Роман-сказка

ПРОЛОГ

В давние времена, когда эта сказка ещё не была написана, жил богатый киргиз по имени Долонбай.

Было у него сорок сыновей от девяти жён.

Проходят годы. Как-то детишки играют на поле, а отец не решается подзывать их по имени, в мыслях перебирает:

–Тагай? Тейит? Адигине?

Хотя не знает всех своих детей поимённо, ходит с гордо поднятой головой. Сам приговаривает про себя:

– От них пойдёт моё потомство. Пусть растут, не зная нужды в еде и одежде.

Бог дал мне столько детей, как никому другому. Я должен сделать их сильными и успешными.

Бог дал мне достаток, как никому другому. Вот сколько у меня богатства!

Мой предок был Уюткулуу бай¹, наследственный бай. А я хочу быть Ордолуу бай, близким к ставке правителя.

Байбиче² тут сообщает:

– Радуйся, отец моих детей, в твоей семье – пополнение, две токол³ родили тебе сыновей.

Первому отец дал имя Тёштюк, второму – Кожожаш.

Оба были недоношенными, находились под особым присмотром.

Долонбай, впервые взглянув на детей, как полагается по традиции кёрюмдюк⁴, одарил смотревших за ними горстью серебра.

Детишки лежали рядом, у обоих глаза были прикрыты, но спали крепко.

И тут Тёштюк вдруг улыбнулся.

– Ба-а-а! – обрадовался Долонбай. – Ты подставишь мне плечи, когда вырастишь.

И отец стал жить, возлагая большие надежды на Тёштюка и Кожожаша.

Время идёт неумолимо, дети взрослеют.

Как-то Тёштюк спрашивает:

– Отец, а ты кто?

– Твой отец – Бай, – отвечает он. – У твоего отца подковы коня – серебряные, седло – из слоновой кости, стремя – из золота.

Дети не знали, где грань разных пределов, поэтому спрашивали: где запад и восток, где север и юг?

Расчёт отец брал с носка своего башмака и отвечал детям:

– Куда смотрят мои башмаки, там север, куда смотрит моя спина, там юг, от правой руки пойдёте на запад, от левой – на восток.

– У меня запад оказался не там, – перебил Кожожаш.

Тогда отец сказал:

– Ты стой так, чтобы на тебя смотрело солнце, тогда получится.

– А где мы живём? – спрашивает Тёштюк.

– Мы с вами живём в Центре земли, – говорит отец. – Тут живностей всюду много и без нашего домашнего скота. Все они наши.

– Ого, этого я не знал! – воскликнул тогда Кожожаш.

Тут в соседних странах начали происходить перемены, устанавливались непривычные режимы. Для нового миропорядка потомственное богатство и поклонение Богу стало лишним. Бай не мог с этим примириться.

Сопротивление Долонбая стало опасным для власти. Борьба его закончилась полным крахом: он не только потерял всё нажитое, но начались и гонения на него, вплоть до попытки отнять у него Джан⁵, данный ему Богом.

В самый трудный момент дети встали на его защиту. Двум сыновьям – Тёштюку и Кожожашу – удалось скрыть отца в Ормон Токое⁶.

Но когда другие узнали, что отец спрятан, вспыхнула семейная вражда.

Так началась в предгорьях Ала-Тоо борьба старого и нового порядка.

Отцу было очень горько за сыновей: кто за обновленный мир, те стали злее, чем прежде, а те, кто за отца и старый мир, в разы злее.

– Вы все сыновья мне, каждый из вас, – сказал им Долонбай. – Вас не политики, а мы родили. Я люблю вас, какими бы вы ни были, потому что вы мои дети.

Скоро начнётся отбор человека, который возглавит наш край. Идите и голосуйте, сначала за свою семью, потом за наш народ, потому что с этого времени не отец, а вы ответственны за его судьбу.

Во сне мне явился Колдун, связанный с Нижним миром, и уговаривал идти на выборы. Сказал, что поможет. Что делать мне?

