я видел другой мир, другую жизнь. Там нет ни боли, ни тревоги, может быть, даже совсем нет эмоций и чувств? Я не хочу гадать: мир душ, покинувших землю – это совсем другой мир и другая история.

Я лежал без сна на мягкой траве в эту тихую ночь. Возможно, мне не давала покоя луна, такая огромная и яркая, светящая прямо в лицо и пробуждающая тревожные мысли. Именно сейчас на меня нахлынули тяжёлой волной воспоминания из моего прошлого… Как совсем молодым кентавром (мне было тогда всего двадцать восемь лет), я случайно прошёл через портал и исчез из Эльфийских Земель, где я родился и вырос. Каких огромных усилий мне стоило выжить и, скитаясь между мирами, сражаясь за жизнь и свободу, вернуться домой! Вряд ли у какого-либо ещё анайвера (так называется племя кентавров Эльфийских Земель) было в жизни что-то подобное. Даже на судьбу Аталиона Ведающего Тайны Звёзд, моего бессмертного учителя, выпало гораздо меньше испытаний. Мне очень помог Альвис Верховный Хранитель Света, бессмертная Стихия и Верховный Король Эльфийских Земель. Он подарил мне магические мифрильные браслеты, с помощью которых я познал магию Стихий; он спас мне жизнь, вернув меня из Полей Счастливой Охоты… Мы сражались бок о бок с ним и с Властителем Тьмы, сражались с самой Стихией Разрушения за наш мир, за жизнь на Земле! Мы победили! И после той великой битвы меня стали звать не Вольным Охотником, а Воином Огня. Как объяснил мне Альвис, я прошёл путь воина и приобрёл этот почётный духовный уровень и своё новое имя. Мне было даровано бессмертие, также, как и Арине – моей верной жене и спутнице. Это не значит, что нас нельзя убить – просто мы не подвластны старению, также, как и эльфы. Арина отчасти эльфийка – далёкий потомок северных эльфов. Всемудрый Альвис дал мне волшебный мифрильный амулет на цепочке – кулон с фигуркой кентавра. С его помощью я тоже могу обращаться эльфом. Иначе, мы с Ариной не смогли бы быть вместе. А так у нас всё хорошо.

Наши дети стали основателями племени северных эльфов. Название это – дань памяти народу, которого уже давно не существует, но далёким потомком которого является Арина. Большей частью дети пошли в неё, особенно мальчики: светлые, почти белые, волосы, серые глаза, мягкие черты лица, но иногда я вдруг вижу отдельные свои черты. И только девочки да Феликс напоминают меня: черноволосые с глазами сапфирового синего цвета. Таков король северных эльфов – моя отцовская гордость, сын Феликс Вестник Ветров. Но в это племя также вошли эльфы из других племён (обычное дело в Эльфийских Землях). Разве что не совсем обычен образ жизни северных эльфов. Они стали кочевниками. Разводят прекрасных лошадей, и странствуют с ними по всем уголкам и просторам Эльфийских Земель. Северный эльф и лошадь – одно целое, и я понимаю, почему: кровь анайверов течёт в этих вольных сердцах.

Мы с Ариной разводим и обучаем тивров – потомков бельгийских овчарок (грюнендалей), прибывших с Ариной в Эльфийские Земли, и местных белых волков. Арина хотела, чтобы грюнендали всегда жили рядом, но в Эльфийские Земли попали только самки. Охотники предложили скрестить их с крупными белыми волками, живущими у них. Потомки Нарии, Зары и Забиры унаследовали гибкость и утончённость бельгийцев, а также мощь и высокий рост волков эльфийских лесов. Некоторые взрослые тивры достигают в холке роста невысокой лошади. Удивительно красивые и умные звери. В основном, они рождаются чёрными, но бывают и белые. Их приятная на ощупь шерсть красиво блестит на солнце, подчёркивая изысканное благородство прекрасных тивров. Не собаки и не волки, они нуждались в каком-то особом названии. Кто-то из эльфов придумал назвать их тиврами, от имени первого отца-волка Тивра.