Сыновья притихли после таких его речей.

И тут девятнадцатилетний Тёштюк отвечает:

– Отец, я не дам в обиду тебя, потому что ты и мать меня создали, и я должен защитить тебя.

– Отец, ты всерьёз поверил? – спросил Кожожаш. – Ты что-то скрываешь.

– Колдун как наяву сказал, что мне надо принять участие в выборах на место руководителя страны и что он поможет, – повторил отец. – Хочу узнать ваши мнения. Что мне делать?

В итоге двадцать сыновей обещали поддержать отца, ровно столько же промолчали.

Разговор отца и сыновей закончился тем, что Долонбай решил идти на выборы, оставаясь пока в Ормон Токое.

БАЙ И КОЛДУН

Долонбай места себе не находил от желания быть избранным.

Он понял, что наступают тяжёлые времена и без помощи ему действительно не обойтись.

Нашёлся настоящий Колдун и сразу начал спрашивать:

– Что я получу?

Торг длился долго, а когда выхода уже не оставалось, Долонбай бросил в сердцах:

– Если даже мой Джан тебе нужен, я готов отдать его, только выиграй мне пост первого стольного!

Выборы были страшно сложными, и дело закончилось тем, что Долонбай и его помощник победили.

Новоиспечённый руководитель страны получил иммунитет неприкосновенности и стал неуязвимым.

Долонбай вышел из Ормон Токоя. Его все чтили, вежливые слова говорили, ни разу не выказали в его адрес недовольства.

Однажды к нему заходит старичок и с порога заявляет:

– Старый друг, лучше двух, – острит он. – Верни мне свой аманат!⁷

– Что ты! – вспылил Долонбай. – О каком долге идёт речь, аксакал?

Тогда старичок открывает старый кейс и воспроизводит звуковую запись с того места, где Долонбай говорит:

«Если даже мой Джан тебе нужен, я готов отдать его, только выиграй мне пост первого стольного».

– Зачем тебе мой Джан? – испугался Долонбай, узнав Колдуна. – Пожалуйста, возьми тысячу голов овец, коров или лошадей – я согласен. Пуд золота могу дать в слитках, только без аффинажа. Через месяц ты уже настоящий богач!

Старичок молчит и не собирается отвечать, показывая, что этот вариант его тоже не устраивает.

– Из подчинённых мне десятка людей каждый готов отдать свой Джан за меня, пожалуйста.

– Мне нужен твой Джан, – повторяет старичок.

Долонбай, поняв, что спор бесполезен, только время потеряешь, хочет с помощью охраны выставить его за дверь.

Тогда Колдун, прочитав ход мыслей его, говорит:

– Я не ребёнок, чтобы выставить меня так просто за дверь.

На этот раз, дольше прежнего поразмыслив, хозяин кабинета, отвечает:

– Я не отказываюсь от своего слова, но что мне делать?

– Ладно, дам тебе отсрочку? – хихикает Колдун. – Пять лет, пока занимаешь свой пост.

Тогда не выдержав, Долонбай заорал:

– Не хочу слушать тебя! Пошёл вон!

– Ай-ай, какой трус, даже при торге за свой Джан не мог быть сдержаннее, – и показывает небольшой узелок ему. – Тут мой последний долг перед тобой – топурак⁸. Сумеешь вернуть узелок, доживёшь до своей смерти, нет, так ты в моей воле. «Шагреневая кожа» включила отсчёт времени.

Бай, подняв голову, уже не увидел старичка в кабинете.

Возвратившись домой, Долонбай собрал всю семью и рассказал о случившемся:

– Я не смог защитить свою голову. Колдун хочет забрать меня в Нижний мир.

Так уж вышло, Тёштюк, кулунум⁹, – обратился он к сыну. – Найди его среди гор и долин бесчисленных, на дорогах дальних. Как встретишь его, там же сделай с ним что-нибудь!