Арина, помимо домашних хлопот и наших совместных прогулок, находит время и для творчества: пишет прозу и стихи, украшает чаши, подносы, полки и столы в доме в стиле Урало-Сибирской росписи – народного промысла России, из которой она когда-то очень давно попала в наш мир. У неё получается очень изящно и красиво и даже у искусных эльфов её расписные изделия пользуются спросом. Арина расписала прекрасными узорами большой сундук, где хранится моё оружие – дары Альвиса. Она иллюстрирует свои книги, что также привлекает в наш дом гостей – эльфы любят рассматривать рисунки. В её творчестве есть душевность, притягательность и свой взгляд на мир, в том числе на мир, не ведомый многим обитателям Эльфийских Земель – мир людей. Сам-то я далёк от искусства – мало что могу красиво нарисовать или сочинить. Но очень люблю наблюдать за Ариной, когда она неторопливо и вдумчиво пишет кистью очередное своё творение, с глубоким внутренним чувством, озарённая лучами солнца, создаёт новую вещь, новую жизнь, новый мир, вкладывая в него частичку своей души. И её душа при этом ничего не теряет, а приобретает новые грани мыслей и чувств. Она – Хранитель Света, как и многие эльфы, призвана в своей жизни создавать и сохранять, любить и направлять, созерцать и запечатлевать в памяти каждую частицу красоты. А красота – во всём, что окружает нас: роса, блестящая в утреннем свете; тёмные грозовые тучи и тёплый ливень; багровые вершины гор на закате и страстная ночь в отблесках костра; игра тивров и бег лошадей; состязания анайверов и танцы эльфов.

Так устроен наш быт, наша размеренная счастливая жизнь. Порой мы уходим из дома и бродим по прекрасным просторам, наслаждаясь красотой мира и встречая наших соседей из Эльфийских Земель – здесь любят ходить в гости и принимать гостей. Отправляясь в горы, мы часто встречаем хуров – небольшое орковское племя, прибывшее когда-то из Мрачных Земель. Хуры вполне хорошо ужились по соседству с горными эльфами, несмотря на свой крутой характер. Там же, в горах, живут и чёрные единороги, норовистые и независимые, предпочитающие уединённые горные долины и оттачивающие там свою боевую магию. Мне не безразлична судьба этих племён, потому как именно я привёл их на эту землю из древнего мира, который погиб. И я искренне переживал за молодого орка по имени Рувр, который, вопреки всем законам – и собственного племени, и эльфийского народа – женился на горной эльфийке Виэрине по горячей взаимной любви или страсти, но был изгнан за пределы обитаемого королевства в далёкую Северную пустыню. Кто-то говорил о том, что выгнали их за нарушение этого запрета, а кто-то считал, что Рувр убил другого орка, но доказательства были сомнительны. Одно обстоятельство наслоилось на другое – и их изгнали. Это было примерно тысячу лет назад, и что с ними стало – неизвестно. Видимо, конец их был печален. Я не мог их осуждать и по-своему сочувствовал им: ведь я – золотисто-гнедой кентавр Орион Воин Огня – сам когда-то преступил закон и влюбился в Арину – человека и отчасти эльфа. Но, видимо, Высшим Силам Света так было угодно: нам дали возможность быть вместе и жить счастливо, не нося при этом клеймо изгоев.

Никто ещё не пересекал Северную пустыню: настолько она была необъятна и опасна. В последнее время ходили слухи, что там поселилась неведомая тёмная сила. Впрочем, это ничем не подтверждалось и, скорее всего, порождалось больным воображение тех, кто мечтал о подвигах и приключениях. Я не входил в их число. После всего того, что я пережил, я не уставал наслаждаться миром, покоем и любовью, познав раз и навсегда их истинную ценность.