– Да не верь ты в правдивость слов этого шарлатана! – воскликнул Кожожаш. – Как это он тебя унесёт куда-то? На ковре-самолёте или на плечах своих?

Тогда отец открыто сказал, что речь идёт об убийстве:

– Колдун затеял порчу на наш род, его надо убрать.

Тёштюк задумался, а потом ответил отцу:

– Не хочу искать злодея, как ветра в поле. Раз он такой смелый, пусть явится на это место. А там посмотрим, не беспокойся.

Отец продолжил свою речь:

– Нас охраняют высоченные горы, их плечи острые, как лезвия кинжала, поэтому к нам ни одна здравомыслящая армия не суёт свой нос. Бог создал эти горы, чтобы они нас защищали. Мы благодарны ему. А тут нашёлся ворог, как снег на голову, и объявил войну за мой Джан.

Тёштюк, родной, тебя в народе называют Эр¹⁰. Оправдай своё предначертание, я прошу, как отец. Не сиди, сложа руки, найди его.

Кенжеке из разговора мужа и тестя поняла своим острым умом, что мужу предстоит дальняя дорога. Дьявол, в облике Колдуна, принудит мужа перешагнуть черту Среднего мира. Тогда откуда он найдёт себе крылья – коня?

Перво-наперво, что пришло ей на ум: нужно подарить ему того самого аргамака, которого она получила в приданое. Это её Чалкуйрук, победивший на скачках легендарного восьминогого коня Слейпнира¹¹.

ПОЛЁТ НАД ПИКАМИ ХАН ТЕНГРИ И ЛЕНИНА

Вышел на священную дорогу Тёштюк в поисках неведомого Колдуна.

Вдруг конь Чалкуйрук под седлом богатыря заговорил человеческим голосом:

– Едешь медленно – проскочишь, едешь быстро – опоздаешь, потому – жди его на дороге. Встретишь наверняка.

Тёштюку от речей коня стало не по себе, но сказать тоже нечего.

На и без того узенькой тропинке появилось белое облачко, размером с подол Кенжеке, которое загородило видимость впереди.

Сердцем Тёштюк понял, что это и есть Колдун.

– Далеко ли собрался? – спрашивает голос. – Конь тебе передал, что искать меня несложно. А ты как понял? Или собираешься объехать весь земной шар?

Белое облачко двигалось по воздуху, при этом голос доносился оттуда.

У великого Данте есть строки:

«Здесь нужно, чтоб душа была тверда;

Здесь страх не должен подавать совета»¹².

– Не бойся человек своего чувства, с тобой ничего страшного не случится, – снова Тёштюк слышит голос из облачка.

Тогда он отвечает:

– Человек священен, без него жизнь не была бы такой. Жизнь на земле, где сады благоухают, колосья качаются на ножках, воздух, шум рек – всё это подарила нам Вселенная. Мы лишь её пылинки. А что касается моего чувства – это пустяки.

– Я ищу в твоих глазах, гордец, страх, а ты ударился в прославление земли, – тотчас раздался голос из облачка и таинственно притих.

– Бояться я не намерен, – сказал твёрдо богатырь.

Но, глянув вниз, увидел под копытами своего коня гребень горной цепи Ала-Тоо.

– Как же так? – подал голос Чалкуйрук. – Мои копыта ни на что не опираются, а скачем мы по-настоящему.

Тут, похоже, Колдун вмешался и что-то сделал: конь под богатырём, потеряв устойчивое положение, резко провалился вниз!

Потом они так и падали, казалось, стоя на одном месте, вниз, вниз, бесконечно вниз!

– Пойдём-пойдём, я тебе покажу пик Ленина, – злорадствовал Колдун. – На кого молился твой род только вчера.

– Мне известно, что ни один из моих близких не уподоблял Ленина Богу, – ответил Тёштюк.

– Конечно, он предпочитал диктатуру атеизма. А как же?

– Мои ближние жили смиренно, они были атеистами, тем не менее чувствовали себя в безопасности, – продолжил Тёштюк.

– А когда молились Тенгри¹³, было хорошо? – спросил Колдун.

– Кто-нибудь из шестого колена моего рода ответил бы на твой вопрос.

Недолог оказался путь, потому как богатырь видит, что они опять на плече пика Хан Тенгри.

– Верблюд знает, что жуёт, а что проглотит не замечает, – отвечает Колдун тут же.

Обогнули вершину троекратно, как и пик Ленина раньше, так низко, что любой бы смог рассказать об увиденном.

Тёштюк нутром чувствует, что Колдун хочет заставить его просить помощи.

– Гряды горной цепи Хан Тенгри неизгладимы, – говорит вместо ответа богатырь. – Человек не всегда осознаёт, что живёт у подножья такой красоты.

Внизу открывался вид на бесконечные просторы. Во все стороны протянулись жилы рек и каналов. Вода в них стекала из вечных ледников этих гор. С весны до глубокой зимы миллионы тонн кубометров влаги направлялись туда, где живут люди.

Вдруг Тёштюк снова услышал резкий неприятный голос из облачка:

– Шюк!¹⁴ Быть тебе с этой минуты в Нижнем мире шесть лет, шесть месяцев, шесть дней! Да будет так!

Колдун хотел сделать богатыря покорным себе, но, поняв, что быстро подчинить его не получается, наслал на него это проклятье.

– «Бояться я не намерен!» – повторил Колдун недавний ответ богатыря.

ОРМОН ТОКОЙ

Когда убедились, что ворога нет в округе, Чалкуйрук сказал:

– Ну что же, первый блин не комом.

Тёштюк мысленно повторил: «шесть лет, шесть месяцев, шесть дней».

В такой кутерьме, не зная, где он находится, при свете дня или ночи, течение времени оставалось загадкой. Можно было сказать один месяц или один год, разницы никакой.

В равной мере ему было неизвестно, откуда он прибыл и куда путь держит.

И поехал Тёштюк, куда глаза глядят. А они, кроме чащобы лесной, ничего не видят.

Впереди что-то вырисовывается. Подъехал богатырь, оказалось, что это густой лес. Деревья стояли стройными рядами, крона к кроне, отгородив сторону, куда намеревался проехать богатырь.

Еще ближе подъехал:

– Ормон токой и есть! – говорит Тёштюк. – Он бывает таким густым и непроходимым.

Богатырь не успел въехать, как деревья наглухо закрыли ему путь. Упираясь руками на луку седла, Тёштюк задремал.

Чалкуйрук, воспользовавшись моментом, стал щипать траву.

Ормон токой еще теснее окружил кольцом богатыря, чтобы не выпустить его.

Когда открыл глаза Тёштюк, то понял, что его схватили:

– Какой супостат здесь командует всеми? Откликнись сейчас же!

– Не старайся, Шер, ответа не получишь никогда, – сказал аргамак.

– Что ты делаешь, чародей, дай мне проехать! – вновь подал голос Тёштюк.

Лес в одну секунду расступился и открыл проход, но как ехать дальше, непонятно. Всюду тьма-тьмущая.

Тут богатырь взял меч, поднял его над головой, но не успел взмахнуть, как в округе все деревья превратились в воинов и стали делать те же движения, что и Тёштюк.

– Откуда столько воинов взялось? Ведь, только что их тут не было, – спросил он.

– Считай, что они тебе видятся, – заржал конь. – Вспомни заклинание чародея Куяса при взятии великим богатырём Манасом рати хана Текеса¹⁵.

Поняв секрет Ормон токоя, Тёштюк захохотал в лад своему коню.

– Что ты тут делаешь, Дьявол? – спросил богатырь нарочно.

– Что ты тут делаешь, Дьявол? – повторил могучий хор его голосом.

Тайна превращения леса в армию открылась, поэтому он решил уничтожить его тем же методом, как в эпосе «Манас»: достав из кармана кремень, Тёштюк стал высекать из него искры.