Луна уже медленно подобралась к верхушкам деревьев. Я перевернулся на другой бок и попытался заснуть. Мне это даже удалось. Но вскоре сквозь сон под тихое шуршание листвы, словно журчание ручья, послышался приятный голос эльфийской девы, только он мог так сливаться со звуками этой ночи, был частью её, и всё же… он был различим и приближался, усиливался…

«Никому не ведомо, когда появилась вражда. Наверное, тогда же, когда был создан мир, а, возможно, гораздо ранее. Эльфам известно, что в незапамятные времена, когда ничто живое ещё не поселилось на планете, войны между могущественными Стихиями уже возникали. Кто-то побеждал, а кто-то терпел поражение; кто-то становился сильнее, а кто-то ослабевал и надолго исчезал во мраке древнего мира, чтобы вновь обрести силу… О существовании какой-либо поверженной Стихии могли забыть на века… Но Стихии – могущественные духи – бессмертны. А что для бессмертных Время? Наступал тот день, когда забытые герои и коварные враги возвращались, обретя прежнюю силу. Так было и будет всегда, пока существует этот мир. Видимо, так задумано было Богом, и даже сами Стихии только исполняют Его волю – своё предначертание. Я чувствую, что мы находимся на стыке эпох. Кто-то снова хочет развязать великую войну! Я очень беспокоюсь за судьбу нашего народа. Я обращалась мыслями к дружественным нам Стихиям. Они пребывают в великой тревоге, они ждут чего-то. Я обращалась за помощью и советом к мудрейшему из них – Верховному Хранителю Света… Но не обнаружила его, хотя он всегда был с нами. Где же он? Неужели Верховный Хранитель оказался повержен в неведомой нам битве Стихий? Что же нас ждёт теперь? Что ждёт этот мир?..»

Чудесный голос, принесший эти столь скорбные вести, постепенно удалялся. Может быть, мне всё это почудилось на фоне моих воспоминаний и тревог? «Завтра я сам попробую найти Альвиса, и тогда всё станет ясно», – с этими мыслями я уснул уже на исходе ночи.

Утром меня разбудила Сара – наша чёрная тиврина, лениво толкнув мокрым холодным носом. Выполнив свою добровольную обязанность, она улеглась рядом. Сара скоро должна была родить, и двигалась с большой неохотой. Я погладил её, за что получил поцелуйчик, и встал. Неподалёку горел небольшой костёр, возле которого хлопотала Арина. Лучи утреннего солнца красиво подсвечивали её лёгкое голубое платье и окаймляли сиянием жемчужные волосы. Я никогда не устану любоваться её красотой, также как и красотой окружающей природы эльфийского края. Она увидела меня, помахала рукой, подзывая к себе. Я рысью подбежал к костру.

– Арина! Доброе утро! Что у нас сегодня на завтрак?

– Яичница с томатами, блинчики с ягодами и травяной чай. Ты ведь не откажешься?

– Ты знаешь, что нет.

За завтраком мы продолжили разговор:

– Как там Сара? – поинтересовалась Арина, – Она приходила тебя разбудить?

– Да, толкнула носом.

– Я думаю, это будут последние её щенки. Больше её не стоит случать, это может отразиться на здоровье. Надо будет оставить у себя чёрную тиврину из этого помёта. Конечно, есть ещё Спарта, но она ещё старше. Если среди щенков самки не будет, придётся договариваться с эльфами и у них искать нужного щенка.

– Вполне можно найти. Твоими стараниями у многих на попечении прекрасные тивры. А вот мне предстоит более сложный поиск. После завтрака я отправлюсь к эльфам. Наведаюсь в Друинен. Надеюсь, что вернусь к вечеру, но, если нет, за меня не переживай.

– Я и не переживаю. Что может случиться в Эльфийских Землях? Хотя…

– Что? – с беспокойством в голосе спросил я девушку.

– Знаешь, мне снятся тревожные сны в последнее время.

– Значит, мне нужно обратиться в прекрасного эльфа и устроить для нас долгую бессонную ночь.

Арина лукаво улыбнулась:

– Это не поможет. Как хранитель я вижу и чувствую больше, чем порой в состоянии логически объяснить. Происходит что-то не то, но я пока не могу понять, что именно. Какая-то пустота… – Арина задумчиво наклонила голову.