Получив тлеющее пламя, поднёс его к высохшему пню.

Прошло какое-то время, и непроходимый лес заполыхал.

Чалкуйрук не успел опомниться, а богатырь уже вскочил в седло, что являлось для коня командой: вперед!

Так сын Долонбая победил хитрую уловку неких сил, служивших Царю над миром душ усопших.

Оказалось, как только они узнали, что с земли спускается Тёштюк, образовали непроходимый лес с помощью сээра¹⁶. Чародей заколдовал всю растительность, придав ей облик воинов, вставших на страже.

ВРАТА НИЖНЕГО МИРА

И поехал Тёштюк, куда глаза глядят. А они, кроме чащобы лесной, ничего не видят.

Аргамак споткнулся, а потом камнем полетел вниз в тартарары, словно в бездонный колодец.

Чалкуйрук обессилил при падении, будто юный Икар с опалёнными крыльями.

Со всех сторон их охватила тьма темнее ночи.

– Сдаётся мне, что я в плену у Нижнего мира, – размышляет вслух богатырь.

– Почтенный Шер¹⁷, – обращается конь к Тёштюку, – крутой нрав у твоего отца, который принёс тебя в жертву, ради места, повыше своих сил.

– Жаныбар¹⁸, всё в руках Бога, умереть мне на поле брани или жить дальше на белом свете. Лучше верной дорогой веди меня. Отцу теперь всё равно, какие испытания предстоит мне пройти. Он прежде всего человек, и этим всё сказано.

– Молод ты, горячая кровь. Думаешь, мы вернёмся оттуда живыми? – спорит аргамак. – Конечно, может, и воротимся, но прежними уже никогда не будем. Вот бы твоего отца послать в Нижний мир, а потом узнать, каковым он станет по возвращению.

– Я не сужу о его фортуне, как о своей. Ничего не поделаешь, народ избрал его на высокий пост, – говорит богатырь. – Это обязывает меня относиться к отцу с почтением.

Но сейчас меня волнует, что ждет нас впереди. Не скрою, мне становится от этого не по себе.

– Мне понятен порыв твоей души, – говорит конь. – Служить Родине, семье, наконец отцу – это священная обязанность богатыря. Но мне хочется знать, не лукавишь ли ты в недрах своего ума?

– Конечно, тревожно, но обуздать свой страх – мой удел, – отвечает Тёштюк. – Пусть не мешает мне никто желаемое совершить. Отец меня создал, как и моих братьев, ему видней.

Не буду перечить ему, пусть даже на смерть пошлёт меня своей рукой, как старец Авраам сына Исаака.

Богатырь посмотрел на своего аргамака, и ему стало жалко его: изнурён, тощ да не в духе.

Тут аргамак задаёт очередной вопрос:

– Знаешь ли ты то, что я узнал, разумеешь ли ты то, что я заметил?

– На деле? – откликается Тёштюк. – И что ты узнал?

Тогда Чалкуйрук отвечает.

– Прежде всего ты выбрось из головы впечатления от высоких вершин. Душа у тебя должна быть чиста, как лист бумаги. Потому как мы уже спускаемся в Нижний мир, о котором люди всё время говорят.

Своим восторгом от внезапности или вскриком от ужаса ты можешь помешать пребывающим там. Здесь бродит под наблюдением ангела смерти столько душ, что вряд ли ты сможешь их всех узреть.

– Как я узнаю среди них своих? – спрашивает Тёштюк.

– Искать их – нет смысла, – отвечает Чалкуйрук. – Достаточно тебе захотеть повидаться с душой ушедшего, но знавшего при жизни тебя человека, и его тень появится в тот же миг перед тобой.

– Каковы души на вид?

– Похожи на блаженные тени.

– На каком языке мне говорить с ними?

– Достаточно посмотреть на тень души, когда она подойдёт к тебе поближе.