– Я выясню, в чём дело. Мне нужно найти Альвиса.

В то утро я проскакал много лиг по лесам и полям, оставляя позади бесчисленные холмы и звонкие ручьи, то взбивая копытами пыль, то по грудь утопая в море зелёной сочной травы. Взлетев на вершину очередного холма, я на мгновение остановился, любуясь красотой Друинена – сердца эльфийской земли: древний лес, раскинувший густые зелёные кроны деревьев, словно ловушки для непокорного ветра; золотистые горы, окружающие его, дарят этим кронам отражение своего царственного сияния. Галопом я спустился с холма и помчался по лесу, наполненному щебетанием птиц и прекрасным пением эльфов, которое чудесно дополняет гармонию звуков этого дивного края. И ручьи! Весёлые, наполненные солнечными бликами; как же мне нравится бежать по ним, ступая в приятную прохладу и ловя грудью капли чистейшей воды!

Копыта звонко простучали по белому камню дороги, ведущей ко дворцу Верховного Короля Эльфийских Земель – всемудрому Альвису Хранителю Света. Только винтовые лестницы из белого дерева заставили меня сбавить скорость. Кентаврам неудобно взбираться по ним. Я мог бы пройти через главный вход на каменном крыльце, но он был закрыт.

Я остановился на подвесной платформе, перила и канаты которой были увиты прекрасными растениями с тёмно-синими цветами. Светильники и фонари днём были погашены, но всё также красиво дополняли лесной пейзаж, искусно повторяя по форме растительные элементы. Как же трогательно и тактично эльфы относились к тому, что создавали. Ничто рукотворное не должно было искажать природу – только сливаться с ней, становиться её частью.

– Приветствую тебя, Орион Воин Огня! – послышался спокойный голос эльфа. Как он приблизился, я, конечно же, не мог услышать: эльфы передвигаются легко и бесшумно, как кошки. Обернувшись, я узнал одного из знакомых мне высоких эльфов, которого часто видел, когда бывал в Друинене.

– Добрый день, Астенай! Давно не виделись.

– Пройдём, – эльф указал путь на очередную лестницу.

Я осторожно поднялся вверх, следуя за ним. Мы снова оказались на просторной навесной платформе, густо окаймлённой листвой деревьев и оплетённой всевозможными изящными лианами. Благоухание цветов наполняло воздух. На ветвях сидели маленькие птички разных видов и наслаждались своим пением. Одна из них, неприметная, серо-коричневая птаха так пристально посмотрела мне в глаза, что я остановился перед ней. Она не отвела свой взгляд блестящих, чёрных, как бусины, глаз – только открывала свой крохотный клюв и с какой-то особой страстью пела свою песню, очень красивую, но совершенно мне непонятную. Какое-то время я стоял и слушал её. Было в ней что-то, что я обычно не слышал в птичьих песнях или не замечал. Во мне просыпалась некая энергия, зовущая куда-то вдаль, и какая-то грусть.

– Эта птица… О чём она поёт? – спросил я моего спутника.

– О подвигах, о мужестве, о горячем сердце! Ты её вдохновил.

– Вряд ли… Она, наверное, всем поёт одно и то же. Но мне трудно судить: анайверы не знают языка птиц.

– Возможно, ты будешь удивлён, но даже не все эльфы знают. Каждому своё. Я знаю их язык. Большинство песен они поют о любви. Песни разные, как и любовь: у каждого она своя, с неповторимыми нотами. Но тебе она спела именно то, о чём я уже поведал. Сохрани в памяти эту песню, я вижу, она пришлась тебе по душе.

Мы прошли ещё по нескольким навесным платформам и спустились вниз в большой каменный зал к изящному мифрильному трону, бесчисленными гранями узоров и руническими письменами отражающему белый свет яркого летнего солнца. Он был пуст. Маленькая сине-зелёная птичка с красивым хвостом опустилась на подлокотник, что-то прощебетала и упорхнула, скрывшись среди листвы.